- Фад, - объявила девушка мурлыкающим голосом. – Приходи в среду сюда ко мне после занятий. Нам с тобой непременно надо кое-что обсудить про ЭТО. Ты понимаешь?
Понимал ли вопрос Фаддей? Да ни хрена! Какое понимание, когда его целуют губы любимой девушки, а ладонь держит женский сокровенный орган. У него в голове только щёлкнуло, когда девушка произнесла слово «ЭТО».
- Значит, сама Морозова лично желает со мной поговорить об ЭТОМ, о финансовых махинациях и тонкостях в коммерции. Это же большая удача, что представительница такого семейства, лично готова поделиться сакральными знаниями. Вот что значит моя завышенная харизма.
- Только не вздумай смотреть в сторону Собакиной и всякой Шидловской, - грозно произнесла Аврелия. – Ты мой и точка. А ЭТИМ, мой дорогой, мы займёмся чуть позже, как изучим теорию и закончим дурацкую гимназию. Так надо. Потерпи. Осталось не долго. Понимаешь – я девочка и толком ЭТО ещё не знаю.
- Что она имеет в виду? – лихорадочно думал Фаддей. То говорит, что обсудим ЭТО, то будем ЭТИМ заниматься, но позже. Хотя понятно о чём она: сначала теория, потом практика. Плата за учёбу – не смотреть на Собакину и Шидловскую. Трудно – но, возможно.
- Аврелия, я люблю тебя и готов с тобой ЭТИМ заниматься хоть каждый день, - объявил парень. – Теорию начну изучать уже завтра. Книжки почитаю … об чём базар…
- О! Любимый, - пискнула девчонка, услышав такие приятные слова. От открывшихся перспектив на душе захлопали крылышками разноцветные мотыльки. Обалдеть: её желают хоть каждый день! Это дорогого стоит. И кто желает! Не какие-то жуткие женихи, которых ей подыскивает папочка для своих финансовых махинаций, а замечательный парень, положительный по всем параметрам. Он, конечно, не гений, из небогатой семьи, и Дар у него ерундовый, но как тогда объяснить, что он умудрился победить в труднейшем конкурсе. К тому же она всем своим сердцем чувствует, что телесно и душевно именно с этим парнем ей будет хорошо: такой милый – понимает её желания с самого тонкого намёка. Да ей уже хорошо! Отдалась бы ему прямо сейчас, но ЭТО надо совершать в первый раз по науке и в соответствующих условиях, а не наскорах-набегах. К тому же есть ещё некие обстоятельства, препятствующие соитию прямо сейчас.
- Фад, любимый мой, - чуть переведя дух, продолжила девушка. – Я знаю кто ты.
Фаддей от такого заявления напрягся: неужели он плохо шифровался и его раскрыли? На горизонте замаячили Соловки. В голове от ситуации, в которой он оказался, шумело; мысли куда-то убежали от расшалившихся гормонов. Только краешком сознания Фаддей воспринимал слова подружки. Однако, своих рук с её прелестей не убирал.
- Ты хороший, добрый и ласковый человек, хоть и стараешься казаться неотёсанным чурбаном, - продолжала девушка, не забывая тереться своими достоинствами о тело парня. – Ты не такой, как деловые партнёры моего папочки: они все прохиндеи, упыри, канальи и настоящие стервятники, а некоторые ещё и пидорасы. Да и среди всех моих друзей ты самый необычный – я сердцем чую.
Это он-то хороший и добрый – взвешивал слова девушки Фаддей – эх, если бы Аврелия знала, с кем она связалась, то, наверное, с ума бы сошла от ужаса. Да, все эти упыри и монстры, с кем работает её папка, щенки по сравнению с Кобальтом. Вот кто настоящий монстр, но девушке такое не надо знать. Фаддей левой рукой ласково гладил девчонку по её голой спинке, правая рука понятно в каком плену находилась. Голой? Ага, платьице совсем сбилось на животик, поэтому подружка практически голая.
- Фад, а какие ты книги собираешься читать про ЭТО? – с интересом спросила девушка. – Камасутру? Только порнуху не смотри. Бееее … там грязи много.
Фаддей не знал, что и сказать: он не улавливал связь между наукой о коммерции и порнухой, вкупе с Камасутрой. Это у Аврелии такое чувство юмора?
- Ну, - замялся Фаддей. – Почитаю труды господина Маркса…
Девчонка, лежащая на нём, забилась от хохота. Да, её Фад ещё и с юмором парень. Надо же, умудряется в такой обстановке с умным видом отпускать тонкие шуточки: приколист – собрался читать о сексе в скучнейших трудах Маркса. Если бы Карл Маркс был жив, он бы перевернулся в гробу от такого кощунства.
Фаддей лихорадочно думал о том, какие ещё книги о крупном бизнесе почитать. Почему-то кроме старика Маркса ничего толкового на ум не приходило. Как тут думать о лохматом иудее и его нудных трудах по экономике, когда надо ласкать девочку? Девочка – вот она, а старик Маркс пусть идёт к рогатому чёрту.
Когда в руках девчонка, то время летит с космической скоростью. Не хочется её отпускать из своих объятий, да и ей не хочется слезать с него, но в доме гости, а хозяйка куда-то пропала. Надо идти к гостям.
Аврелия нехотя выбралась из объятий любимого и включила бра: тусклый свет лампочки слегка разогнал ночной мрак. Ого, на больших напольных часах стрелки указывали на половину второго ночи. Совершенно не стесняясь Фаддея, Аврелия скинула с себя беленькое платьице, умудрившееся немного порваться. Оставшись в одних трусиках (считай, что их нет) она маячила перед носом друга: от слабой лампочки света хватало, чтобы Фаддей хорошенько рассмотрел вблизи тело подружки. Вот она подняла руки и поправила свою короткую причёску, при этом её небольшие сиськи задорно затрепетали. Девушка носила не очень длинную, но и не очень короткую стрижку. Это Собакина имела роскошную русую косу до попы, а Шедловская щеголяла великолепной гривой рыжеватого оттенка. Всем хороши девки, но Фаддея тянуло именно вот к этой мелкой девчонке. Вот что любовь делает с человеком – думал он – так можно и голову потерять … в прямом смысле этого слова. Теперь, брат Кобальт, у нас две задачи – тайно развивать свой основной Дар и сохранить любовь вот этой мелкой девчонки, а остальное всё фигня.
Чтобы идти к оставшимся, ещё не сбежавшим, гостям, Аврелии пришлось достать из шкафа тёмно-синее платье, многим более чопорное, чем предыдущее. Заодно она поменяла трусики (понятно почему), совершенно не стесняясь жадно разглядывающего её тело Фаддея. Девчонка светилась от счастья под взглядом друга. В новом платье, причесавшись, девушка стала выглядеть как симпатичная, слегка чопорная барышня: и не скажешь, что несколько минут тому назад она весело вытворяла кое-что на диване. На парне слегка помялась рубашка: ну, так это он во время танцев её помял. Такое, право слово, на танцах часто случается.
Сладкая парочка, выйдя «в люди», первым кого увидели, это господина Покровского. Оный господин производил впечатление шарика, из которого выпустили воздух:
- Я уже всё, отрубаюсь, - объявил он и тут же ляпнул. - Поеду баиньки – у неё и заночую.
Фаддей недоумённо посмотрел на Аврелию.
- Это он имеет в виду, что поедет к Жанне Фредерикс, - шепнула ему подруга. – Вот только Жанку ещё где-то надо найти … куда-то девчуля закатилась.
«…ушла и кротость из очей, и грусть из молодого сердца…» - лились тихие слова из динамиков – «…любовь в мерцании свечей к блаженству приоткрыла дверцу…» - Покровский на полуслове выключил песню и поплёлся искать свою Жанку.
Мертвенный свет Луны разливался над столицей, покрывая серебром дороги и ветки деревьев. Между деревьев в парке усадьбы бродили призраки: они не приближались к двум мраморным статуям, стоящим в парке, словно бы зная, что это стоят великие люди, увековеченные в камне.
Воздух резко посвежел, из-за чего дежурный охранник застегнул тёплую куртку ещё на одну пуговицу. Прогноз погоды на завтра обещал ясный солнечный день без катаклизмов в виде цунами, обледенения или нашествия саранчи. Но, то завтра, а сейчас надо работать. Прохаживаясь около фасада дома, он бросал взгляды на окна – верный способ узнать, что происходит в доме. Если из окон льются сполохи светомузыки, значит, молодёжь ещё вытанцовывает. Нет света – означает, что они уже устали или что-то замышляют.
Дежурного охранника малого поместья Морозовых звали Игнат Ермолаевич Бердышев. Дядька Игнат уже лет пятнадцать трудился на этом поприще у Морозовых и насмотрелся всякого. Сегодняшняя вечеринка, устроенная младшей Морозовой даже рядом не стояла с теми сборищами, что устраивали в этом доме её старшие братья и сёстры. Вот тогда приходилось побегать: даже подмогу случалось вызывать. Сейчас всё тихо и мирно: молодёжь даже здорово не перепилась, не дебоширила и не искала приключений на свою задницу. Собственно, младшая Морозова – всеобщая любимица, разгульную вечеринку устроила первый раз, и первый блин оказался совсем не комом. Нет, конечно, нескольких перегулявших гостей охраннику пришлось, чуть ли не на руках нести до такси, а потом объяснять таксисту, куда немного загулявших господ надо везти. Кто не без греха? Игнат Ермолаевич сам, случалось, воевал с Зелёным Змием: он, правда, предпочитал водку, а всякие шампанские ему ничуть не зашли.
Некоторые гости самостоятельно вызывали такси и уезжали восвояси или ехали продолжать веселье в ночных клубах столицы. Люди они уже взрослые – сами несут ответственность за свои поступки. Судя по списку приглашённых, где-то в доме ещё находятся шесть человек гостей. Дом большой – могут и потеряться, были, знаете ли, случаи.
- Ещё полчаса и пойду искать хозяйку, - решил дядька Игнат. – Молодёжь – она удержу не знает. Но, эти ещё ничего, а вот раньше здесь некоторые господа отжигали…
Дядька Игнат спокойно смотрел на выходки молодёжи из сильных мира сего. Мир неоднороден и люди в нём не равны. Если взглянуть правде в глаза, то все отличаются друг от друга, и стоят на разных ступенях эволюции. У кого-то есть возможность проводить ночи в загулах, а кто-то должен трудиться даже ночью. Такова жизнь. И не надо завидовать богатым людям, ибо на судьбу пенять пошло. Кто не умеет зарабатывать, тот сам виноват, ибо он просто не знает, как это надо делать. Чего не понимаешь – тем никогда не овладеешь.
Взяв на всякий случай большой фонарик, дядька Игнат пошёл в дом.
[justify] По окончании своего дежурства Игнат Ермолаевич отметил, что вечеринка, устроенная младшей Морозовой прошла без эксцессов. Ещё один любопытный факт он отметил: хозяйка лично провожала одного молодого господина, даже поцеловала его на прощанье.
