Приключение на бегах

они устремились, завлекаемые раскрасневшимся Рыскиным.
Майский прохладный ветер налетал на путников. Мелкий
дождь кропил лица спешащих чёрте куда друзей. И заволаки-
ваемое тучами небо видело со своих высот быстроногих дру-
зей, неожиданно покинувших здание ипподрома. Куда же они
помчались, очертя голову?

Под вечер двадцатого мая хмурый Селиванов курил в закутке
под навесом возле конюшни. Уединившись, он выпускал белё-
сые кольца табачного дыма в чернеющее небо, открывая свой
рот так, словно выловленный окунь на берегу. Дымные шайбы
рассеивал ветер. Подле наездника подрагивал ушами и тряс
гривой Тик-Так.

— Колбаса! – разговаривал с конём бывший жокей, — старая
ты кляча. Не фыркай. Тебе сегодня предстоит в девятом заезде
плестись, – себе под нос бурчал Селиванов. — Успеть бы до
грозы.

Он продолжал курить. Задумчиво грустил. Лишь только собрал-
ся уходить, как неожиданно услышал из кустов:
— Дяденька наездник! – за его спиной из ракитника восходил
голос Завалия. По совету неуёмного Рыскина деловая четвёрка
пробралась к конюшне.
— Здравствуйте, товарищ! – проблеял несостоявшийся изгой
Амбросиев.
— Привет участникам скачек, – произнёс и сам Рыскин, носи-
тель идеи выиграть по договорённости.
— Вы чего здесь забыли, пыонэры? – удивился Селиванов.
— Простите, как вас зовут? Как ваши имя и отчество, това-
рищ? – юлил Завалий.
— Ну, Стас Гаврилыч, – процедил сквозь зубы Селиванов, не-
годуя, будто разбуженный; к нему никогда не обращались по
имени и отчеству. Даже в отделе кадров.
— Вы на лошадке ездите, Станислав Гаврилович? – расшар-
кивался Рыскин.
— Чо? – мастер езды чаще заморгал.
— Вы, спрашиваю, коняшкой управляете, Станислав Гаври-
лович?
— Пррф! Не понял...
— Слушай, мужик, – грохнул тревожным басом Рылов, — у нас
к тебе дело, если не понимаешь. Короче говоря, нам не везёт
в ставках. Мы хотим договориться с тобой... Значит так: приди
первым и — получи десять рублей. Хотим выиграть рубликов
пятьдесят в сумме. Итого: выигрываем пятьдесят – твои десять.
Оставшиеся сорок делим между собой. Усёк?!
— Пррф! Ну!
— Что, ну?! – вспылил Рылов. — По рукам или нет? Скажи, на
кого ставить и в каком заезде... Проще бутерброда...
— Бутерброда, говоришь?! – огрызнулся Селиванов, — вон-ля,
ставь на Тик-Така, – и наездник, смаргивая, качнул головой в
сторону своего любимца.
— Стрёмный конь какой-то, – заметил Амбросиев.
— Машина — то что надо! – отбивался Селиванов. И ладони
его вспотели. Предвкушая быстрое обогащение и мыслями уле-
тая в буфет, он строго сказал авантюристам:
— Я похож на погонщика собаки? Это убойный скакун-ля. Да́,
он возрастной. Так вот в этом его цена. Разбирались бы!

Друзья стали перешёптываться, топчась на месте. Селиванов,
видя их нерешительность и предчувствуя возможную неудачу,
начал поторапливать предприимчивую четвёрку:
— Смотри́ть-нах, ща сторож нагрянет... Здесь посторонним на-
ходиться нельзя, потому как объект-ля!

Невезучая четвёрка решилась.

— Ладно, поставим на эту раскладушку, – шмыгнул носом Рыс-
кин, — других в конюшне и вокруг всё равно нет.
— Уточните, пожалуйста, Станислав Гаврилович, в какой по-
следовательности ставить? – любезничал Завалий.
— Девятый заезд. Тик-Так, – мигнул Селиванов. — Экспресс,
говорю. Первый Тик-Так, вторым и третьим придут Космос с
Меркурием, – второпях сочинял Селиванов. — Ставка макси-
мальная: четыре рубля. На экспрессе выйдет чистый сороков-
ник. Червонец мне в руки, сейчас же, а то я это — таво́...
передумаю...

Селиванов выглядел убедительным, хоть и часто озирался по
сторонам. Получив свои десять рублей, находчивый наездник
уже́ через мгновение разговаривал с напарником:
— Слушай, Коляш, сядь-ка на Тик-Така за меня, – предложил
он верному сменщику.
— Что так вдруг?
— За портвейном сбегаю. Три бутылки принесу. С тебя закуска
после окончания скачек.

Рыскин, Рылов, Завалий и Амбросиев вернулись на полупустые
трибуны. В руках Рыскина хрустел билет. Ставка — все послед-
ние деньги. Последовательность из Тик-Така, Космоса и Мерку-
рия сулила крупный выигрыш, ведь предприимчивая молодёжь
поставила на заезд не четыре рубля, а целых сто. Разорившись
на Селиванове десятью рублями, решили отыграться со значи-
тельной прибылью. Каждый внёс свою оставшуюся часть от
полученной в последний раз стипендии. И отщепенец Амбро-
сиев внёс свой четвертак. Великолепная команда ждала ре-
зультата: подсчитанного ими фантастического выигрыша — в
тысячу рублей.

Завершился восьмой заезд, и настало время девятого — послед-
него из всех намеченных. Кони дважды объехали ипподром.
И прозвучал громкоговоритель:
— Первым идёт Космос под номером пять, вторым Меркурий,
его преследует Тик-Так, девятый номер.

И ёкнули сердца́ друзей, которые не различали
лиц наездников.

Во время прохождения следующего круга динамик прохрипел
женским голосом:
— Вперёд вырвался Меркурий, идущий под вторым номером.
За ним идёт Космос... третьим Барон.

Товарищи переглянулись. Тревога охватила их тогда, как ударил
по земле ливень. Хлынувшая прохлада развеяла хмель пред-
вкушения победы незадачливых игроков, а сердца́ азартных
друзей заныли. В конце пятого круга под сполох молнии про-
звучало над ипподромом как с небес:
— Победитель девятого заезда — Барон, седьмой номер. Вто-
рым пришёл неожиданно вырвавшийся вперёд Дакар, номер
три. Третьим — Меркурий... Спасибо. Участники с выигрыш-
ными билетами могут пройти к кассам.

Раскатисто громыхнуло над головами и припустил ливень.
Трибуны зашумели. Разочарованные люди громко топали и сви-
стели. Недолго. Вскоре немногочисленные зрители стали по-
кидать ипподром.

— Какое дерьмо! – вскипел Рыскин, и лиловая молния рас-
порола небеса. — Таким тварям нужно морды бить! – он сту-
чал кулаком по каменным перилам, и каждый последующий
удар был настолько сильнее, насколько отчётливее теперь вспо-
минался Рыскиным хитрый прищур глаз сговорчивого наезд-
ника.
— Лошадки-то тут при чём?! – возразил непонятливый Рылов;
желваки на его скулах вдруг плавно задвигались.
— Вон и выиграли! – вздохнул Завалий, — ловко нас провёл
этот моргунчик, браво! И денег с него теперь не стрясти: ведь
гад ни в чём не сознается, сказавшись видящим нас впервые.
— К чёрту ваши скачки! – в грохоте грозы выдал огорчённый
Амбросиев своим приятелям, — хватит, иду доучиваться! – и
без оглядки покинул трибуны. Он уходил, отмахиваясь рукой,
словно нечто невидимое прилипло к рукаву его куртки.

Поражённая троица – состоящая из Рыскина, Рылова и Завалия –
оторопела. Друзья переглядывались, тогда как мясистые жел-
ваки угрюмого Рылова теперь быстрее ходили по скулам, будто
невезучий игрок что-то пережёвывал.

Портвейн «777» в тот несчастливый для фельдшеров-недоучек
вечер Селиванову отпустили в буфете втихаря́, лишь только
он прибежал из конюшни. Три бутылки в руки на десять руб-
лей. Двадцать копеек ему простили. Позже, после распития
портвейна «Три топора», бывалый наездник, негромко насви-
стывая, укладывал в продуктовую сумку-сетку пустые бутыл-
ки. «Лесоповал», — как ещё именовали бормотуху в народе, —
оживил тело наездника. Оно стало лёгким, будто юным, и
мышцы спины перестали ныть. Душа обрела покой. Теперь, в
полночь, после отшумевшей майской грозы, постукивания бу-
тылок (приготовленных Селивановым для сдачи в пункт при-
ёма стеклотары) переполняли радостью его сердце. Он вышел
из конюшни, шагая в обнимку с Коляшей, ступая невесо-
мыми ногами. В жокейских сапогах он входил в двадцать
первый день мая — в воскресенье.