"Восставший из Ада. Границы Ада".(Мистика, ужасы)

помощник, и  дознаватель  аудитор  сеченоголовый  в  черных  круглых  очках  Салмос -  А  как  же  чистка?
- Я  решил  вернуться  к  старой  традиции – произнес  ему, искоса  посмотрев  на  своего  помощника  Пинхед. Слишком  много  волокиты  с  этими  дознаниями. Ближе  к  делу.
- Отпустите  его! – раздался  громкий  женский  голос, и  вспыхнуло  яркое  белое  свечение  в  одном  из  помещений  пустого  товарного  рыбацкого  заброшенного  склада. За  приоткрытой  в  длинном  переходном  между  комнатами  дверью. Этот  свет распространился  на весь  коридор, затмевая  тем светом  там  все. И  на  выходе из  коридора  и  из  самого  света  вышла  вся  одетая  в белое  очень  красивая  внешностью  молодая,  не  старше  тридцати  женщина.
  Женщина  в  белом  брючном  приталенном  костюме  в  белых  на  высокой платформе  туфлях, прошла  мимо  самого  Пинхеда.
- Отпустить  его?! – произнес, глядя  на  яркий  свет  своими  черными  адскими  не  моргающими  глазами  булавочноголовы  Пинхед.
- Именно – произнесла  светловолосая  с  шикарными  длинными  до  плечей  кудрями  большими  и  голубыми, точно  само  небо  глазами  под  черными  изогнутыми дугой  тонкими  бровями  молодая  красивая  женщина.
  Женщина  пошла  по  кругу, обходя  Пинхеда.
- Приветствую  тебя, привратник  Эдема - произнес  гвоздеголовый, той, что была  невероятной  Божественной  красоты, со  сложенными  за  спиной большими  незримыми  человеческими  глазами  белоснежными крыльями  Ангела  Неба – Что  тебя  привело  сюда  вновь  ан  этот  раз?
- Былое – ответил  Ангел  Неба.
- Что  было  после, следил  за  кровесмешением  потомков  Адама?- произнес  гвоздеголовый – А  теперь? 
- Слежу  за  порядком  на  этой  территории – ответил  ему  Ангел.
- Его  признали  виновным - вмешался  сенобит  дознаватель  аудитор  сеченоголовый  в  черных  круглых  очках  Салмос.           
- Отпустите  его - произнес  еще  раз  Ангел  неба  Иофиил - Есть  дела,  касающиеся  более  значительного  плана. И  он  его  часть. 
- Ты, хочешь, чтобы  он  остался  на  земле? – произнес  Пинхед – Или  Он,  хочет  этого? Он  хочет, чтобы  его  создания  боялись  волка  и  шли  к  нему  на  свет.
- Ты, не  такой  глупый, как  кажешься – произнес  Иофиил.             
  Снова  вмешался  аудитор  сеченоголовый  в  черных  круглых  очках  Салмос – Но, как  насчет  того, что  он  сделал. Тех  всех  невинных, кого  он  убил.
- Это  вполне  приемлемая  потеря – произнес  Ангел  Иофиил - Добро  не  может существовать  без  зла. Мы  выяснили, чтобы  контролировать  зло. Мы  должны  его  применять.
- Грех, предписанный  Небом – ей  в  ответ произнес  булавочноголовый  Пинхед.
  Иофиил - поднял  с  пола  лежащую  коробку  Филиппа  Лемаршана  и  отдал в  руки  Пинхеда.
- Отправь  его  назад – произнес  он  черному  принцу  страданий  и  боли.
- Отправить  обратно - он  переспросил  Иофиила –Да, ладно. И  за  какие  такие  интересы  и  заслуги, мне  это  делать – произнес  булавочноголовый  Пинхед.
  Ангел  Иофииил  повернулся  лицом  к  Пинхеду. Он, произнес  тому  вполне  серьезно  без  любого  чувства  иронии  и как бы  с  предупреждением  и  намеком  на  некую  даже  угрозу - Отпусти  его  Немедленно.
- А  то, что?! – изображая  некий  даже  испуг, произнес  в  ответ, скривив,  ехидную  свою  улыбку  Пинхед - Мне  за  это  что-то  будет?
- Позволь, мне  заплатить – произнес, смягчившись  и  понимая, что  так  вопрос не  решить, Иофиил, допуская, тем  саммым, губительную  ошибку, вероятно, ошибочно  полагаясь  и  надеясь  на  Небесную  неприкосновенность, булавочноголовому. И  это  тот  не  упустил  этот  промах  из  своего  вида, но  промолчал, лишь  его черные  глаза  выдали  все  того  коварные  адские  мысли. То, чего  Ангел  Неба  не  разглядел, хоть  и смотрел, не отрываясь  и  не  моргая  в  такие  же  не  моргающие  глаза  Пинхеда  своими  синими  большими  красивыми  женским  глазами.
- Заплатить, за  него? – произнес  вопросительно  Пинхед  - Считаешь, он  заслуживает  этого?
- Не  испытывай  мое  терпение – угрожающе, опять, произнесла  молодая  не  старше  тридцати  на  вид  очень  красивая  синеглазая  женщина, сверкая недружелюбно  уже  своими  теми  очаровательными  глазками  на  булавочноголового  командира  всех  Сенобитов.
  Иофиил  повернулся  к  осужденному  Шону  Картеру  и  произнес  тому – продолжай свою  работу, наставник. С  нашим  благословением.
- И  увидел  Господь, что  грешник  Велик  на  земле – начал  свою  извечную  проповедь  перед  тем, как  убить  свою  жертву  Шон  Картер – И, что  все намерения  и  мысли  его  были  злыми.
  Иофиил  от  этих  слов, просто  поплыл  в  радости  и  счастье, что  немало удивило  гвоздеголового  и  даже  возмутило.
- Есть  правило - произнес  Иофиилу  Пинхед – Порядок  того, что  мы  делаем. Ты  нарушаешь  его, Иофиил.
- Отпусти  его! – уже  настойчивей, и  в  более  приказном  порядке,  произнесла  светловолосая  красивая  личиком  женщина, оборачивая  резко  в сторону  Пинхеда – Отправь  его  обратно!
- Хорошо, я  его  отпущу - произнес  Пинхед, беря  в  руки  из  протянутых  женских  ангела  рук  маленькую  шкатулку  Лемаршана –Я  отпущу  его, как  ты  просишь. 
- Но, босс! – возмущенно  произнес, не  понимая, почему  тот  такое  делает, ведь  этот  замешанный  в  ряде  кровавых  и  кошмарных  преступлениях  преступник  самый  лакомый  кусочек  в  их  мире, в  тут  такое.
- Заткнись! – скомандовал, не  поворачивая  своей  утыканной  длинными  булавками  гвоздями  изрезанной  глубоки  порезами  головы  Пинхед  Салмосу – И, не  лезь, не  в  свои  дела! Это  касается  только  нас  двоих! Или  тебе, что-то  не  понятно, Салмос?!
  Ангел  Иофиил  посмотрел  пристально  своими  синими  большими  глазами  на  Салмоса. И  тот, просто  попятившись, отступил  к  одной  из  задних  стен  заброшенного  склада, наконец-то  замолчал  совсем, и  не  лез  больше  со своими  советами  и  вопросами. Он  укрылся  черной  от  стены  падающей  тенью  в  полумрачном, почти  не  освещенном  помещении, в  котором  всего сейчас  горела  лдна  лапа  дневного  потолочного  освещения. Салмос  растворился  в  черной  тени  и, просто  исчез  в  этой  неподвижной  черноте,  как  умел  всегда  делать.
  Он  был  приспешником  у  Пинхеда. И  не  был  из  людей. Дознаватель  и  аудитор  был  просто  пленником  пойманным  коробкой  Филиппа  Лемаршана, точно  как  еще  несколько  таких  же, как  он  духов  из  другого  мира.  Точнее  говоря, он  был  телом  и  душой  человека, от  которого  осталось  только  вот  это. Истерзанное  и  изрезанное  орудиями  пыток  Левиафана  нечто  похожее  на человека, но  уже  не  человек.  И  даже  не  Сенобит. А  просто, прислужник  главного  сенобита. Ибо  был  вынужден  теперь  по  принципу  власти  и силы, только  подчиняться  гвоздеголовому.
  Должность  была  не  из  самых  хороших  и  важных. Но  лучше, чем,  например, работать  в  нижних  отстойниках  лабиринта. Копошиться  на  переработке  гнилого  тлеющего  и  распадающегося, в  ни  что  мяса, среди  извивающихся  в  трупной  вонючей  гнойной  слизи  червей  опарышей. Или  заниматься  пытками  несчастных  в  камерах  болезненных  сладостных  истязаний  с  теми  же  сестрами  проволочными  близнецами  и  другими  сенобитами, получавшими  от  этого, просто  сказочные  блаженные  удовольствия, попавших  в  куб  Левиафана  добывая  страдания  и  боль, пищу  своему  Главному  Хозяину  этих  адских  мест.  Это  Салмоса  не  прельщало. Он  любил  работу  по  чище  и  по  интеллигентней. К  тому  же, Салмос  занимал  должность  достаточно  высокую, хоть  и  особую  при  Пинхеде. И  ему  она была  знакома  по  земной  некогда  греховной  жизни.
  Дознаватель  и  аудитор  сеченоголовый  Салмос  в  мирской  жизни, когда-то  был  реальным  следователем  в  полиции  и  дознавателем. Вел  уголовные дела  и  допросы. И  ему  такое  было  не  в  новинку. И  тут, он  оказался,  кстати, подсказав  Пинхеду  все  обновить  и  поменять  в  самой  деятельности  и  жизни  лабиринта  Левиафана. Что  того  в  принципе  устроило  вполне. Даже  развязало  больше  тому  руки. Но  теперь  и  сам Салмос, вдруг  стал  попадать  все  чаще  в  немилость  от  своего непосредственного  личного  работодателя  и  начальника.
  Сейчас  Салмос, просто  стал  молчаливой  черной  тенью  и  затих  совсем, понимая, что  не  стоит  злить  своего  командира  Сенобитов  лабиринта  Левиафана, ибо  выпросить  милость  за  провинность  или  прощение, будет  делом  для  любого  как  он  делом  нелегким  и  простым.
  Цепи  и  крюки  крюки,  растягивающие  по  сторонам  Шона  Картера  исчезли  освобождая  преступника  от  заслуженного  наказания.
  И  тот, увидев  свой  лежащий  на полу  склада  почти под  своим ногами  пистолет, быстро  схватил  его, направив  дулом  в  сторону  Пинхеда  и  Иофиила.
- Да, пошли  вы  все! – он, выкрикнул  и  нажал  на  спусковой  курок  своего служебного  табельного  полицейского  пистолета.
  В  большом  полутемном  помещении  рыболовецкого  склада  прозвучали  оглушительные  несколько  выстрелов. Но  все  впустую, ибо  убит ь представителей  иного  мира  было  таким  методом  и  земным  способом  совершенно  невозможно.
  И  в  это  самое  время  Пинхед  повернул, справа  налево  в своих  руках  от ребра  к  ребру  с  двух  сторон  маленький  в  золотой  гравировке, странных  геометрических  картинках  и  оправе  кубик.
  Перед  глазами  убийцы  полицейского  Шона  Картера  все  разом  исчезло.  Все  что его  только  что  окружало. Сам  ангел  Иофиил  и  этот  его  старый  знакомый  гвоздеголовый  Пинхед. Вертящийся  опутанный  цепями  в  окровавленных  останках  в  воздухе  жертвенный  столб. Сами  свисающие  с потолка  склада  вниз  жутко  звенящие  стальные  цепи. 
  Перед  глазами  был  все  тот  же  рыболовецкий  склад  и  больше  никого.
- Я  вернулся – произнес  Шок  Картер.
  Шон  Картер  стал  осматриваться  по  сторонам. Он, вдруг  увидел  свою  ему  малознакомую  и приставленную  из  отдела  другой  полиции  в  деле  его расследования  напарницу  агента  Бриану  Эджертон.               
  Она  должна  была  быть  мертва. Шон  так  были  ее  по г олове  своим  пистолетом, что  должен  был  выбить  Бриана  Эджертон    все  ее  сыщика  следователя  мозги. Но,  Бриана  Эджертон, была  живой. И  он  решил  исправить  такую  для  него  досадную  ошибку, направив  в  нее  свой  табельный  пистолет. Но, выстрелить  не  успел. А  Бриана  Эджертон  успела. Из  своего  табельного  полицейского  пистолета. Вперед  его.
  И  первая  пуля  сбила  Шона  картера  с  мужских  его  ног, пронзив  почти насквозь  в  грудь.
  Он, упал  навзничь. И  из  его  рта  потекла  кровь. Это  говорило  о  том, что  было  пробито  левое  легкое, прямо  под  самым  сердцем.
  Шон, приподнял  свою  черноволосую  коротко  остриженную  голову.  Посмотрел  в  сторону  стрелявшего. Точнее  говоря, стрелявшей  и  произнес – Далеко, далеко –