заветные слова, память о них к забылась с наступлением утра. Ты рад! Ты рад! Конь вырывается, встал на дыбы.
311
Увидишь чудо этой ночью ты, кто лег у цветов оттенков ночи. Раскроются перед тобой двери скрытой страны. Там единороги пьют слонов в доспехах, оставляя копытами следы из живого льда. Там улыбнется тебе кролик, превратится в киберкенгуру и размножится на компьютерные дискеты, на каждом сложный символ из гальки. Там причудливые видео ролики сменяются джунглями города из ярких узоров, сверкает металл звезд на ордерах храмов. Пляшут сказочные голограммы у дерева из обнаженных тел, вкусил ты иной предел! Забудешь на утро многое. Хитрая луна улыбку держит, пропадая. Поцелует ли душа день, где сказка жизни так блекла? Теперь ты проклят искать рощи тех цветов, отдал в жертву всех ради них, настоящий антигерой! Этот зеленый день, в коем черные тени копают могилы для громадных зверей. В длинных узких коридорах собаки с клетками на головах тебя пожирают желтыми глазами. Скрежет крыльев больших мотыльков, что подкрадываются к тебе тысячами длинных ног. Где ангел хранитель? Ох, его сожрал бегемот из битого стекла! Выбраться из царства теней поможет ботинок друга, рукоять старого ножа, улыбка любимой и чаша с дождевой водой. Проблема лишь в хорошей погоде этого места, мучительной ловушки – испытания зеркальной тюрьмы.
312
Я ошибался. Мы все ошибаемся время от времени, но в этом есть хитрость, коя спрятана внутри. Мнимые люди строили со старанием ковчег для голубей, они даже умирали ради них, ради того, чтобы голуби были живы. Как они могли забыть о синей птице, забыть о волшебстве Тайны?! Ты, дух, ломай рога бешеного оленя, пока волчица разливает молоко по страницам жизни. О, благосклонная богиня правосудия! Я видел Тебя в отражениях на стенах этой плоскости, где уже давно скитается моя душа. Механизмы или растения, похожие на механизмы, набирают строки бесконечного текста. Проблема сложных вычислений в тексте. Через них ученый хочет понять устройство синей птицы. Может, он починит этим небеса? Вернется ли лев в яйцо? Погаснет ли вечная свеча? Ученый работает над смыслом твоей жизни, бережно отделяя крупицы правды от коры древа жизни. Невидим он. Вместо бодрствования, предпочитает сон во сне сна.
313
Люди стали просить сострадание, вместо кредитов, в банках они обменивают трубки с пузырями на поцелуи, а поцелуев много не бывает. Детские взгляды, большие глаза заросли полевыми цветами. Прыгают малыши, водят хороводы, и змеи из горящих, живых узоров стискивают юные сердца, выжимают из них молоко. Боги это молоко пьют и рождаются на земле, плачут, орут чьими–то новорожденными грезами. Подарки страсти стали битыми бокалами шампанского. Клоун заблудился в городе, без пользы он протягивает руку. Пудра сошла с его лица, сердце превратилось в перец чили. Клоун поцеловал собаку, что замерзла до смерти. Ножами мультяшки вспороли труп слона, который посягнул пойти войной на небеса, засовывают в него конфеты и сигареты. Ура, созвездиям из гальки, что отразились на твоей сетчатке! Праздник обращенной божественности никогда не проходил так хорошо!
314
По улице иду, меня сопровождает грустный кот, не кот, но тень знакомого кота. Встречают меня знакомые, но не протягиваю руки. Забежал в переулок, где спрятались в мусоре осы несбывшихся мечт, недалеко, на окраине города, темнеют кресты. Смотрю по сторонам, в поиске реального человека, кругом одни только мнимые миры, нейронные структуры, и часы застыли близ полуночи. Каждая секунда имеет цену. Вспомнить один из дней рождения, или новый год, подарки под елкой. Куда улетели воробьи, не слышно больше их верещания нигде. Может, это уже иной мир? Может, так выглядит на самом деле смерть? Со свечой в руке, я спускаюсь в лабиринт, на стенах символы, диаграммы небесных сфер, шифры и коды. Ищу чей–то гроб, в нем точно заперты чудотворные цветы, панацея ангела-алхимика с золотыми очами. Важнее отыскать эмоции, что стали пеплом. Короли огня просят этого пепла, дарят за него полстраны и руку самой лунной принцессы, богини над нами в белоснежной башне. Ее держат в осаде обезумевшие герои, желая испить бессмертия. Или хотя бы оставить после себя великий след, может, одного из богов убить? Кот указывает лапкой на выход и пропал, но его полоски остались со мной еще на минутку. Старый друг, слышишь ли ты?! Я вспоминаю, себя проклинаю из–за страсти к раю или месту где реален образ любой, фантасмагории подмира. Близятся к полуночи часы. Распустится ли для наших взглядов сирень или уже будем искать друг друга в царстве теней, среди спящей толпы? Все может произойти, даже этот мир имеет право распасться на куски. Спасение, думаю, в Любви! В корнях мирового древа плетут паутину норны, они то знают толк в переплетениях судьбы...
315
Требуется сон, но призрачные автоматы тело будят, скрипя, сердца они заводят. Зима обрушилась дождем ледяных игл, пронзающие саму душу. Не бойтесь люди, взгляните вверх! Это синяя птица говорит со сломанными небесам. Совершен ли мир? Вопрошает. Мудрец обливает бензином книги, и вор украл у себя жизнь, и собака, чей череп проломлен, завыла на зеленую комету. Ребенок плачет, кричит, пухлыми ручками ломает игрушки. Боевой слон приземлился на город, сносит здания, и разлетается кровавая пена из его пасти. Слон расправил крылья и ударил рогами по небу - зазвенел хрусталь. Колдун лихорадочно перебирает книги. Что–то не то, что–то не так! Так бормочет. Сбросил с полки склянку, и из окон башни повалил сиреневый дым. Под стоны колдуна, символы засмеялись и весело со страниц разбежались. Синяя птица спикировала вниз, в клюве блеск ключа. Это шторм в эфирном мире, это огня слеза на чаше из чистого сапфира, испытание левиафана, что раздвинул море для корабля с изорванными парусами. Колдун чуть не ступил в окно, успел он поймать падающий ключ, и символы тут же вернулись в библиотеку. В который раз он мир спас... но все это лишь отражение, всего–то кино! Человек вышел из комы. Удивился тому как из окна больницы полезли циркачи. Он спросил, не спит ли, но те, улыбаясь, ответили молчанием.
316
Смотри как ребенок ловит зайчика лунного, солнечные висят в петлях вдоль дорог! Посадил его на мороженое, съел и испачкался голубой кровью. Школьный учитель, отец малыша замялся, отвечая на основной вопрос пространства–времени. Он решил, что пришло время оставить пустыми парты в школе и уйти в запой. На девятый сухой день, он пошел в магазин, но путь ему преградил пухлыми губами Э Л Е Ф А Н Т И Т. Толпа рукоплескала, наблюдая за тем как под слоновой стопой, ломается учителя скелет. Кто-то запустил фейерверк, и ночь выпила волшебный настой, обращая сотни звездоглаз на блуждающих людей. То уже были не люди, но длинные разноцветные силуэты. Ребенок собрал из зайчика костяные ножницы, окунул в молоко и отрезал себе кусок судьбы, той судьбы, где отец был снова жив, где вместо снега мягко падали конфеты, где нет рыб с клювами, что преследовали его в ночных кошмарах. Но эта иллюзия работает только с одной точки взгляда. Учитель нашел собутыльников в длинных красных узких коридорах, он даже нашел там погибшую жену, и та испекла ему пирог из кирпича. Утратит память любая вкусившая сей пирог душа!
317
Колдун. Пусть сам наполняет травами склянки, а я лучше о сатурианской кошке помечтаю! На цепях в его апартаментах висят кости дракона, под их покачивание засыпаю, и ко мне приходит такой сон: в нем одет я празднично в рыбу, с чешуей сверкающей самоцветами. Делюсь абсентом с бродягой, так похожем на погибшего брата, собираю с неба звезды в кошель, на кривой дудочке играю и из нор двухвостых белок призываю. Чтобы те скакали и танцевали на лугу. После пробуждения, заметил на подушке слой искрящейся пыльцы. Эльфы были здесь?! Ох, уж эти смешные озорники! Смешал датуру вместе с крепким чаем из терракорня, сладко горький его вкус. Выпил чашку тремя глотками и, осмелев в своих мечтах, пошел искать свою кошку. Она по заборам королевства живых ночами ходит с незапамятных времен. Окрашивает себя в орнамент оград, прутьев птичьей клетки, в которой томится феникс, крылья его, как калейдоскоп, ожидая своего часа. Что это? Я слышал синей птицы глас? Поймав духа, спрашивал его о жизни после смерти, излюбленный вопрос, но ответом было только ушедшего лета эхо. Кот запрыгнул на мои колени и уснул. Наверное, приснилось ему, как бережно готовит травы колдун и усыпляет гостя сказкой о том, что кости змея у горного родника нашел. Пройдет день, и я расплачусь за временный кров сокровищами неба, а затем продолжу поиски горы, на которой танцуют не белки, но боги. Может, даже смысл жизни кому–то покажу! Берегу в рюкзаке все нужные для этого дела инструкции.
318
Простые слова, но от тебя, мой учитель, они одеты в дорогие наряды. Люди, с бутонами роз вместо голов, идут по улицам города. Над крышами домов высятся гиганты из камня, статуи тех людей, кто собрал по кусочкам жизнь для будущих жителей этих земель. Это лишь слова, но блестят перламутром, вмещаются они в царские раковины! Люди–розы взялись за руки на площади тысяч слез, они запели песнь расколотого неба. С лепестков стекала искрящаяся, золотая кровь. Ты подарил мне эти слова, как же я рад, спокоен в детских мечтах! Необходима некоторая смелость, чтобы сказать эти слова. Необходима мудрость, чтобы они вернулись к тебе в удачный момент. Люди–цветы разошлись по меняющимся, живым домам, и облачные господа просили их ни о чем не жалеть. Любовь и красота! Скажи, дитя Адама, повтори эти вечные для человека слова и люди–цветы дадут вкусить своего золото. Неужели ты их забыл?
319
Почему ты кричишь на меня, неужели зря индеец убил копьем райскую птицу? Ритуал! Посмотри на башни из серебра, силой мысли я их возвел!!! Без цели. Блеск тысячи солнц, и ты должен выдержать это острое мгновение. Нажать клавиши, дать миру проявление, оставь это для Творца, а сам терпи страх, как заяц, боящийся собственной тени. Кричишь в сухом дожде, что наполнил нас тоской по ушедшему времени. Знаю, ты хорошо его помнишь. Я не обижаюсь и не просыпаюсь. Попался в цикл ложного пробуждения. Может, незаметно в кому впал и что–то бормочу, слова в словах дыхание теряют. Только тихо слышу слова о любви. Свою же речь, произнеся, тут же забываю.
320
Кап–кап! В ларьках на побережье слез, ребятишки берут букеты цветов, покупают на ключики счастья, найденных в одном из темных гротов. Рядом волны находят на скалы, а в глубине пещерной системы танцуют у огней насекоморыбы, или, как их называют в этих краях, маринсенты. Дети меняют цветы на ракушки, мигающие лампочками, чтобы их вставить в слоты черепов, подключиться к чему–то большему, чем люди. Из песка пляжа выглядывают скелеты, тех, кто забыл как дышать во сне астральном. Синие перья, каждое имеет уста, разбросаны в тенистых лесах близ моря. Перья можно сплести, представь, порадовать тебя украшением! Молоко стекает с груди девушки с головой волка, с короной в виде солнца и луны. Кап–кап! Орет ребенок, но вместо матери приходит со звезд существа из горящих, текучих лиан, с золотыми узорчатыми трубами вместо голов. Пришельцы трубят, но их сметают атомные вспышки, верно, любови к Богу,
