Зима пришла. Холодно. Мысли стынут на морозе, трескаются и осыпаются льдинками смысла с остроумными уголками.
Но тем не менее зимняя стужа обостряет интеллектуальную чувствительность. Рвётся, ломается там, где тонко. Поэтому тот, кто думает, думает с ускорением, чтобы найти выход из застывшего, неподвижного положения. Вот застыл - не объедешь. Настоящий тормоз. В таких зимних условиях организм набирает обороты метаболизма, обмена энергии со средой. Сознание замерзающего человека начинает работать скорее, чтобы, если не найти новые источники внешней энергии, то хотя бы перераспределить внутренние резервы своего существования таким образом, чтобы с успехом противостоять смертной угрозе. Новая дистрибуция собственных возможностей может прояснить той смысл, что лежал на дне сознания втуне, без всякой пользы для вразумления своего носителя.
То, что прежде было не востребовано, теперь становится важным, актуальным. Так, например, идея "вечного двигателя" мысли, спасающего человека от коллапса, "окаменения" сознания. "Вечным двигателем" мысли может стать такой образ или метод мысли, который препятствует ее рассеиванию, хаотизации. Важно держать строй мысли, вести её до логического финала, не бросать на полпути ввиду периодически возникающей иллюзии света в конце туннеля сознания, миража итогового понимания.
Но мертвящий холод может вызвать и обратный эффект - резкую, радикальную реакцию сознания в виде горячечного бреда, безумия, которое тем не менее приведёт к его неминуемой победе - расщеплению сознания на части, в беспорядке враждующие друг с другом и ведущие к распаду и рассеиванию смысла, к нонсенсу к бессмыслице абсурдного состояния сознания.
Явление мертвых живым. В одном современном фильме женский персонаж-медиум делает вывод, что мёртвые явится живым, как минимум, в силу трех причин: во-первых, им скучно (я понял это в том смысле, что они скучают по живым людям, - ничто живое им, мёртвым, не чуждо, о чем напишу ниже).
Во- вторых, мёртвые являются, чтобы сообщить живым то, что с ними будет. Это вещей сообщение (известие, точнее, провозвестие).
И, в-третьих, они являются в этот мир за живыми, чтобы увести их в свой мир мертвых.
Как относиться к такого рода сообщениям? Естественно, с пониманием, пониманием того, что мёртвые мертвы для нас, но не для себя. В своём мире они так же реальны, как мы в своём мире - мире живых.
Возможно ли существование Я, с которым отождествляет себя живой человек, после его физической смерти? Не становится ли такое Я развоплощенным? Если становится, то его развоплощенность не равна ли опустошенности? Естественно Я в качестве формы освобождается для наполнения новым содержанием при следующем воплощении.
Я в ином мире. Чем может быть иной мир для живого человека, сознающего себя таковым? Человек живёт в мире живых людей. Это живой мир. Что может быть иным такому миру? Мир мертвых. Это мёртвый мир.
Можно ли такой мир представить себе в виде зеркального изображения этого мира живых? Что если мир мертвых является зеркальным отображением мира живых в том смысле, что события в нем следуют друг за другом в обратном направлении, начиная со смерти и заканчиваясь рождением? Интересно, как в таком мире можно быть? Быть живым - это вряд ли, а вот быть мертвым, - как сказать.
Научная проблема и философская тайна. Есть такие проблемы, которые занимают интеллект, но не трогают душу, оставляют равнодушным "внутреннего человека", живущего, я надеюсь, не только во мне, но и вас, любезный читатель. Этот внутренний человек и есть то, что мы называем душой. Когда мы идентифицируем себя с ней, тогда мы полагаем её самими собой, Я. Это бывает в том случае, который имеет смысл назвать событием разговора со своей душой. Такой душевный разговор и есть медитация. Чтобы отличить такого рода медитацию от размышления вообще или абстракции следует её назвать "трансцендентальной или экзистенциальной медитацией".
В ином случае, когда бывает трудно найти общий язык со "своей душой", она представляется "alter ego", "тенью", беседа с которой оборачивается уединенным разговором с самим собой. Тень сопровождает тебя, но является безучастной, оставляя тебя в полном самосознании, но трансцендентной удалённости от тебя. Можно сказать, это вид медитации, но уже трансцендентной. Здесь скрывается тайна мысли, её идея. Это и есть философию или размышление с философской точки зрения, как точки зрения вечности. К ней ведёт личная проблема, которую не решить научным образом.
Философия есть любовь к вечному, не ко времени. Она никогда не бывает своевременной. Время над ней не властно. Философия приходит тогда, когда её никто не ждёт. Так приходит бог. Философия есть напоминание о нем, о том, что есть всегда: до и после. Однако неимоверно трудно быть вовремя вечно. Вечность является во времени, как мгновение. Вечна идея, мгновенна мысль, как ее явление.
В этом смысле философия наводит на размышление о смерти, через которую лежит путь в вечность. Время потому мимолетно, летит мимо тебя, что настоящее в нем стоит в очереди и до тебя она никогда не доходит, а если дойдёт, то ты отвлекаешься на другое, устав в его ожидании, и поэтому оно проскакивает мимо тебя. Поэтому безмерно жаль упущенное времени, как сбежавшего от тебя настоящего. И только в вечности его не надо ждать. Оно все здесь и теперь. Но это есть не в этом мире суеты, а в ином мире покоя или равномерного движения вокруг.
Любить кого-то и любить что-то. "Любить иных тяжёлый крест. А ты прекрасна без извилин. И прелести твоей секрет разгадке жизни равносилен". Так сказал поэт. Что он тем самым сообщил? Что имел ввиду? Как его можно понять? Он сказал, что трудно любить несовершенное, кривое, но легко любить совершенное, прямое. Ведь оно не требует усилий. Так же обстоит дело и с тем, что необходимо, без чего нельзя обойтись.
Одна охота любить конкретного человека и совсем другое дело любить саму любовь. Любить любовь означает испытывать желание, которое необходимо удовлетворить неважно с кем. Важно само желание. Это не то же самое, что желать именно кого-то. В противном случае ценным является не сама любовь, а этот человек, или во всяком случае он равен любви.
О чем это говорит? О том, что в случае необходимости желания мы имеем дело с самим желанием, за которым скрывается наше самолюбие. Его мы можем разделить с любым человеком, ибо в таком союзе "первой скрипкой" являемся мы сами. Тогда второе лицо есть только средство удовлетворения желания.
Любя же человека, мы испытываем чувство близости не с собой, а с ним. Либо мы им восхищается, если он есть возвышенный объект любви по причине своего превосходства перед другими тем, что мы выбрали именно его, либо мы сострадаем ему, его жалеем, как субъекта, который нуждается в нас. Мы нужны ему. И не важно почему. Знание этого может убить любовь или "расхолодить" желание. Но тогда нам не важна "горькая правда", "низкая истина", а важна сама любовь, как "нас возвышающий обман", иллюзия, "ложь во спасение". Во всяком случае такая любовь есть уже не физическая необходимость, а возможность быть человеком, так как быть настоящим или душевным человеком без любви невозможно.
Соблюдайте меру. Как можно соблюдать меру, не ведая крайностей? Соблюдать меру и означает держаться разума. Кто придерживается разума, разумной точки зрения, умозрения? Никто другой, как тот, кто думает. Думает кто. Но что он думает? Он думает то, что является идеей. Является идея в виде мысли. О чем эта мысль? О том, что нуждается в воплощении. В воплощении замысленного и заключается дело мыслящего. Он отвечает за это.
В чем, в первую очередь, воплощается замысленное? В словах, которые требуют понимания. Их следует передать так, как если бы те, кому ты передал, понимают их, как ты, кто их произвёл в качестве автора. Однако одного твоего умения говорить ясно и понятно для этого недостаточно. Нужно еще и желание, помноженное на умение слушать, со стороны студентов и коллег. Они должны не только слушать тебя, но и услышать именно то, что ты имеешь в виду, а не то, что они хотят слышать.
Соблюдать меру - значит быть адекватным, понимать реальность, а не витать в облаках, идеализируя реальность и тем самым подменяя её иллюзий, чтобы затем столкнувшись с ней непосредственно, не разочароваться в ней. Этих крайностей следует держаться подальше. Но как это сделать, не будучи знакомым с ними?!
Нет ничего важнее веры. Что остаётся у человека, который все потерял в жизни на пороге смерти? Только вера. Даже истина и естина, само бытие есть ли без веры в них?! То, что истина есть и есть то, что она есть, что есть без веры? Ничто. Если есть вера, то есть и все остальное. Но вера во что? Разумеется, в саму веру. Она и есть бог. Он является человеку с верой. Вера есть откровение бога человеку, его открытие, которому соответствует раскрытие человека, его сути. Открывая бога себе и в себе, человек вступает в вечность. Что есть для человека в смерти, как для конечного существа, кроме веры? Ничего. Он сам, как Я, получает себя в качестве подарка веры. Человек верит в себя, верую в веру. Кто уверяет его в этом? Бог веры. Бог мысли есть проводник к богу веры. В мысли вера представляется идеей. Идея чего? Мыслимой истины. Но мыслить можно не только по истине, но и по лжи. И ложь имеет смысл. Однако одна истина служит мерилом, мерой не только самой себя, но и лжи.
[justify] И все же можно ли верить и доверять тому что есть, ведь есть и ложь? Ответ прост: не обманывает только тот, кого нет. Верить можно тому, чего нет в этом мире. Кого нет в нем? Только бога. Бога нет от мира сего. Он есть в ином мире, путь в который открывается смертью в этом мире. Но встреча с богом ожидает только того, кто испил чашу обмана этого мира дополна. Эта чаша яда лжи убьёт его, открыв для него путь к вечной вере. Важно
