- Тоже мне молодой - с грустью и укором прошептал Николай Андреевич Гребенюк - Скоро столетие нам отмечать, а ты...помнишь, как в укор. Старый мухомор. Я вот более всего помню последние бои 3-го Белорусского за Кёнигсберг, в Нойхаузене, потом в нём располагалась наша военная комендатура, которая была в подчинении 11-й Гвардейской Армии, как я запомнил, а позже уже 50-Й Армии. Кёнигсберг мы брали штурмом, и там же помнится тебя впервые тяжело ранили и это после победы. Но, ты чертяга смог выжить и не раз, как мне сказали врачи просто чудом. Мы выращивали розы для аромата жизни и добра в госпиталях,чтобы заглушить запах дерьма и гнойных ран бойцов. А ты тогда в палате смертников всё кричал в беспамятстве:
-" Открывать огонь, только на постоянном прицеле! " Помог же тогда госпитальным с лекарствами, первый комендант города-крепости, до сих пор помню его имя, Смирнов Михаил Васильевич. Вот кто был настоящий хозяин в городе, это же он, уже в апреле 45-го организовал помощь местным жителям, а их на тот момент было более 76 400 тысяч, и он организовал питание, медпомощь и даже удачно посевную зачал, вопреки обстоятельствам и трудностям. Были, были трудности, и нам. тогда молодым лейтенантам приходилось решать их жёстко. Банды недобитых германцев-фашистов ещё угрожали нашим своими выходками мести...
Тогда-то и было решено помогать жителям, особенно детям в их неустойчивом положении. Питание и кормление жителей мы определили быстро. Пункты помощи заработали на полную, ибо опыт этих мероприятий уже был, и на следующий день его ввели в действие по приказу коменданта, но вот с безопасностью были сложности, вот и определили для проверки особый отдел СМЕРШа.
В крепости и подземельях ещё кое-где бушевали страсти войны. Наша армия истинный освободитель, налаживала потихоньку жизнь и порядок в захваченном городе, во многом ещё вражеском для нас. Если помнишь, тогда некая неопределённость в отношениях с гражданами-немцами беспокоило командование и особо коменданта города. Сами горожане ненавидели нас, частенько обманывая и даже убивая представителей, из немцев же, представителей администрации и солдат. Германец-Зверьё, он всегда остаётся зверьём, даже в клетке.
Тогда-то и было решено помогать жителям не взирая на трудности снабжения и политического обобщения власти и командования, особенно детям в их неустойчивом положении. Питание и кормление жителей мы определили быстро. Пункты помощи заработали на полную, ибо опыт этих мероприятий уже был, и на следующий день его ввели в действие по приказу коменданта, но вот с безопасностью были сложности, вот и определили для проверки особо подозрительных объектов наших знакомых,тогда, как и мы, молодых лейтенантов. Нас с ними, 25 мая направили на проверку одного некоего сообщения от бывшего работника, прислуживавшего в одной семье бюргера, или офицера гестапо, я уж и не всё припоминаю. Так вот мы, пробираясь сквозь ещё неубранные мусор, городские развалины, тогда вооружённые автоматами ППШ, как и трое бойцов приданных нам комендатурой. Так вот помню бойцы, мне помнится почемуто трое из шестерых, тогда остались при входе одного из домов означенных нам для проверки, а мы с тремя зашли в один из наполовину обгоревшего и полуразрушенный дом, что стоял чуть ли не на самой окраине города. Как нам сообщили местные, точно вспомнил Палыч - громко вскричал Николай Андреевич - это был дом, жёлтенький такой, он выделялся среди серости зданий, одного из больших чинов вермахта, инженера-строителя.
Особенность же и сложность операции заключалась для нас в том, что по сообщению нашей контрразведки, этот гражданин имел планы подземных ходов главной цитадели города, и где были схоронены многочисленные ценности изъятые фашистами в захваченных городах СССР. Хотя многие в отделе посчитали, что это гиблое дело, как ныне говорят "ФЕЙК", в то время было много ложных сообщений, многие из которых провокационные, ибо много раз сведения о спрятанных ценностях и документах оказывались лишь запоздалой информацией, а часто просто пустышкой. Раздражённое начальство особого отдела, требовало от нас реалибитации прежних наших, пусть и редких провалов при обысках и "грехов" с гражданскими. Требовали победных результатов расследования. Все прекрасно понимали, значение имело всё, даже мелкие осколки слухов столь разрозненных сведений многочисленных доносов немцев, что их приходилось отрабатывать по полной программе. Лейтенанты в сопровождении троих стрелков обходили одну квартиру за другой и когда им уже казалось что дело-пустышка, в 24 квартире пожилая немка указала на запертую дверь соседки и сразу, буд-то испарилась, скрылась за крепкой, резной дубовой дверью, предварительно любезно прошептав "гитлер капут". На механический звонок в дверь, было полное молчание, её не открыли, и нашими офицерами (майором Смирновым -автор) было решено взломать её. Проникновение в квартиру произошло быстро, двери были изрешечены пулями, очевидно ещё при боях в апреле, или начале месяца, когда шла отработка и зачистка города. В самой же чудно тихой квартире было на удивление по домашнему уютно и очень очень тихо, никакого разгрома и движения. Казалось что даже воздух, сама атмосфера и квартира замерли и вымерли. Старинная мебель и картины в золочёных рамах неизвестных нам мастеров находились на своих местах. Погрома, так свойственных в то время боевой обстановки сопротивления, не было и это удивило всех, даже немку-соседку с сыном всё таки пришедшую из любопытства и озиравшуюся в изумлении рядом со стоявшими тут-же красноармейцами "смерша". Произведя осмотр и обыск квартиры, никого не было обнаружено и придя к тому, что это была лишь "ошибка" доносителя, Майор, как старший и лейтенанты решили покинуть квартиру. Вот в этот момент ими и был услышан маятниковый ход невидимых часов. При повторном осмотре в самом углу у балкона разрушенного снарядом, и был обнаружен большой замурованный в стену синий сейф с гербом на дверце швейцарской фирмы. Так как задание было сверх секретным, то всех попросили удалиться и на вскрытии сейфа присутствовали только офицеры. Палыч был в начале войны сапёром и как говорили многие неплохим, даже медаль имел за это, вот он-то и взялся за разминирование махины инженерной мысли. В какой час должна была взорваться заложенная мина сюрприз никто не знал, и именно это торопило их разобраться в сложившейся ситуации. Времени катастрофически не хватало и события торопили нас. Нужен был результат, и мину казалось обезвредили. Сама работа над разминированием продолжалась более двух часов. Занявшись с сейфом, вскоре послышался щелчок открываемого механизма и второго замка сейфа. Распахнувшаяся дверь массивного сейфа открылась, толстые папки с так нужными советским чекистам чертежами, лежали стопками во весь сейф. Кроме папок в отделениях сейфа лежали коробочки с драгоценностями необычайной работы ювелиров удивительной красоты. Решено было отправить в отдел солдата-порученца с запиской о результате обыска и найденных сокровищах. Произвели фотосъёмку всех бумаг, каждой вещи и ювелирных украшений, всёго заняло час. И вот в этот момент молодые лейтенанты, один из них, он был музыкантом до призыва в сорок четвёртом году, он то и услышал срабатывание некоего механизма за сейфом и повторный щелчок замка, при том довольно отчётливый... звук-тиканье часов. Сапёр сразу понял в чём смысл этого двойного механизма сейфа, и крикнул:
" - Все прочь! На выход!"
Все не мешкая бросились из квартиры на улицу. Когда пыль от мощного взрыва осела, то на месте подъезда дома, были руины от обвалившейся стены и лестничного пролёта лестницы. К счастью, все были целы, лишь мелкие травмы и царапины, а вот старая немка с сыном погибла от взрыва, да разворотило грузовик на котором приехала группа расследования...
Прошло много лет, но каждый год 25 мая, деды, пусть в одиночестве, отмечают этот день, как день своего второго рождения. Вспоминая же сегодня, те далёкие события прошедшей жизни и удивительного везения, деды не верящие в бога, но верящие во всемогущество случая и удачу, пьют коньяк за кого-то покровителя их рода, вечного и неусыпного, всемогущего... Мучительные воспоминания захлестнули обоих, и они копошились в них с осторожностью стараясь не огорчать свои сердца невыносимой болью пред павшими товарищами не доживших до сегодняшних дней Победы. Пройдя на кухню, Пал Палыч принёс новую порцию салатика "Оливье" и прочую закуску, они пили мало, ибо возраст и болезни не особо уважали эти напитки, но дни Победы это святое для каждого ветерана и им было позволительно расслабиться и выпить свой любимый "Московский" коньячок и чуть водочки, хотя уважали безбрачие с напитками в обычной карусели жизни. Присев за стол, Палыч налил коньяк себе и другу и неторопясь отпил его. Чтобы, как-то отвлечься от прошлого, они вновь разговорились о нынешней ситуации в обществе и русской политике. Нынешняя Европа пугало их своей предсказуемым упрямством, тупостью мышления и анархией власти.
Казалось, что всё европейское мышление иссякло, как тараканы падающие с печки в суп. Стихийное чувство анархизма в истории не прошло. Спустя 60 лет мы обнаружили при ремонте, в своём доме документы, ценнейшие рукописные собрания из ИОСИФО-ВОЛОКОЛАМСКОГО монастыря, в частности бумаги-донесения Архимандрита Иннокентия в Московскую Синодальную контору, утверждения о пожертвованиях князей Щепиных-Ростовских и прочих княжеских семьях рода, а также безыменных фрайгерров, неких древних ризниц, из них-две парадных с рукоположением самого императора Николая Павловича.( из бумаг того самого германца - автор).Там же находились; роман ФРИДРИХА II в шести томах золочёных в коже, с тиснением и гербами германских баронов. Также философские романы КАРЛЕЙЛЬ, В ОТЛИЧНЫХ СОСТОЯНИЯХ. А впрочем, бог с ними...
- Да друг - с горечью констатировал Гребенюк- каждый в этой банке объстоятельств, верит в то, что жизнь должна продолжаться. Сама профессия солдата,да и жандарма, всегда связана с преодолением страха. Есть такие господа сыскари, кто не знает что и как благое делать, а другой берёт и делает, как говорил в своих дневниках - воспоминаниях начальник сыскной полиции питера Филиппов в 1914 году. Да, это мне и батюшка как-то говорил поучая грамоте общения с властью. Европа, ну что такое Европа? Дамочка из борделя, не более. Я тебе об этом уже говорил. Вот нынешняя политическая и бойцовая ситуация для России, это проблема. Крупная и жестокая.
[justify]- Ну, ты хватил друг Николя. Помнишь, как тебя одна немка, или кто она там, звала? Прошу тебя, не повторяйся. Эх, стареешь друг. Мы слишком легко меняем смыслы символов и веры, совершенно путая понятия. Там, где зверьё либерализма затыкает ложью рот народу, а это мы видим по поступкам фонограммных актёришек и певичек,также это касается гнилой интеллигенции,
