«Повезло тебе, Олеся, с мужиком!» - подумалось мне, когда я разогревала эти самые котлеты.
Вскоре вся семья, если можно так назвать отца с сыном и случайной гостьей, сидела за столом. Хотя уха, которую я приготовила, ничем заумным не отличалась – уверена, так приготовили бы девяносто процентов хозяек – всё же я волновалась: вдруг ребёнок попробует и заметит, что мама готовила по-другому? Однако Максим уплетал и уху, и котлеты с удовольствием.
В тот день до вечера я играла с ребёнком, потом уложила спать, почитала на ночь сказку. Могла ли внезапно вернувшаяся мать, целый год не видевшая сына, отказать ему в этой просьбе? Когда же Максим, наконец, заснул, я тихонько вышла из детской и направилась в нашу с Георгием «супружескую» спальню. Впрочем, разобранная и застеленная бельём раскладушка ясно говорила о том, что «супружеской» бурной ночи не предвидится. И это меня вполне устраивало.
- А Вы, Георгий, неплохо готовите! – сейчас, когда ребёнок спит, мне не было нужды называть его Гошей и обращаться на «ты».
- Спасибо, Александра! Честно говоря, когда Олеся была жива, я готовил редко, да и не умел особо. А тут ничего не поделаешь – пришлось научиться. Сам бы я, может, и в столовках бы, и пиццу заказывал, но Макс ребёнок, ему нужно нормально питаться. Кстати, Ваша уха мне очень понравилась!
- Спасибо! А что Олеся обычно делала на завтрак?
- Она обычно варила кашу. Макс просто обожает рисовую, с черничным джемом! Я пытался приготовить, но он говорит, что у мамы лучше.
Черничный джем! При этих словах я непроизвольно скривилась. Дело в том, что я с детства не переваривала чернику ни в каком виде. Даже то, что она для глаз полезна, не могло заставить меня взять её в рот. Но если ребёнок любит кашу с черникой, почему бы не приготовить?
- А Олеся где-то записывала свои рецепты?
Однако не успел Георгий мне ответить, как зазвонил мой телефон. И снова я машинально нажала принять вызов.
- Сашка, стерва! – орал Антон, судя по голосу, далёкий от состояния трезвости, как от соседней галактики. – Ты где шляешься?
То, что он сказал дальше, в общественном месте повторять неприлично, однако по смыслу вся его гневная тирада сводилась к тому, что я, безнадёжно падшая женщина, наверняка сейчас с другим мужиком, и что если он нас застукает, то немедленно оторвёт мне голову, а ему – кое-что другое.
- Во-первых, тише, тут ребёнок спит, - я говорила шёпотом, опасаясь, что Максим проснётся. – А во-вторых, моя личная жизнь тебя больше не касается. Счастливо!
Нажав «отбой», я поставила на вибровызов. А ведь фактически прав оказался, я действительно в этот момент была с другим мужиком и более того, в его спальне.
- Бывший ревнует? – поинтересовался Георгий. – Никак успокоиться не может?
- Ну, да, - нехотя призналась я. – Дело в том, что мы расстались совсем недавно. Думаю, перебесится. В любом случае, из Москвы он сюда не поедет.
- Да, далековато, - заметил Георгий. – Ну, а Вы-то здесь какими судьбами?
- Это долгая история.
Мне совсем не хотелось объяснять ему то, чего я не могла объяснить даже самой себе. Поэтому я пообещала рассказать это как-нибудь потом, а сейчас очень хочу спать. Пожелав мне спокойной ночи, Георгий выключил свет и лёг на раскладушку.
Однако на самом деле сон долго не шёл ко мне. Оттого, что случилось утром, признаться, мне было не по себе. Если я, хоть убей, не помню, как и зачем приехала в Каменск-Уральский, вдруг, проснувшись, обнаружу себя, скажем, в Омске или в Махачкале? Или куда ещё нежданно-негаданно потянет? Может, у меня уже крыша едет? И я, невменяемая и непредсказуемая, сейчас нахожусь в одной квартире с маленьким ребёнком. Если так, лучше мне и вправду убраться куда подальше. С этими мыслями я и заснула.
***
Проснулась я от нежного прикосновения. Моя правая рука лежала в сильной мужской ладони. Значит, я дома, и Антон здесь, со мной! Приснится же какой-то Каменск, какой-то Уральский! Его, наверное, и вовсе не существует. А уж та странная семейка, где меня принимают за покойную жену и маму, и подавно бред!
- Антон…
- Простите меня, Александра.
Голос Георгия. Я открыла глаза. Тот, кого я только что считала плодом своего разыгравшегося воображения, сидел передо мной и в смущении убирал руку прочь. Значит, всё правда, мне не приснилось!
- Простите! Просто спящая Вы так напомнили мне Олесю, и я не удержался. Обещаю, больше этого не повторится.
- Понимаю. Просто я подумала, что я дома, и что Вы Антон.
- Наверное, Вы его до сих пор любите?
- Не знаю, может быть. Но после того, что я о нём узнала, оставаться с ним не смогу.
- Изменил?
Я неопределённо кивнула. Если бы! Поход налево я бы, пожалуй, со временем смогла простить. Но изнасилование ребёнка…
- Ладно, пора вставать, завтрак готовить. Всё-таки я типа жена, мать, хозяйка.
Умывшись, я побежала на кухню. Значит, Макс любит рисовую кашу? Что ж, пусть будет каша!
- Гоша, а у нас есть черничное варенье? - окликнула я хозяина, помешивая ложкой полуразварившийся в молоке рис.
- Вроде было, - ответил Георгий. – Сейчас посмотрю.
Через несколько минут он принёс из кладовки банку черничного варенья. Макс тем временем уже проснулся, и Георгий отправился помогать сыну одеться, умыться. А мне вдруг подумалось: что если бы я и вправду была в этом доме хозяйкой, Георгий с Максом - мужем и сыном? Однако эту мысль я тут же отбросила. Нет, вряд ли у нас бы что-то получилось. Георгий хороший человек, но какой-то слабохарактерный. Был бы он хоть наполовину таким же решительным, как Антон, может, у нас бы что-то и получилось. А так… Впрочем, чего об этом думать? Через неделю я всё равно уеду, и мы больше никогда не увидимся. Я ведь здесь, в этом доме только потому, что не могу вот так взять и помахать ручкой ребёнку, который принял меня за свою маму. Раз я сама невольно дала ему надежду, появившись в этом городе.
Очень скоро каша была готова, и я позвала Георгия с Максом завтракать, не забыв поцеловать ребёнка, спросить, как спалось. Олеся бы наверняка сделала именно так. Увидев, что на завтрак будет каша с его любимым вареньем, Макс очень обрадовался.
- Мам, а почему ты с вареньем не ешь? – спросил мальчик, видя, как я зачерпываю ложкой пустую кашу.
- Решила посидеть на диете, - соврала я. – Чтобы быть стройнее.
Всё-таки странно было бы признаваться в том, что не люблю чернику, если Олеся её с удовольствием ела.
- Сегодня я работаю в ночную смену, - сказал Георгий после того, как я помыла посуду. – Так что можем все вместе погулять.
Однако лишь только мы вышли из квартиры, и Гоша уже готовился закрыть дверь на ключ, как на площадке показалась выходящая из соседней двери пожилая женщина.
- Олеся! – испуганно заголосила она, вытаращив на меня глаза, и тут же схватилась за сердце.
Георгий быстро подскочил к ней, перехватив её падающее тело.
- Спускайтесь вниз, я сейчас.
- Здрасьте, баб Люд! – поприветствовал соседку Максим. – Мам, а почему баба Люда падает?
Георгий спешно затащил бабу Люду в её квартиру. Я же, заперев дверь на ключ, который он успел вставить в замок, стала вместе с Максом быстро спускаться вниз.
- Просто у бабушки Люды заболело сердце, и она просила помощи. Пойдём, подождём во дворе, сейчас папа позовёт врача и выйдет к нам.
- А почему у бабушки Люды заболело сердце?
- Ну, так она уже старенькая, здоровье уже не то.
А сама подумала: хорошенькая история! Своей похожестью на Олесю чуть бабку не угробила! Дай Бог, чтобы всё обошлось, и она после такого реально не отдала концы! Угораздила же меня нелёгкая приехать в этот город!
Чтобы как-то отвлечься от невесёлых мыслей, я открыла маленьким ключом почтовый ящик с номером квартиры Георгия. Внутри был конверт. Как странно! Очень немногие в наш двадцать первый век пишут бумажные письма. Из любопытства я взглянула на обратный адрес. Письмо было от Алексея Горинова из исправительной колонии. От того самого Горинова! Я слышала историю про муниципального депутата, которого посадили за дискредитацию российской армии. Что-то он там сказал антивоенное, на него донесли куда надо. Слышала я, что даже будучи за решёткой, в наручниках этот упрямый, несгибаемый человек держал антивоенный плакат. Однако никак не могла ожидать, чтобы на Урале вообще знали, кто такой Горинов. И уж тем более – что он будет что-то писать Кравецкому Георгию Андреевичу. Вот как, оказывается, звучит фамилия моего как бы мужа.
Вскоре во двор вышел и сам Георгий.
- Ну, как там Людмила? – спросила я у него. – Живая?
- Да, слава Богу, с ней всё хорошо. Переволновалась немного, но быстро пришла в себя. Я ей всё объяснил, она и успокоилась.
- Ну, слава Богу! А то я, признаться, тоже испугалась. Всё-таки человек пожилой, мало ли. Слушай, тебе тут письмо от Горинова. Я из ящика вытащила.
Последнее я произнесла извиняющимся тоном. Вдруг ему не понравится, что я заглядываю в ящик.
- Спасибо, Олесь! А то я уже думал: или Алексей перестал мне отвечать, или письма не пропускают?
- А ты, я смотрю, не робкого десятка! – заметила я. – Не боишься с таким переписываться?
[justify]- Почему я должен бояться Алексея? – ответил Георгий. – Он же не разбойник, не убийца, сел только за то, что не побоялся высказать своё мнение. А я вот не такой смелый! Вот твоя тёзка… То есть, я хотел сказать, Александра Скочиленко тоже села за то, что
