увидела:
— Да, впрочем, ты не так и худ. А интересно, как же я тебя ни разу не увидела? Ведь ты же появлялся иногда?
Кот, причмокивая, лакал жирное молоко, но отвечать не торопился, ведь он и сам не помнил, где обитал в то время, когда здесь появилась эта девушка. Очень уж он был самостоятельный!
Ангелина стояла перед любимым зеркалом и расчёсывала волосы.
— Ну что, подружка, очень я изменилась за это время?
— Да, очень! Ты стала ещё прекраснее, ещё соблазнительнее!
— Да так ли? Наверное, ты просто подхалимствуешь!
— Что мне с того? Разве я тщусь какой-то выгодой? Ты правда стала красивее, но и взрослее!
— Точно. Постарела! — И Ангелина состроила грустную рожицу.
— Нет, не постарела, а повзрослела!
— Ну и ладно, — отмахнулась небрежно девушка, — это даже хорошо, а то излишняя молодость некоторых пугает так сильно, что они улепётывают со всех ног в тартарары! Надеюсь, что он вернётся не повзрослевшим хотя бы внутренне!
Ещё пару раз девушка провела по своим роскошным волосам редким гребнем, но тут же спохватилась:
— Господи, так ведь я же совсем неумытая! А что если он прямо сейчас вернётся! Какой же чушкой я буду выглядеть! Нужно срочно истопить баньку! Да и ему она будет в самый раз!
И Ангелина, что-то весело напевая, помчалась к баньке.
— Ого! А ведь кто-то уже всё приготовил! — недоумение выступило на лице девушки, и она пожала плечами. — Не мог же он вернуться раньше меня? Ведь я оставила его там! Хотя, он же куда-то пропал. Боже, не мог же он быстрее меня очутиться здесь!
Ангелина задумалась на мгновение, вспоминая последние часы пребывания в Иммортии.
— А ведь он мог всё понять так, как и было в реальности, а вовсе не так, как хотелось того мне! Я только желала, чтобы он вспомнил обо мне и захотел быстрее вернуться. Но вдруг он меня узнал, но не решился признаться в этом!? А потом взял, да и улизнул первым!.. Так что же, он здесь?!
Ангелина беспомощно огляделась, словно ища признаки пребывания здесь Романа, но никаких явных следов не было. Тогда она вошла в баньку, мгновенно окунувшись в берёзовый, немного пряный аромат. Всё сияло чистотой — полы, лавочки, и именно это было так не похоже на поэта. Ведь он, конечно же, не быв грязнулей, всё же никогда не смог бы так идеально чисто прибраться!
— Нет, тут явно поработала женская ручка! — Ангелина правильно разобралась в ситуации. — Но вот кто?
Девушка задумалась, и в груди её лёгкой бабочкой ворохнулись подозрения.
— А не был ли кто у моего любимого до меня? А вдруг эта «кто-то» вернулась. Нет, нужно срочно узнать, какая сегодня дата! — и Ангелина помчалась в дом.
— Вот это да! Прошло всего несколько часов с того момента, как я ушла из этого времени! Кто же за такой срок смог тут похозяйничать? — и, ещё не договорив до конца фразу, она сама себе ответила: — Ванда! Боже, я ведь о ней почти позабыла! Всё! Срочно мыться, и — к ней!
Ангелина медленно раздевалась перед тусклым банным зеркалом, с любопытством разглядывая своё тело, желая убедиться, что оно не изменилось. Но оно — о, чудеса! — изменилось!
Нет, конечно, оно не изменило свои параметры или — упаси Бог! — габариты, но всё же отличия были.
Ангелина пристально разглядывала себя и непроизвольно восхищалась и чуть увеличившейся, словно налившейся спелым соком грудью, и ещё более сузившейся талией, словно её перетянул невидимый поясок! И бёдра округлились ещё зримее и стали так соблазнительны и притягательны! Ножки помещались в зеркале не целиком, но всё же можно было заметить, что они чуточку пополнели, но как раз тою полнотой, что делает их идеальными!
— Господи, какая же я хорошенькая! — Ангелина не смогла удержаться от похвалы самой себе. — Неужели это правда я!?
Девушка медленно провела руками по безукоризненно гладкой коже, привыкая к своим новым формам, и вдруг почувствовала другие изменения. Тело её мгновенно отреагировало на эти лёгкие поглаживания. Сердечко быстро затрепетало, нагнетая жар в груди, и вот уже погнало его сначала вверх, к голове, а потом резко вниз. И вот этот жар в самом низу живота. Он неистов, напорист, и, кажется, что вот-вот там всё взорвётся, и она истечёт сладкой и жаркой болью. Мгновенно вспомнилась Тира, когда её рука бесстыдно пыталась соблазнить девственницу Кассию. Но теперь чувства стали острее, ощутимее!
Ангелина тихонько застонала, впитывая в себя эти новые ощущения, и одновременно восторгаясь ими:
— Любимый мой! Я вся твоя! Торопись, мчи ко мне, что есть сил, разрывай время! Как же я люблю тебя! Как же я хочу тебя! Гос-по-ди!..
III
Первое, что увидел Роман, очутившись в своём доме, был листок его прощальной записки Ангелине. Он был измят и чем-то щедро закапан. Поэт взял его, и сердце сразу же ворохнулось в груди, а рука задрожала, словно ею удерживалась непомерная тяжесть!
— Это же её слёзы! — неловко всхлипнул Роман, и из глаз его, почти не знакомых с влажными выделениями, выкатилась капелька. — Какой же я негодяй!
Пальцы с силой сжались, превращая бумажный прямоугольник в бесформенный комок:
— Как же я противен сам себе!
На глаза Роману попалась ополовиненная пачка сигарет, и вот уже одна из них примостилась в уголке рта. Но стать выкуренной ей было не суждено:
— Нет, к чертям эту заразу! — и сигарета полетела под стол. — Хватит потакать собственным слабостям! Скорее к ней!
Роман выскочил из своей комнаты и наткнулся взглядом на включённый телевизор. Там как раз шёл новостной выпуск, и внизу экрана чётко маячила дата.
— Это что же, — удивлённо вгляделся в неё Роман, — не прошло и суток с момента моего ухода?.. Да нет, это был не уход, это было бегство! — и лицо его посерело.
Поэт тяжело опустился на диван, но тут же подскочил, осознав, что под ним что-то недовольно ворохнулось.
— Кот! Это ты, мой хороший!
Роман подхватил кошака и прижал к себе:
— Как же давненько мы с тобою не виделись!
Но кот, видимо, не разделил столь горячие чувства своего сожителя, ибо хозяина у такой свободолюбивой твари быть не могло! Он недовольно мяукнул и попытался высвободиться из цепких рук.
— Понятно, понятно, ты же голоден! Счас я тебе чего-нибудь вкусненького дам!
Естественно, что самым вкусненьким оказалось молоко, которое уже булькало у Кота недалеко от горлового отверстия. Но всё же он, превозмогая себя, принялся хлебать полезный продукт, дабы не обижать человека, о нём заботящегося, и не прививать ему инстинкта равнодушия. Как говорится, не отталкивай длани, тебя поящей, а не то эта длань может отвернуться от тебя навсегда и напоить кого-то другого!
Роман огляделся, но Ангелины нигде не было. Но ведь телевизор включён, значит, она недалеко. Не кот же на досуге сумел освоить азы электротехники! На столе стояла недопитая коньячная бутылка, и рядом с нею фужер, из которого ещё не выветрился запах солнечного напитка.
— Неужели Ангелина это выпила? — ужаснулся Роман. — Она же может запросто умереть от такого количества!
Поэт схватил бутылку и поспешно запихнул её в мусорное ведро, словно это могло хоть как-то компенсировать возможные последствия.
— Господи! Так ведь она сейчас в таком состоянии, что может наделать всяких глупостей!
И Роман выбежал из дому. Но, легко спустившись с крылечка, он остановился.
— Куда же мчать? Где она может быть?
Первым делом он решил заглянуть в баньку. Та была на совесть истоплена, и становилось ясно, что кто-то в ней совсем недавно мылся. А в предбаннике, возле зеркала, лежал гребень Ангелины, с застрявшими в нём волосинками. Роман внимательно его оглядел, и спокойствие стало растекаться в его тревожной душе:
— Да ведь это она здесь была только что! Она! И она приготовила баньку! Нет, это не Гела пила коньяк! — И Роман облегчённо улыбнулся. — Я знаю, кто это был!
Как бы ни было велико нетерпение Романа увидеть свою любимую, он всё же решил теперь не спешить. Поскольку Ангелины дома не было, а находиться она могла только у Ванды — в этом поэт почему-то был уверен — нужно было привести себя в достойный вид. И банька оказалась здесь именно к месту!
— Она словно знала, что я вернусь! Или как-то смогла почувствовать? — Роман хлестал себя веником изо всех сил, словно наказывая за все свои грехи. — Или же ей это подсказала Ванда? Но как же Гела её разыскала?
Веник уже изрядно поредел, и голые ветки его превратились в розги. Нет, Роман этого не замечал, хлеща себя без остановки. Но внезапно рука опустилась, словно дошла до предела своих сил:
— А вдруг она взяла да уехала! Совсем!
Романа мгновенно окатило холодом, который легко выгнал адский жар сквозь серые брёвна баньки.
— Но зачем? — хриплым шёпотом спросил он сам себя, и тут же себе и ответил: — А затем! Я же сам написал: я ухожу, а ты делай, что хочешь!
И опять по щеке покатились не то слезинки, не то капельки пота, но вкус их был всё-таки одинаков.
— Да почему я решил, что она сидит и ждёт меня, полнейшего из придурков, захотевшего очистить себя своею принципиальностью! Почему я не послушал мудрую Ванду и не плюнул на свою мнимую нравственность! Ведь я же оскорбил, обидел самого любимого, самого близкого мне человека! Разве она сможет меня простить за это!?
Обычно из бани выходят помолодевшими, заново рождёнными, полными энергии и желаний! Роман же еле выполз на свет белый и тяжело потащился в дом.
Долго он сидел неподвижно, и ни одна мысль не смела шевельнуться в его голове. Он словно впал в кому.
Кот несколько раз потёрся о ноги хозяина упитанным бочком, но, не получив ответной ласки, да и вообще никакой реакции, гордо удалился через распахнутые настежь двери. Что-то в этом доме было явно неправильно, что-то здесь кота тяготило.
Но не могло же такое гибельное состояние владеть нашим героем бесконечно! Оно должно было что-то породить. Ведь и вам известны такие тяжкие моменты, когда кажется, что всё кончено, сама жизнь остановилась, и нет цели и смысла её! Но вот, проходит время, и сердце оживает, и кровь разогревается, и мозги, уснувшие было, начинают шевелиться. И вот уже вы улыбаетесь, видя перед собою не только траурный муар, но и живые пастели, и желание жить вновь появляется в вас, теребя перенапряжённые, одеревеневшие органы!
И наш герой ожил, и даже довольно быстро, видно, не зря его закаляли судьбы, которые он пригубил в разных эпохах! Да если бы он не почерпнул из них хоть малую долю разума и терпения, то пусть бы там и оставался, давя себя тоскою и выдуманными принципами!
— Нет, не верю, что моя любимая покинула меня! И не поверю никогда! А то, что я так подумал, это ещё одна обида, причинённая мною ей! Неужели же мне хватит остатка жизни, чтобы вымолить у неё прощения за всё!
Роман успокоился и принялся за свою внешность.
Для начала он чисто выбрился и внимательно оглядел себя в зеркале:
— А что, вроде бы даже я стал моложе!
— Ну, вообще — отпад! — ухмыльнулось отражение.
— Не скалься, я же реалист, и если так говорю, то так оно и есть. Когда я жеманничал сам с собою?!
Отражение вежливо промолчало, либо не припомнив такого факта, либо тактично решив о нём
