Я замечал, что он намеренно обходил разговоры о деньгах, никогда не расспрашивал меня о работе и о том, на что я существую. То есть, он вполне осознанно избегал любых тем, которые могли закончиться обсуждением денежных вопросов.
Это я вспомнил лишь для полноты его характеристики. Ведь итак понятно многим, что у богатеньких, даже если они на вид кажутся исключительно порядочными людьми, моральный кодекс весьма своеобразен. В этом я убедился на собственном опыте.
Когда Пашка тратился на нас обоих, то в его представлении это становилось платой за используемый во время прогулки инвентарь. Инвентарём в таком случае он считал и меня. А за себя Пашка всегда платил обязательно и без колебаний! Тем более что денег у него, наверно, от этого не убывало!
Вот, пожалуй, и всё самое главное о Пашке.
Глава 8. Калым с прицепом
Так вот! Однажды слегка озабоченный Пашка поджидал меня у моего дома:
– Санёк! – он всегда называл меня так или подобным образом. – Тут ко мне две подруги по случаю заглянули и припозорили, засранки! Удивились до ушей, не обнаружив у меня компьютера! Прямо-таки за лоха посчитали. Какую-то дискету мне собирались воткнуть, а было бы куда! Действительно конфуз, как понимаешь! И на фига козе такой баян?
– Ты бы им так и объяснил!
– Не! Я только подумал! – махнул рукой Пашка на тот конфуз, будто на наседавшую муху. – А потом подумал, что всё же надо купить мне тот баян! Поможешь?
Мне не хотелось тратить на Пашку свободное время, крайне редко мне выпадавшее:
– Помочь чем?
– Да накупить всего, что надо! Чтобы ни у кого не было лучше! Ты сам всё выберешь, я доставлю, а ты этот хлам наладишь. Договорились?
– Неравнозначная задачка! – не знал я, как открутиться от Пашки.
– Не понял! Я же за всё плачу, Санёк! Ты что вдруг?
– С товарища деньги брать мне неловко, но три вечера я на тебя загублю… Как минимум, а где их взять!
– Ну, что ты опять за своё? – не отставал Пашка. – Назначай свою немалую цену! Все твои неудобства я компенсирую! Да и с какого дуба, скажи мне, я свои деньги отдам дяде, а не тебе? Ты ведь хорошо знаешь, сколько за такие услуги берут, так в чём вопрос? Скажи только, сколько?
Я назвал Пашке обычную, но минимальную плату. Он согласился легко:
– Плачу втройне! Еще и обмоем с тобой! У меня коньяк «Наполеон» настоящий есть, французский! Ты его хоть пробовал?
– Но ты должен знать, что с подключением интернета заморочки тебе обеспечены! И платить за него придётся ежемесячно!
– Да не пугай меня деньгами! – засмеялся Пашка. – Ничего не выйдет!
– Тогда завтра возле «Авроры» тебя устроит? Примерно в девятнадцать, – сдался я.
– Замётано! – обрадовался Пашка. – Надеюсь, багажник «Мерса» это дело выдержит!
Глава 9. Кто бы мог подумать?
Собственно говоря, только с того согласия помогать Пашке моя жизнь и повернулась в неожиданную для меня сторону.
Багажника тогда нам едва хватило, когда вдавили в него несколько больших картонных коробок. Один только монитор старого образца, ещё с лучевой трубкой (иных тогда и не выпускали), занял половину всего объёма! Ведь он, по сути, огромный телевизор, только тупой, не способный показывать даже телепрограммы! Ну и остальное загрузили, включая мелочёвку.
Я умышленно опускаю малозначительные подробности, даже такую организационно тяжёлую операцию, как вынужденную покупку специального стола под компьютер, который Пашке дополнительно понадобился по ходу нашего дела, чего мы не предвидели заранее.
– И куда я столько добра пристрою? Для него другой стол нужен! – догадался Пашка.
И чтобы тот стол пред ним появился, понадобилось затратить море нашего времени. В общем, с Пашкиной затеей я основательно намаялся.
В итоге всё заработало как надо, хотя радости на Пашкином лице я не заметил. Он по-прежнему не понимал, зачем его козе баян, даже когда всё новое и красивое оказалось на своих местах. Работать-то на компьютере Пашка абсолютно не умел, хотя с восторгом убедился, что поисковик легко заменит ему любые словари и энциклопедии, да ещё почти на все вопросы ответит.
Правда, одним вопросом Пашка меня особенно утомил. Очень уж его волновало, он переживал и опасался, зачем при наладке оборудования и установке различных программ от нас постоянно требовалось какое-то согласие.
– На что ты меня подписываешь который раз? – беспокоился Пашка. – Зачем мне это «Ок» да «Ок»? Разве так не обойдётся?
Пришлось для него на время оставлять на экране всякий текстовый бред, исполненный мельчайшим шрифтом, который знаком теперь каждому, кто хоть что-то устанавливал или налаживал на компьютере. Пашка долго вчитывался в пункт за пунктом этих соглашений, наконец, не выдержал:
– Им-то всё это зачем? Не пойму я что-то, Санёк! Им-то зачем? – часто повторял он, всё сильнее тараща недоумевающие глаза. – Что-то в этом против нас заложено!
– Ты просто до конца не дочитал… На то, чего ты опасаешься, всё и рассчитано!
– Да я уже в самый конец заглядывал! – раздражался Пашка. – Заглядывал, но так ничего и не понял! Белиберда какая-то!
– Не скажи… Ты же своё согласие, хотя ничего не понял, всё-таки дал… Ты его им дал, хотя возмущаешься и всё считаешь белибердой!
– Это ты дал, а не я! – расхохотался Пашка с непонятной для меня злостью. – Это ведь ты кнопку нажал! Ты за всё и в ответе!
– Не скажи, товарищ папуас! Ведь не я, а ты зарегистрирован как владелец и пользователь! А я действовал как посторонний, да и по принуждению! С меня какой спрос? Я человек подневольный! Мне приказали – я исполнил! – с удовольствием издевался я.
– Ну, ты и гусь лапчатый! – уже не смеялся Пашка. – И чем же нарушение их запретов пахнет? Неужели американской уголовкой? Что же они, нас к себе возьмут и там посадят, если мы все эти правила пошлём, куда следует?!
– Сам пока не знаю… Очень уж витиевато всё написано. Сплошные юридические выкрутасы, а я в них не разбираюсь. Одно мне понятно, если ты владелец, если ты подписался, значит, ты и влип!
– Кончай запугивать! Лучше объясни, во что я влип? Надо же мне знать, как от них прятаться! – с кривой усмешкой поинтересовался Пашка. – А я даже не представляю, что теперь мне можно, а что нельзя?! Я еще и в США планировал слетать…
– Самое большое, чего они от тебя добиваются, чтобы ты никогда и ни при каких обстоятельствах не интересовался ни устройством этого «железа», ни содержанием математического обеспечения. Подозреваю, что враги в нём припрятали множество самых отвратительных сюрпризов! Их-то ты и не должен ни обнаружить, ни обезвредить!
– А если все-таки? – стал вытягивать из меня Пашка.
– Тогда они тэбя зарэжут! Киргуду! Но если честно, так ты же в этом деле ничего не смыслишь! Чего же тебе опасаться! – засмеялся я. – Забудь ты, Пашка, об этой ерунде! Пользуйся хорошей вещью и радуйся своей беспечной жизни! Вот, смотри!
Я создал на мониторе самый первый файл, назвав его, чтобы посильнее заинтриговать Пашку, «Очень важно и секретно», и попросил продиктовать мне что-нибудь на эту тему. Просто так, для балды это получилось!
Он замахал руками:
– Лучше ты сам! Придумай что-нибудь сам! Стихи, например! Или пошли их на… На все возможные стороны!
Я настучал на клавиатуре первое, что взбрело на ум: «Я уже почти знаю, как можно достичь бессмертия души и тела! И теперь это реально!»
– Ну, ты и выдал! – покачал головой Пашка. – Разве попроще нельзя?! Чтобы без мистики! Впрочем, бессмертие всем интересно! Даже холодок загривок тронул! И буквы такие красивые здесь получаются! Ох, не зря ты, видно, Сашок, наладил мне тот чёртов ящик! Нормальная штука! Осталось понять, зачем он мне нужен?! – и Пашка захохотал от вдруг возникшего удовольствия. – Обмывать его будем на кухне, а то ведь можно и грохнуть что-нибудь! Ты как? Готов?
Я согласился, но признался, что сначала хотелось бы поесть.
Пашке всегда кто-то прекрасно готовил. И кто-то образцово вёл его хозяйство, ведь он, как и я, жены не имел, сам делать что-то не хотел, а от родителей давно отделился.
Мне кажется, прилипчивый по натуре Пашка с удовольствием бы и сегодня жил с ними, но так уж решили, видимо, сами родители, а не он. Хотя нежелание Пашки мне вполне понятно – жить в одиночестве, как-то не по-людски! Тоскливо и не рационально. Не дом, а конура!
Глава 10. Паника
Через два дня утром Пашка в своём «Мерсе» нервно поджидал меня у моего дома. Решить вопрос по телефону он не мог. Во-первых, даже у него тогда не было ни сотового, ни простейшего пейджера, а уж обо мне и говорить не приходилось. Правда, в то утро Пашка звонил мне по домашнему, но дома всё равно ответить было некому.
Пашка пребывал в ужасе, который связывался с неопределенностью ситуации, потому попытался отыскать меня в городе возле хлебных магазинов, но и это не получилось, и он делал то, что ему и оставалось делать – сидел в машине и рисовал себе жуткие картины.
Всё это я узнал от него позже, когда вернулся уставшим и голодным после финишного утреннего развоза. Пашка кинулся ко мне навстречу с укором на лице:
– Ты вообще понимаешь? Понимаешь? – таращил он испуганные глаза.
– Почти всё и всегда! – попробовал отшутиться я. – А если что-то сломалось, так не унывай! У новичков всегда ломается абсолютно всё! Даже то, что ломаться в принципе не может! Пойдём ко мне, я хоть умоюсь, да горячего чайку…
– Давай поговорим здесь! – не согласился Пашка категорически. – После вчерашнего я боюсь замкнутых пространств!
– Ты всегда был натурой утонченной! – не упустил я возможности почесать язык. – Да скажи же, что случилось? Неужели крыша рухнула?
– Крыша, крыша! – передразнил Пашка. – Это всё твои кнопочки! Всё твои «океи» мне боком выходят! Они из своей Америки до меня уже дотянулись! Вчера еще! Вечером! Понимаешь ты это? Не зря я боялся!
Пашка действительно был перепуган, а ведь трусом я его не знал.
– Вот теперь и я ничего не понимаю! – признался я искренне. – Поподробнее можешь? И с самого начала!
– Черт их знает! Будто я что-то понимаю! Вечером ко мне заявился губернатор…
– Кто? – вырвалось из меня крайнее удивление и недоверие одновременно.
– Глухой, что ли?! Сам губернатор на мою голову пожаловал! Хорошо, хоть не прокурор! Я уж подумал, мой кормилец засыпался, а за ним и всех нас потянули, на ночь-то, глядя! А он вежливо так, спрашивает: «Это вы Павел Геннадьевич Каргин?!» Мне пришлось признаться. А он уточнил, один ли я в квартире, и только тогда попросил разрешения войти. Понимаешь? Он попросил! Меня попросил!
[justify]– Ты брешешь, Пашка, или бредишь? Что-то совсем уж
