Давайте танцевать от Оперного... Гл.1

нежели интересовались «застывшей музыкой». «Музыка» сия интересовала их постольку-поскольку. Как Эрмитаж питерцев или Третьяковка москвичей.
  Но и женский пол, надо сказать, интересовал их больше по давно заведённой мужской привычке: отыскивать хоть что-нибудь отличное от общепринятого, нежели как объект вожделений. Вожделений они не испытывали – холодно было.
  А мужское население, что крайне странно, как-то обходило скверик у Оперного стороной. Не по пути было мужскому населению с нашими героями. Герои не отчаивались и наливали по третьей. Тем более, что к мужскому населению они вообще не испытывали никаких вожделений! Даже совсем-таки напротив, как… Пусть будет «очень претило»…
   В общем, друзья сидели, мокли, общались и просто созерцали текущий момент.
  – Может, ты всё-таки разродишься – для чего вытащил меня сюда?
  – Угу. – Было видно, что Владимир явно не в своей тарелке. Он неестественно выпрямил спину. Лицо посуровело, глаза забегали, стараясь не встречаться взглядом с Александром.                                                                                                                                      – Я, Саша, предприятие хочу открыть.
  – Слава Богу! Давно пора! Сколько ты уже бичуешь? Лет пять-шесть?
  – Почему же «бичую»? – обиделся Владимир и даже на секунду взглянул на собеседника. Впрочем, взгляд сразу же отвёл и продолжил говорить уже в сторону. –Если тебе кажется, что писанина – простое занятие, то попробуй сам! На досуге как-нибудь!
  – Вот именно: на досуге! Праздное, понимаешь, дело, а он его за работу считает! Статейки свои беззубые!
  – Это почему же «беззубые»?! – Вовка обиделся ещё больше.
  – А какие же ещё? Ты сам-то их перечитываешь? И почём у тебя слово стоит?
  Тот пожевал губами.
  – Не всё деньгами измерить можно! – заявил он гордо.
  – Ой, умница какая! К твоему бы гонору ещё и гонорар…
  – Не всё деньгами меряется! – упрямо и угрюмо повторил Владимир.
  – Тогда скажи, что тебе от меня надо? Поднимай! Будем!
  Чокнулись. Выпили. Яблока больше не осталось, поэтому закурили.
  – Совета надо. У меня две задумки… Вернее, мечты. – Володька стряхнул пепел с брюк. – А с чего начать и как начать – не знаю…

  – Ну, говори, говори! – поторопил его Александр. – Паузы в театре держать будешь.
  – Первая: историю города написать. А вторая…
  – Вах! – перебил его Александр, глумливо всплеснул руками.
  – …а вторая, – с напором продолжил Владимир, – это футбольную команду из ребятишек сколотить. Лет тринадцати. Чемпионскую!
   На такое предложение у Александра иронии не хватило. Он недоверчиво и изумлённо смотрел на собеседника.
  – А на что жить-то будешь? И так гроши получаешь… Или не гроши?
  – Угу.
  – «Угу» – что? Гроши?
  – Ну, пьём же коньяк?!
  Александр обомлел от такой наглости. Из яств на столе Вовкиным было только яблоко. Но он промолчал. Владимир был обидчив. И к тому же неприхотлив: вполне мог обойтись обычной дешёвой водочкой, от которой Александр как-то уже отвык.
  Ко всему прочему, его начали терзать мысли о будущих никчёмных и безвозвратных денежных вложениях, которыми заканчивались почти все встречи с «неприхотливым» другом.
  – И это ты называешь «открыть предприятие, дело»? То есть, «купоны стричь» будешь? «Зелень слюнить»? «Бабки подбивать»? Иль сначала денежные вливания нужны? Инвестиции?.. – с издёвкой спросил он.
  Дождик как-то незаметно прекратился. В небесной лохматой серости появились голубые дыры. Но Александра это уже мало интересовало и ни сколько не радовало. Захотелось побыстрее допить коньяк и распрощаться. Или распрощаться, а потом допить.
  – Да нет, Саш, ничего не надо, – огорошил его Владимир и уныло сгорбился. –Посоветуй просто – с чего начать? Ну, летопись – это понятно… В архивах покопаться, тоси, боси… От и до… Так ведь скучно всё выйдет, Саш! Основан… рос… развивался… и так далее… В любом справочнике вычитать можно. А хочется-то, чтоб как в Байю все потянулись!
  – Куда?!
  – В Байю. – Владимир посмотрел на собеседника. – Хорошо…  В Баден-Баден, –произнёс немного погодя.
  Александр понимающе кивнул головой.
  – А это… Байя… Что сие такое? – полюбопытствовал он.
  – Да это… так… не заморачивайся, – махнул Владимир рукой. – Городишко такой.
  – Не слышал. – В Сашкином голосе прозвучало сожаление. – Может, и не тянет из-за этого. И чем знаменит?
  – Адвокатов много, докторов… Полицейские… Танцоры… Бродяг, проституток много…
  – Типа Амстердама, что ли?
  – Типа… Только нормальной расцветки. – Володька уже жалел о начатом разговоре. И разговор-то начал уходить куда-то в сторону! Главное, о чём хотелось поговорить, как-то терялось во второстепенном, не выкристаллизовалось. – Ещё шаманства африканского много…
  Но проститутки, бродяги и религия Сашу интересовали мало. Он размышлял над проблемой друга.
  – Слушай! – вдруг загорелся он. – А что если взять не всё, а какие-нибудь значительные эпохальные вехи? Разобрать их досконально, по полочкам, так сказать, разложить? Всю-то историю – это скучно, это ты прав… По верхам, по верхам… А так – СОБЫТИЕ! Со всех сторон подойдёшь, версии разные обсосёшь…
  Володька брезгливо на него покосился. Но Александр этого не заметил. Он уже мысленно набрасывал кроки будущей летописи.
  – Ручка есть? Вообще-то, у меня своя… – Достал блокнот и ручку. – Вот, смотри… Чего значительного и интересного у нас в истории было? – Он по-учительски уставился на Владимира.
  – Я родился.
  – Урод! Я серьёзно!
  – Куда уж серьёзней?!  
  – Слушай сюда! Я тебе  дельную вещь предлагаю, а ты ёрничаешь! Смотри: берёшь событие – делаешь конфетку! Да ещё с каким-нибудь дютективным уклоном для заманухи!
  – Не понял! Я хронику пишу или фантазирую? – Владимир обиделся не на шутку. Серьёзное и значительное, с его точки зрения, начинание превращалось благодаря интерпретациям Александра в какой то фарс. – Саша, с тобой нельзя иметь серьёзные дела, ты всё начинаешь опошлять!
  – Я тебе ещё раз говорю: слушай сюда! Смотри: Грязнов, пугачёвцы запаивают золото и драгоценности в стволы пушек, стволы – в Миасс! Потому что царские войска на хвосте, в тридцати вёрстах и всё с собой не увезти! Жизни бы спасти, а не то что «презренный металл»!
  – Ну, и кудыть они их топят? – Владимиру стало по-настоящему смешно. До таких бредней даже он не доходил в своих фантазиях. А от Александра и тем паче не ожидал! Выпитый ли коньяк, сумеречная погода либо полураздетое женское население тому виной – непонятно! Но Александр продолжал фонтанировать идеями.
  – Да в районе Бутаков, куда ж ещё? Чего далеко переться? На виду всего города нельзя, а время поджимает!.. Вот они неподалёку всё и сгрузили! А сами – ноги делать!
  – Та-ак… – Владимир развалился на лавке, поджал под себя левую ногу. Опёрся локтем на спинку, подпёр ладошкой голову. – И сколь пудов, по-твоему, там золотишка было? Ну, так, на глазок… Прикинь…
  Сашка смутился.
  – Ну, много, конечно… С собой везли… Да в Ч-бе ещё пограбили купчишек… Мно-ого! – уже уверенно заявил он. – Да самоцветы, изумруды!.. Ну, и пряности разные восточные… Тоже на вес золота тогда ценились. Только пряности разложились, а золоту ни хрена не сделается! Цело всё остальное!
  – И первоисточники сейчас назовёшь, на которые ссылаться? Летопись же творим, правду-матку режем!..
  – Конечно! Предания! Из года в год, из уст в уста передаются! Фамильное предание, так сказать! Фантазирую, хочешь сказать? А ты пробовал его, это золото, у Бутаков искать? Чего ж кривишься тогда?
  Владимир делано зевнул, отстранённо и индифферентно уставился в сторону.
  – Извините, Александр Анатольевич, за резкость, но – лапоть вы, лапоть! Ты хоть знаешь, где тогда русло Миасса проходило? И на какой ляд было тащить золото и камешки в наш городишко захудалый, если рядом Мияс был, тогдашний центр нашего края? Эт раз! Второе: что такое «хроники»? Истинный перевод этого слова? Так вот: «хроники» – это…
  – Ты будешь пить? – хмуро спросил Александр.
  – Буду! Так вот: «хроники» – это…
  – Держи! И помолчи. Тебя что, без ссылок не печатают?
  – Саша, меня и со ссылками могут не напечатать! Даже скорей всего не напечатают! Но мне хотя бы не стыдно будет за дурацкий вымысел!
  – Да тебе при любом раскладе, в любой ситуации не стыдно! Строит из себя здесь… «совесть народа»… «совесть эпохи»… А у самого совести… Знаешь, такие, как ты, и сами толком ничего не умеют, и другим на корню всё обрезают! А ведь сам же просил! Сам!
  Задымили зло в разные стороны.
  Мимо процокали высокие женские ноги в короткой юбке. Две пары блёклых пятидесятилетних глаз внимательно проводили их до конца аллеи. Затем пересеклись друг с другом.
  – Так… Золото в пушках… Что можно ещё?
  – Золото метро, – немного погодя ответил Владимир.
  Александр зыркнул глазёнками по сторонам.
  – Нет! – произнёс он, почему-то шёпотом. – Это – табу, Волоха! Это такие башли – Крезу не снилось! Даже не заикайся! Нельзя об этом писать! Ты мне живой нужен! Там, поди, весь валютный запас России лежит! Сколько уже, лет двадцать пять строят? Не вздумай даже в шутку заикаться! Всё! Забыли! Давай следующее!
  – У нас кончилось. Давай, я сбегаю? – Владимир аккуратно опустил бутылку в урну. –Заодно и закусь возьму.
  – Иди, возьми. Только одну закусь! У меня коньячишко ещё есть! – Александр открыл кейс. Действительно, ещё пара бутылочек коньяка симпатичными близняшками сверкнули коричневым колором. – Огурчиков маринованных купи! И шоколадку! А я посижу пока, покумекаю.
  – Хорошо. Ты только это, Сань… кумекай без фантазий… И дютективов своих…
  Володька устало поднялся и пошёл наискосок, к чернеющему вдалеке зданию развлекательного комплекса.
  – Может, этот худосочный и прав, – подумал Александр, глядя тому вслед сощуренными глазами. – Чего фантазировать… И так всего удивительного предостаточно…
  А начал вспоминать – и кроме третьего места местной хоккейной команды в чемпионате и не вспомнилось ничего! Вернее, вспоминалось очень многое. Но на эпохальное не тянуло. Ни загруженность местного ареала зонами и тюрьмами. Ни первая любовь в девятом классе. Ни проезд Ильича транзитом на охоту в Шушенское. Ни бешеный подлёдный клёв на местном водохранилище сорокалетней давности.
  – Тьфу на этого дурака со своим днём рождения! – в сердцах сплюнул Александр. – Всё в голове перепуталось!
  Отчётливо всплыли слухи об аварии на ядерном реакторе. И киношный Василий Иванович за пулемётом. Но так как в географии (да что скрывать: и в истории тоже!) Александр был слаб, то насчёт Чапая засомневался: то ли степи Оренбуржья, то ли местное, своё… Но на всякий случай «отодвинул» Василия Ивановича в головной загашник… до лучших времён…
   Посмотрел на арфистку на крыше Оперного. Сурово и строго посмотрел, та аж содрогнулась и замерла. «Рабочий» и «колхозница», стоящие по краям, напряглись, как «секьюрити».
  Неподалёку, напротив главного входа, какой-то очкарик-фотограф, обвешанный кофрами, как ёлка игрушками, раздвигал треногу, присаживался, примеривался, замерял что-то по солнцу.
  – Суетливый какой, – неприязненно и дремотно подумал Александр. – Надир найти не может. Тоже, поди, остановить прекрасное