сердца.
– Внимание, объявляю посадку!
Когда вышли наружу, у Чеса перехватило дыхание. Их встречала хорошо организованная толпа. Впереди несли транспаранты. Анализатор ещё не успел изучить язык, но Чес их уже читал: «Да здравствует великий народ Цинзы!» – гласил один. Рядом грозно: «Смерть врагам!». А где же… Да вот он: «Слава Великому Ливу!». Повсюду покачивались портреты вождей. Чес вдруг вспомнил, как много лет назад был в такой же толпе на плечах отца с алым резиновым шариком и маленьким флажком. Точь-в-точь, как там, в гуще толпы, где высокий мужчина держит беззаботного мальчишку. Отец…
Он был журналистом. Всегда весёлый, добрый. Умер от сердечной недостаточности. Но мать была уверена, что его убили. Незадолго до смерти отец стал нервным, ночами что-то писал. Позже мать рассказывала, что вроде бы он хотел спасти какого-то человека, но ничего не говорил ей об этом. В тот роковой день отец был в хорошем настроении. Собрал какие-то бумаги, и, уходя на работу, сказал: «Сегодня я всё-таки ему докажу, что жить не по лжи можно и на свободе. Я не дам ему любоваться небом «в клеточку»!» Это были последние слова отца… Вечером сообщили о его смерти.
– Что это, Чес? – спросил кто-то из экипажа.
– Это нас радушно встречают, – криво усмехнулся Чес.
– Как встречают?
– Р-а-д-у-ш-н-о.
По заранее разработанному плану Чес делал вид, будто прибыл сюда с чисто научной целью и ничего не знает о Ноде. Цинзы со своей стороны вели себя так, как будто впервые увидели инопланетян. Это усиливало мрачные предположения о судьбе Нода.
«Радушию» цинзов не было предела. Были экскурсии по местам трудовой и боевой славы, встречи с передовиками производства. Чес отвечал широкой улыбкой и опытным взглядом отмечал филёров.
– Почему мы ничего не делаем? – спросили космоплаватели.
– Потому что я пока не знаю, что делать, – спокойно ответил Чес.
– А когда ты узнаешь?
– Уже скоро.
Чес хорошо знал, что в любой даже самой заорганизованной системе, где каждый винтик строго на своём месте, всегда найдётся «гнилая интеллигенция» или «пособник». Он ждал. Он был уверен, что узнает его. И он узнал! Уже несколько дней за ним следила пара синих глаз. Нет, это не филёр. Он их всех знал наперечёт. Это тот, кто ему нужен! Скромная до скованности девчонка в тяжёлых сапогах и жёлто-серой гимнастёрке – под цвет почвы – постоянно вертелась возле него, где бы он ни появлялся. Нужно с ней встретиться, но так, чтобы даже случайные прохожие не увидели.
***
– Здравствуйте! – Осторожно сказал Чес.
– Ой, – синеглазая девчонка уронила книжку и прижалась спиной к стене.
– Не бойтесь, я знаю, что Вы хотите мне что-то сказать. За тем и пришёл.
Девчонка с испугом осмотрелась вокруг.
– «Жучки» я приглушил, – успокоил Чес, указывая на карманный радиоподавитель.
Девчонка доверчиво посмотрела на ершистую мультипликативную антенну прибора и вдруг заплакала. Чес погладил её туго заплетённые косы. «Форма такая, – с грустью подумал он – если ослабит, «пропесочат» на каком-нибудь собрании». На полу лежала книжка. На обложке – группа молодых людей, все в одинаковой одежде, с лопатами и тачками.
– Их забрали.
– Кого их?
– Нода и Эдала. Эдал – это мой жених. Журналист. Они с Нодом – друзья. Нода объявили врагом народа, а Эдала – пособником. Уже больше года о них ничего не слышно.
Со стены тупо смотрела сытая физиономия. Похожая на ту, которую он – Чес когда-то в ярости топтал у себя дома, а перепуганная мать, заливаясь слезами, причитала: «Хоть бы никто не зашёл!..»
Девчонка немного успокоилась. Рассказала о себе. Её родители были врагами народа. Их ликвидировали во благо и процветание общества. А её помиловали. Лив определил её в детский дом, где она, как дочь врагов народа, кроме прочих обязанностей, должна была ежедневно давать присягу на верность идеалам Лива и благодарить его за заботу и внимание. Ей пришлось публично отречься от родителей и сменить имя: отсталое и невежественное «Илани», что значит «цветок», на прогрессивное «Крэнибо» – «беспощадная борьба».
Потом, повзрослев, по путёвке пошла учиться на швею, чтобы шить народу брюки и гимнастёрки – едва ли ни единственную одежду цинзов. Она была прилежной. О ней даже написали статью в передовице. Автором статьи был молодой преуспевающий журналист по имени Эдал. Тогда они и познакомились. Эдал тоже был сиротой. Только его родители погибли в борьбе с «происками». Поэтому его детство было обласкано властями. Он отдыхал в элитных лагерях, учился в высшем учебном заведении, затем работал в престижной газете. Но это его не спасло…
***
– Я знаю, что нужно делать! – растолкал друзей Чес.
– А? Что? Обязательно среди ночи?
– У нас совсем нет времени. Если не хотите последовать за Нодом…
– Нод? Ты его нашёл? Где он?
– Срочно в космоплан!!!
Быстро и тихо собрались. Чес подошёл к двери, прислушался. Затем включил карманный эхолот. На мониторе проступили тени человеческих фигур. Поздно!
– Что вы разболтались, всем спать! «Завтра рано на экскурсию», – нарочито громко сказал Чес, а сам подошёл к окну.
Внизу стоял чёрный 8-местный автомобиль. Двое спортивного телосложения мужчин расположились у двери гостиницы. Лучше через окно. Рамы от перекоса не открывались. Но Чес не зря большое внимание уделял экипировке. Миниатюрный лазер аккуратно вырезал стекло, и его вынули двумя присосками. Теперь – «спецназ». Бледная точка замерла на лбу водителя. Чес нажал кнопку. Водитель сник. В течение 2 – 3 часов он им теперь не помеха! Потом эта точка метнулась к засаде у дверей. Ещё мгновение – и путь свободен. Лёгкий гул антигравитонов не нарушил ночного покоя. Три человеческих фигуры скользнули из окна и растворились в темноте плохо освещённого города.
Вот и космоплан.
– Осторожно, он под охраной, – сказал Чес.
Невидимый электромагнитный всплеск электродинамической гранаты надолго парализовал незваных охранников. В космоплане сидела скукоженная от страха синеглазая девчонка.
– А это кто?
– Летит с нами. Подробности потом. А теперь займёмся творчеством.
Друзья с удивлением следили за Чесом. Тот засел за бортовой компьютер, сделал несколько красочных буклетов с изображёнными на них толстыми людьми, портреты которых, как они потом вспомнили, видели на палках в толпе цинзов. Синтезатор ловко изображал каждого из них то в виде героического солдата, бросающегося с голыми руками на неприятельские броневики, то в виде кочегара с большой лопатой у раскалённой топки. В конце все они добродушно улыбались в окружении счастливой толпы. Крупным планом голубоглазая девочка, сидящая на плечах отца, подавала самому толстому из них маленький красный флажок, а тот протянул руки, чтобы поднять её «над народом».
– Что с тобой, Чес? – испуганно спросил бортовой врач.
– Дай мне сутки, всего сутки – и я отдамся тебе на тестирование, а пока не мешай! – раздражённо ответил Чес.
Космоплан окружили бронированные машины. Пора! Чес подавил волнение, сделал «дружественное» лицо, взял буклеты и, приказав всем быть готовыми ко всему, вышел из космоплана. Его сразу окружили крепкие «в штатском» с искусственными улыбками. Чес попросил «главного». К нему подошёл плотный человек с маленькими вороватыми глазками. Друзья Чеса могли слышать всё, что происходило. Им вдруг показалось, что Чес сошёл с ума. Он громко, чтобы все слышали, стал говорить о том, что его планета хорошо знает правителей Цинзы. Что было время, когда они помогали завоеванию счастья на его Родине. Чес без умолку говорил о бесстрашии великих цинзов и их преданности идеалам счастья всего человечества. Люди в «штатском» в недоумении расступились, Чес мог свободно двигаться. Он раздавал буклеты. Цинзы с удивлением рассматривали их. Потом они сказали, что отнесут эти буклеты Ливу. Толпа разошлась.
Чес зашёл в космоплан. Пот бежал по его телу. Он устало дышал. Врач приготовил укол. Чес отстранился: «Я просил сутки. У меня пока ещё особые полномочия, прошу не забывать!».
Вскоре приехали от Лива. Чес опять вышел к ним. Теперь его куда-то увезли. Но через некоторое время он вернулся. С ним были два измождённых человека.
– Знакомьтесь: Нод и …
– Эдал!!! – вскрикнула девчонка и бросилась к живому скелету. Потом с испугом отпрянула. Измученное в шрамах лицо Эдала со следами пыток было совершенно безразлично, как у робота.
– Не тревожьте их, они пока мои, – с профессиональной оптимистичностью в голосе сказал бортовой врач.
– Приготовиться к взлёту! – сухо перебил всех Чес.
За последние часы он сильно изменился. Волосы совсем поседели. Лицо приняло желчный оттенок. Нездоровый блеск глаз выдавал сильное нервное перенапряжение. В голосе появилась сухость и раздражённая нетерпимость.
Под «тарелкой» будто выросли ноги – световые столбы фотонных двигателей, из-за чего космоплан стал похож на паука, готовящегося к прыжку. И действительно – слегка приподнявшись, космоплан резко пошёл в высоту, как спортивный снаряд. Прощай, Цинза!
***
Чес задумчиво смотрел на монитор. Жёлтая планета не спеша, удалялась, волоча за собой бледно-фиолетовый спутник. Возле самого полюса багровой язвой хитро улыбался лик одного из вождей цинзов – грандиозный памятник могуществу народа. А на экваторе зияющей чернотой разверзлась гигантская впадина, напоминающая широко раскрытый рот – след былой катастрофы. Казалось, будто планета кричала от боли и просила о помощи.
Неслышно подошёл Нод. Сел на пол, поджав руками ноги, упёрся подбородком в колени и угрюмо, исподлобья уставился в монитор.
– Много лет назад на Цинзе произошла катастрофа космического масштаба, – как бы отвечая на молчаливый вопрос Нода, начал Чес. – По всем расчётам высшие формы жизни должны были погибнуть. Однако так не случилось. В целом флора и фауна Цинзы сильно не изменилась. Но вот цивилизация…
Чес откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
– Количество носителей интеллекта уменьшилось ниже критического значения. Социум оказался в неустойчивом состоянии. Возник дисбаланс мировоззрений. Насильственный захват власти сторонниками нетерпимого тоталитаризма и геноцид «инакомыслящих» привёл, – тут Чес сделал паузу, криво усмехнулся, и продолжил, – к «полной и окончательной победе всеобщего благоденствия на отдельно взятой планете».
Нод вздрогнул:
– Чес, когда ты успел так выучить их язык?
Чес словно не услышал вопроса.
– Все достижения цинзов были подвержены жесточайшей ревизии далёкими от науки людьми. Многое было признано вредным и запрещено. Особенно опасными они считали всё то, что могло бы установить контакты с другими цивилизациями. Тогда цинзы могли бы усомниться в своих идеалах, сравнивая свою жизнь с жизнью других миров.
– видел разрушенный космодром! – воскликнул Нод.
– таким образом, – продолжал Чес – цивилизация цинзов резко откатилась назад и замерла в цепких лапах «вечно живого» Лива.
– но кто же, чёрт
