Судьба Петина и его товарищей была много лучше, чем других пленников: иных перепродавали из кибитки в кибитку, пока не зачахнет бедняга; других приневоливали принять магометанскую веру или же убивали за попытку к бегству. Никакая великая держава не могла потерпеть такого бесчинства; к тому же и персияне умоляли Государя Императора унять текинцев... По Его повелению небольшой русский отряд двинулся в 1879 году в Ахал-текинский оазис, под начальством храброго кавказского генерала Лазарева. Однако, этот поход не удался: пошли с малой силой, думали, что с текинцами так же легко справиться, как и с обыкновенными «халатниками». — Так наши привыкли называть жителей серединной Азии. — Во время перехода через пустыню много верблюдов передохло от изнурения, солдаты стали болеть, сам Лазарев умер... Все-таки отрядец бодро шел вперед и, приблизившись к главной текинской крепости, кинулся на штурм. Текинцы отбились: их было, по меньшой мере, тысяч десять, а наших всего три. Это все бы ничего, но защитники оказались не простыми «халатниками», а храбрыми бойцами, готовыми умереть за свою свободу. «Текинец», говорит их пословица, «не любит тени дерева, не терпит покрова власти»... Стоит только припомнить два случая с текинками, о которых рассказано раньше. Наш отряд тотчас же двинулся в обратный путь, причем отступал в таком порядке, так грозно, что текинцы не посмели его преследовать. Тут и текинцы могли видеть, что имеют дело не с персиянами: те разбежались бы, как овцы.
На следующий год был составлен новый отряд, гораздо более сильный, начальство над которым Государь Император поручил Скобелеву. Уже самое назначение Скобелева показывало, что на текинцев стали смотреть иначе, чем прежде: в них стали видеть врага, с которым не стыдно помериться силами. Скобелев повел дело иначе. Он заранее подготовил запасы продовольствия, фуража (сено, овес), боевые припасы (патроны для ружей, снаряды для пушек, порох), инструменты для копания земли; приказал согнать побольше верблюдов и, прежде чем приступить к главному гнезду текинцев, занял на половине пути небольшую покинутую неприятелем крепостцу. Она должна была служить, что называется, опорным пунктом, где можно сложить запасы, держать больных, куда можно укрыться в случае неудачи. Опять же, приблизившись к Денгиль-тепе. Скобелев не сразу пошел штурмовать эту крепость, а начал правильную осаду, т. е. стал приближаться к ней издали, при помощи траншей. Траншеями в осадной войне называют рвы с насыпями, обращенными к стороне неприятеля; они прикрывают людей от выстрелов с крепости. Хотя осада крепости и тяжела, и медленна, зато более надежна чем атака с места, особенно, когда имеешь дело с храбрым и многочисленным гарнизоном. После оказалось, что в крепости собрался весь текинский народ, до 40 тысяч бойцов, — сила внушительная. У нас было почти вчетверо меньше, но имелось в виду, что текинцы не искусны в военном деле: это тоже много значит...
Сажен за 350 от крепости наши вырыли одну длинную траншею, с загибами внутрь, похожую на такое положение, когда человек, завидя друга-приятеля, вытянет свои руки, чтобы его обнять. Такие длинные траншей, обнимающие крепость с какой¬нибудь стороны, называют параллелями. От самой дальней, или 1-й параллели повели короткие коленчатые траншеи, направляя их прямо на крепость, потом их соединили второю параллелью, а сажен за сто от крепости выкопали последнюю, 3-ю параллель. Этим способом как бы сжимали крепость, приближаясь к ней все больше и больше. Как и во всякой осадной войне, земляной работы было здесь много: кроме траншей, приходилось копать по концам редуты и в разных местах батареи. Редутами называют высокие четырех-угольные насыпки, окруженные рвом, в роде маленьких крепостей, в которых помещаются отряды для охраны рабочих Батареями же называют небольшие присыпки, необходимые для того, чтобы скрытно поставить пушки. — (Смотри примерный чертеж осадных работ).
Примерный чертеж осадных работ Чем ближе наши подвигались к крепости, тем отчаяние защищались текинцы. Особенно страшны были их вылазки. Текинцы крадутся, как кошки, всегда ночью, быстро, но тихо, а бросаются, точно тигры, сразу. Идут они больше босые, рукава засучены, халаты подобраны, в руках шашки; у кого нет шашки — пика или русский штык; ружей на вылазки не брали. Обыкновенно впереди идут самые отчаянные, настоящие бойцы. Подберутся к траншее, крикнут: «Алла! Магома!» и в тот же миг пускают в ход шашки. Беда зазеваться! За передовыми бойцами идет команда в роде наших санитар, обязанность которых — уносить раненых, подбирать убитых. Сзади же всех крадутся, так называемые, аламанщики, или грабители. В аламанщики берут мальчишек лет 14—15, и грабят они ловко: в несколько минут успеют обшарить всю траншею: подберут оружие, разденут убитых. Наши, пока не знали текинских сноровок, много терпели на вылазках. В одну ночь текинцы вырезали целый батальон солдат, взяли знамя, пушку, много ружей. Впрочем, после этого случая, им не было уже такой удачи. Да и Скобелев имел свои сноровки. Он был из тех военачальников, которые сами наступают, а не ждут неприятеля к себе, почему на каждую вылазку отвечал или штурмом ближайших к крепости построек, или же усиленной пальбой по крепости. Ни одна из вылазок не оставалась без наказания. На третий день Рождества текинцы повторили нападение. В середине траншеи и на правом ее фланге (конце) они были скоро отбиты, потому что тут их ожидали, но на левом фланге текинцы изрубили караул, потом бросились на пушку. Артиллеристы были перебиты, кроме одного, Агафона Никитина, которого, вместе с пушкой, потащили в крепость. Ужасно текинцы обрадовались, что им удалось захватить живьем «топчи-башу», артиллериста, значит. Они думали, что он выучит их стрелять из пушек. Весь текинский народ собрался смотреть на пленника. Подали ему гранату и показывают на пушку: как мол, ее, заряжать? Агафон Никитин покачал головой: не могу, значит. Тогда обозлившиеся текинцы стали бить его плетьми, и это не помогло: Никитин наотрез отказался стрелять по своим. Несчастного пленника связали по рукам, по ногам, положили животом на огонь и снова стали бить... Так он и умер в страшных муках.
Несколько неудачных вылазок и настойчивость русского генерала были причиною, что текинцы потеряли прежнюю бодрость, стали унывать. Они видели со своих стен, что осадные работы каждый день приближаются хоть на малость. Самую трудную работу исполняли саперы, небольшими сменами. Передний сапер стоит на коленках и подрывает перед собой земляной валик. Он начинает обваливаться. Тогда другой сапер отгребает землю и перебрасывает ее наверх. Ровик постепенно уширяется, а валик подвигается все дальше и дальше. За две недели подвинулись на столько, что, выглянувши, можно было видеть неприятельский ров, слышать, как текинцы ругают на стене русских. Им уже нельзя теперь стрелять, как, бывало, прежде, прикрываясь высокой стеной, а надо высовываться крепко вперед. Наши же стрелки только этого и ждут: сидят в траншее с ружьями и смотрят в оба. Кроме этих, обыкновенных осадных работ, Скобелев приказал подвести под неприятельскую стену мину. Шагах в 80-ти выбрали площадку и начали копать подземную галерею. У самого входа была поставлена машина, которая при помощи длинного кожаного рукава вгоняла в галерею чистый воздух. Особые рабочие безостановочно вертели рукоятку колеса: машина гудит, колеса визжат под сильными руками солдат. А в галерее темно и тесно, как в могиле; можно двигаться только на четвереньках; в конце галереи светится огонек: там работают заступы, лопаты, стучат кирки. Вдоль всей галереи сидят солдаты и передают друг другу мешки с землей; последний, который сидит у входа, выкидывает мешок наверх, а там уж другие его подхватят и с сыпят на вал. Работа кипит: все обливаются потом, духота страшная, свечи оплывают... Галерею вели с таким расчетом, чтобы ее конец пришелся под неприятельской стеной, на две сажени ниже.
[justify]После вылазки 4¬го января много убитых текинцев осталось между нашими передовыми траншеями и неприятельским рвом. Трупы начали гнить, заражая воздух несносным смрадом. Скобелев послал полковника Юмудского, родом туркмена, заключить перемирие для уборки тел. У нас выкинули белый флаг, штаб-трубач заиграл «отбой»; все трубачи отряда тотчас подхватили этот сигнал, и долго он наигрывался, пока не утихла пальба. С нашей стороны вышло для переговоров три человека и со стороны текинцев трое. Обе партии уселись одна против другой, как раз по середине между рвом и нашим редутом. По обычаю азиатцев, спросили друг друга о здоровье, после чего Юмудский объявил, что генерал Скобелев, уважая храбрый текинский народ, согласен дать два часа на уборку тел. В ответ на эти слова, с крепостных стен, где собралось множество народа, раздались крики: «нам не надо их! И так валяется в крепости довольно этих собак!» Убитые были больше из соседних кочевьев, жители которых
