Да и черт с ней, кольца на руке нет, красится и молодится со вполне понятными позывами, которых, судя по ее поведению, ни одна особь противоположного пола пока не в силах уловить. Отсюда и не разрешаемый коммуникативный дисбаланс!
Том сгреб со стойки ключ и вошел в коридор. Вся левая стена увешана бесхитростными картинами и принтами, номера только по правой стороне, зачем было уточнять... Номер 7. Ключ провернулся в замке так громко, что сомнений не осталось: сон постояльцев придется налаживать заново.
Номер как номер. Кровать, прикроватные тумбочки, на одной из которых медная статуэтка танцующего Шивы, жалюзи на окнах, немного деревенский декор на настенных полках и комоде (фаянсовые коты, фигурки маори с высунутыми языками, католический крест на стене (удивительная межрелигиозная толерантность в пределах одного номера), немного книг, ЖК-телевизор, запах типичный для большинства отельных номеров во всем мире, наверное. Над изголовьем кровати набившая оскомину модульная картина из трех частей с ветвями какого-то дерева на темно-зеленом фоне. Скука. Провинциальная скука, вполне в общем-то оправдывающая свою суточную цену, так что плохой отзыв в Картах лишь продемонстрирует степень твоего "цивилизованного" ханжества.
Том проглотил круассан, очень быстро умылся в душе, поставил телефон и пауэрбанк на зарядку, разделся и влажный зарылся в деревенскую пуховую постель. Тело обдало прохладой, ступни вспыхнули жаром, почувствовав отдых, но спустя несколько минут обмякшее тело, под аккомпанемент благородного скрипа деревянной кровати стало проваливаться в сон.
Пережитые за сутки впечатления наваливались на друга прозрачными волнами, перемешиваясь, отбиваясь на сетчатке забавным сюром. Мозг как мог пытался разложить весь этот балаган по полкам, отделам, провести хоть какую-то дефрагментацию, растаскивая по своим углам звенящие в пустоте комнаты мыслеобразы. Снова проклюнулся сквозь толстое одеяло форм, объектов, голосов и ощущений венецианский робот. Вот что значит пытаться сгрести не сгребаемое, вот он около нулевой коэффициент полезного действия.
Пропал робот, возникли толпы, орущая толпой молодежь с битами в руках, прыгающие с моста пенсионеры, телеведущие с ногами в тазах с горячей водой, операторский минивэн, которому грязные работяги отрезают крышу болгарками, девочка, пытающая запихнуть в пасть своему мертвому коту мармеладку, огромная игла, протыкающая разбухшее брюхо огромного Боинга, отчего тот взвывает ревом двигателей и не может набрать высоту, два копа-гея, кормящие друг друга йогуртом с ложечки на заднем сидении полицейской машины, оба сплошь обляпанные и пошлые до безобразия, рамен с обрывком китайской газеты, все написано вроде по-китайски, но удивительное дело - все понятно: речь идет о лечении депрессии акупунктурой с применением застывших карамельных стержней. Потом вдруг какой-то определенно внешний звук, который перешедшее стадию ФМС сознание трактует как металлический щелчок. Слева. Вслед за щелчком черный фон зазеркалья заметно вдруг прояснился. С той же левой от кровати стороны полился раздражающий рецепторы свет, Боинги, девочки, копы и весь этот салат в 0,3 секунды завертелся спиралью и исчез в проводящем их канале. Глаза нехотя открылись, голова автоматически совершила 45 градусов влево и застыла от неожиданности: над кроватью возвышается огромная черная фигура, освященная позади светом из коридора. Возвышается, молчит, смотрит на Тома и не двигается. Тому потребовалось несколько секунд времени, чтобы все реактивные связи как следует заработали, прежде чем он привстанет на локтях на кровати и произнесет:
- Что за... Эммм... Я не понял...
Фигура зажгла в комнате свет (Тому снова пришлось зажмуриться) и закрыла за собой дверь. Священник! Католический священник в рясе и с колораткой на шее, с отпущенными до ушей седыми волосами и недельной щетиной мужик лет 50-ти. Спокойно закрыв дверь, ксендз так же спокойно приставил к кровати Тома стоящий у стены при двери стул спинкой вперед, уселся на него широко расставив ноги, скрестил руки на спинке и впялил свои диковатые, светло-голубые глаза на Тома. "Распутин, - промелькнуло вдруг, - это что, местные традиции? они исповедуют каждого приезжего? Или... Да ну!"
Спустя минуту сверлящего стердауна священник открыл рот:
- Что ты знаешь об этой стране? - поляк, свой, родной.
Том понял, что разговор предстоит долгий, но черт возьми! Он просто хочет выспаться!
- А что ты знаешь о таком понятии, как личное пространство и святость сна, святой отец?
Дверь снова приоткрылась, в комнату вползла женщина с рецепции, беззвучно закрыла за собой дверь и тут же приклеилась к стене, глядя на Тома, как глядят на пойманного с твоей помощью серийного маньяка, которого искали десятилетиями. Ксендз шмыгнул носом, нахмурился и продолжил:
- В этой стране, помимо чистого воздуха, оторванности от цивилизации, птиц киви, пластиковых денег и мест, где снимали Властелина колец есть еще одно прекрасное качество. Это качество - достаточно низкий показатель самоубийств среди остальных стран на этой планете, всего 12 человек на сто тысяч, - все понятно, вспомнились вдруг слова покойной мамочки о необходимости навестить ксендза в костеле на площади Нарутовича. Похоже слава Тома даже немного превышает его собственные ожидания, раз в дело вступила католическая церковь польской диаспоры.
- Я очень рад за эту страну падре, но судя по вашим с помощницей манерам (Том пустил мимо плеча взгляд на женщину, та принялась нервно перетаптываться с ноги на ногу, не сводя с него глаз) вы здесь для того, чтобы произвести обряд экзорцизма, я правильно понимаю?! - в кровь снова ударило знакомое уже по аэропорту в Окленде возбуждение от безграничной бесцеремонности отдельно взятых людей. Усталость, раздражение от внезапного света, как при допросе, непонятно откуда берущаяся у этих пресноводных уверенность, что подобное брутальное вмешательство обязано сходить с них, как родниковая вода с тефлона! Какого черта?!
- Мы здесь для того, милый мой, - священник перешел на приглушенный крик, понимает видимо, что уши у стен есть даже на краю света, - чтобы ты, самодовольный сукин сын, сделал небольшой перерыв в постоянном наслаждении своим влиянием на умы безропотных идиотов и подумал о смене вектора этого влияния! "О, боже, опять?!" Чтобы изгнать из тебя всю нечисть мне пришлось бы воспользоваться услугами пары крепких парней, все-таки ты и без сидящего в тебе беса способен дать отпор и лишить моих прихожан богослужений на время моего больничного! Но я, - ксендз внезапно понизил голос, состроил на лице сочувственную мину и со скрипом ножек по ламинату пододвинулся ближе, - я современный человек, хоть и пастор! Я активный участник социальной жизни в этой стране, которая много лет тому назад приняла меня и развила как личность. Я слежу за тобой и...
- Стоп стоп стоп стоп стоп святой отец, - Том свесился с противоположной стороны кровати, подцепил рукой трусы, под одеялом натянул их и присел, опершись на изголовье, - удивительное дело! Ты следишь за мной и до сих не понял, что ты обратился не по адресу??? Тебе нужно лично это услышать?!
- Понимаю твою иронию, Том... - ксендз улыбнулся улыбкой следователя, который знает, что подсудимому не отвертеться, - но моя миссия в другом! Я не собираюсь тебя излечивать, я по собственному опыту знаю, каков процент рецидива среди экзорцируемых, о которым церковь очень не любит распространяться. Хочешь правду? Только трое из десяти в среднем возвращаются к богоугодной жизни! И проблема здесь не в качестве обряда и не в недостаточной силе веры, а в мощи дьявола, сын мой! Я вижу тебя насквозь, это дар, которым я пользуюсь в своей миссии, и я не вижу в тебе живого места, все изъедено ядом идолопоклонничества, понимаешь?
- Ок, а теперь ближе к делу: - раздражение растет как снежный ком, Том уже кожей ощущает приливающий к органам адреналин, - суть вашего визита в три часа ночи к постояльцу, заплатившему за номер 250 злотых в пересчете на наши деньги?! Раз-два! Начал и закончил! Закончил и закрыл за собой дверь!
Священник дернулся на стуле. От неожиданности дернулась и женщина. Его небритое лицо перекосило гневом, губы вздернулись к губам:
- Я хочу, - он снова перешел на крик, на этот раз распахнутый во всю ширь глотки, - чтобы ты забрал к чертовой матери с этой страны свое отравленное грехом самоубийства тело, вывез его куда-нибудь на периферию и сбросил со скалы там, не оскверняя эту землю своим присутствием! И смотри, отродье, что я для тебя приготовил!
Священник вынул вдруг из кармана бумажку с логотипом Air New Zeland, швырнул ее на кровать и ткнул в лицо Тому указательным пальцем:
- Я не дам тебе этого сделать здесь, я - санитар этой страны, я не даю заразе распространиться по Островам, ты - всего лишь мелкое недоразумение в моей богатой истории служения настоящим людям и слову божьему, и пока я жив, таким как ты не будет прохода в этой стране! Молитвой и мечом я защищу девственную чистоту этого края от скверны отравленных! Ценой испорченных единиц я прикладываю свою руку к процветанию масс!
Том наблюдал за мимикой понесшегося по полям картонной риторики "прихожанина" и понимал, что опыта владения собой в переговорах с фанатиками у него, к сожалению, не больше, чем соланина в магазинных помидорах. Да, это выглядит немного жутковато и противоестественно, мужик определенно чувствует себя крайне уверенно в своей сфере, знает, как произвести нужное ему впечатление и обездвижить оппонента летящей изо рта слюной и писаной патетикой словоблудства. Но дело в том, что невыспанный человек, в определенные моменты, страшнее инсульта! А это как раз именно тот момент!
Схватив билет, Том швырнул его обратно в лицо ксендзу и тоже пододвинулся ближе:
- Сдай обратно! Возможно, ты лишил запланированного отдыха какую-нибудь послушную овцу, падре!
[justify]По телу священника прогулялась нехорошая судорога, женщина тоже это заметила и прижалась к стене еще сильнее, видимо что-то предчувствуя. Святой отец несколько секунд лишь свирепо пялился на Тома, затем
