ВОЗВРАЩЕНИЕ ПРОШЛОГО НЕОБРАТИМО ГОСПОДА

ОДИН ИЗ ШЕСТИ КНЕХТОВ В УСАДЬБЕ КНЯЗЕЙ ЩЕПИН-РОСТОВСКИХ ПРИВЕЗЁННЫХ ИЗ ИСПАНИИ...- КАДИС. КНЕХТЫ СТОЯЛИ ПЕРЕД ВОРОТАМИ УСАДЬБЫ (по три с каждой стороны.Ходили легенды что они внутри из золота, и их постоянно людишки пытались воровать, за что их нещадно и безжалостно пороли и иногда до смерти - автор) ныне же сохранился лишь один. Хранится в семье.

  Последние дни осени 1820 года, князь Щепин-Ростовский Александр Иванович и его супруга Ольга Мироновна, жили и проводили всё своё свободное время в усадьбе, что расположена в селе Иваньково Ярославской губернии, лишь изредко выезжая, и то только летом, в гости к Бестужевым-Рюминым в деревню Кудрёшки, да в Ростов Великий на церковные праздники. Осень в этом году выдалась чрезвычайно дождливая и холодная, казалось что сами небеса обрушили свой гнев на людей, заливая их грехи своими святыми слезами. Все дороги за последнюю неделю в губернии, развезло и они стали словно дороги в Ад, трудны и непроходимы для путника. Летом правда, как-то с оказией, заездом к князьям Щепиным-Ростовским, в их уютную усадьбу в селе Иваньково (ИВАНКОВО) через деревню Землево (именно Землево, как её обозначают местные крестьяне, а не Землёво-автор), проездом в Ярославль, заезжали гости, это были штабс-капитан Ребиндер и моложавая, и поныне ещё очень обаятельная в своей уже правда чуть увядающей и угасающей красоте, госпожа Александра Павловна Пущина,(в девичестве Рябинина-автор) с мужем генерал-лейтенантом Иваном Петровичем Пущиным. Правда, ещё однажды,по вопросу купли продажи самой усадьбы, прибыл на два дня господин-помещик, Д.А. Столыпин ( дед Петра Аркадьевича Столыпина), решивший увеличить свои многочисленные владения и репутацию помещика. К счастью или нет, но сделка в этот раз не состоялась, ибо матушка княгиня Ольга Мироновна, не смотря на финансовые трудности, вдруг резко осудила желание супруга продать родовое имение, которое она завещала сыну. Уже после отъезда Д.А.Столыпина, княгиня тогда в резкой форме высказала супругу всё, что она думала по поводу продажи фамильного "гнезда". Князь же, тогда разгорячённый разговором, нервно шагал по кабинету, искоса и с опаской, словно боясь нарушить её покой, поглядывая на притихшую, сидевшую тут-же княгиню. Наконец собравшись с духом, он всё-таки ответил ей, стараясь как-бы смягчить свой благородный старческий гнев и негодование:

- Вспомните дорогая княгиня о поступке князя Бориса Владимировича, как он в 1660 году, ради спасения семьи от долгов, продал в Московском уезде деревню Малаховку с Никоновой и Халиной Скалневой пустошами. Казалось -бы всё ради блага своих сыновей Якова и Ивана и дочери Агрепины. И что, сие похвально? А как твои; отец Мирон  Гаврилович и матушка Степанида  Петровна, поступили почти тридцать лет назад, в 1789 году? Они тогда сделали всё, чтобы не разрушить достояния предков, хотя и им было трудновато отбиться от кредиторов и банка. Князь остановился пред супругою и тихо, с нежной улыбкой произнёс супруге:

- В одном любезная княгиня Ольга Мироновна Вы правы. Хватит утерянных нашим родом села Ивакино в Шулецкой волости и села Ивановка. Продать, чтобы возродить, это объяснимо родная, но ради продажи, как ныне модно в столичном Обществе, конечно есть глупость и я беру свои решения обратно. На сколько же я ведаю, Столыпины довольно обеспечены, вон уж они и с другими договариваются, даже купец Всеволжский с оными открыто и дерзко торгуется. Нам же это княгиня не с руки, и предложенные ими 35 тысяч рублей нам, так необходимые ныне, всё-таки маловаты для списания долгов. Но, скажу без утайки Вам, что торговаться, мне дворянину с купцами не должно, это стыдно признать мне дорогая, да и не умеем мы быти в шкуре купечества и ростовщичества.

Князь, увидев что матушка-княгиня Ольга Мироновна задремала при сем, но внимательный сторонний наблюдатель сразу-бы заметил, что умная княгиня явно схитрила и сквозь, чуть прикрытые рукою щёлочки глаз, внимательно следила за разговорившимся не в меру своим "грозным" супругом. Князь, чуть успокоившись медленно подошёл к окну и посмотрел с тоской на большие лужи посреди двора усадьбы, в них он увидел продолжавшийся, бесконечный в своей суете дождь. Рассуждая, словно разговаривая сам с собою, он проговорил глядя на княгиню:

" - Хорошим уроком должно служить нам ошибка, проявленная князьями Ростовскими в четырнадцатом веке, когда был располовинен Ростов Великий на два, Борисоглебскую и Сретенскую стороны. (1316-1330года - авт.) С этого мне кажется и началось раздробление рода. Ныне надобно быти много хитрее и умнее любезная княгиня, и конечно Вы в который раз правы. "Сия История учит, а быт и балбеса научит ", так кажется, если не ошибаюсь, говорил наш дед.

Обездоленные нуждою и невостребованностью всяких служб дворяне, духом блаженные, думается мне понятие неопределённое для государя... Сие больше привлекает купечество и ростовщиков ныне. И дворяне, Общество, всё стерпят ради тиши в душе...покуда. Что-то страшна для меня сия тишина. Ох, как оная будоражит и смущает мне сердце. Заранее  княгиня прошу у Вас извинения за некоторую вольность и буйную резкость в моих словах. Право, я матушка не желал Вас столь обидеть и расстраивать. Что-то князь Евгений Петрович (Оболенский-(1796-1865 -автор), обещавший заглянуть на праздники, так и не приехал. Не знаете княгиня, письмеца, иль курьера он не присылал? Задремали? Ну ладно, ладно отдохните, Вы совсем притомились в заботах о нас.Утомил я Вас совсем своею болтовнёю.

Князь Александр Иванович, подойдя к креслу на котором отдыхала супруга, укрыл её плечи шерстяным пледом и вышел, чтобы не беспокоить дорогого ему человека. Успев при том мельком окинуть взглядом "собеседника-оракула", стоявшего в соседней комнате у двери, такого ныне нудного в  беседе "провидца". При том сразу ушедшего к себе в комнату.

Выйдя из кабинета, Александр Иванович подошёл к истопленной дворовыми горячей печи, той, что стояла в гостинной в углу, и пододвинув к ней кресло и малую скамью, для согрева и томления больных, полученных в суворовских походах израненных ног. Любитель охоты, он страдал от невозможности ходить в леса одному, без товарищей охотников, которые из-за семейных и финансовых проблем, стали так редки в его обществе.

Особо ему нравилось бывать на местных "чутких" болотах, прираставшие мелким кустарником и низкорослыми карликовыми берёзами, могучим мхом, скрывавшим опасную бездонную трясину. По краям местных болот, кусты до двух-трёх локтей, с красиво цветущими на них свежо бежевыми цветками, более похожие на колокольца, это есть Мирт болотный. О самом вереске, цветущим в августе и сентябре усыхающего лета, и говорить нечего, так прекрасна его цветущая красота и дурман запах проникающий в голову опасным волнообразным трепыханием сознания. А глубокие овраги-лоди, часто глубиной в два локтя, завалы старых древ таили в себе неистребимую опасность для истомлённых ног идущего князя-первопроходца, как истомой приключений для его утомлённого домашним "бездельем" души. Бывало что нудный гнус, комарьё, особо оводы и клещи, пугали любого, но не его, давно привыкшего к опасностям и мучениям от природы лесов. Даже прошлой зимою, когда вынужденно били голодных волков, которые, право своей наглостью поражали охотников и жителей близ лежащих сёл своими набегами за живностью, он обретал силу и ловкость молодого хозяина своих владений и поместий. Но страшнее волков, вспоминал князь с наслаждением раскуривая старинную  трубку предка, набитую крепким турецким табаком, были "дикие охотники" истребляющие в его лесах лосей и живность с птицей, ибо они были жестоки и безжалостны ко всему. Оные обычно быстро, стараясь не попасться лесничим, сдирали шкуры медведей и забрав лишь  некие куски мяса, плоти их, бежали, скрываясь от лесничих господина помещика. Особо зимою опасны для охотника, это глубокие логи присыпанные сверху снегом, и если кто из служилых мужиков или охотников в них проваливался, то быстро замерзал из-за невозможности выбраться из него. Ныне же,Князь, сидя в тепле с улыбкой вспомнил об охоте и творимых богом трудностях для добытчиков живности для пропитания. Именно голод, как говорил и поучал его в детстве дед, гонит нас по жизни галопом резвого скакуна, некой небесной белогривой тройки. В печали и огорчении  подумалось ему.

При других раскладах судеб, жизнь в дремучем состоянии испытаний и парадоксов. Князь умиротворённо задремал в кресле, успокоённо думая о жизни, о супруге и сыне, любимым им Димитрии. Тот, ныне учился и проходил испытания в столице в новом походе на фрегате "Россия", под командой капитан-лейтенанта Титова. Князь Дмитрий Александрович Щепин-Ростовский, сообщал в письмах отцу, что морские походы формируют его как офицера и слугу своему Отечеству. Особо в его практике был памятен поход на фрегате "НЕПТУНУС" в испанский городок Кадис, или как его диктуют русские моряки Кадикс. В глубинах кабинета послышался шум, и в дверях показалась княгиня Ольга Мироновна. Увидев уставшего в заботах задремавшего супруга, она решила не беспокоить его и вышла на веранду. Дождь всё также лил как из ведра, орошая последние островки не затопленных дорожек... В воротах усадьбы, четыре чугунных кнехта, плюс два одиноких на повороте, привезённые как подарок испанских моряков её сыну, уже наполовину ушедших под воду, стали казаться своими округлыми "шляпками" на проросшие белые грибы. Всё было как и много лет назад, на их венчание, подумалось княгине, матушке Ольге Мироновне, глядя на сплошные нескончаемые потоки дождя. На небе как на грех, ни одного намёка на просветы и появления Солнца. Её батюшка Мирон Гаврилович при таких непогодах частенько поучал её по доброму, по отцовски:

"- Всё от Бога дочка, и боль и радость, и страх. Помни, Бог напомнит каждому все его каждодневные деяния,и меры пресечения их и иных грехов. Уж больно стал скрытен и очень корыстолюбив ныне человек моя любезная дочка".