кот, и я буду защищать в первую очередь его, а не себя самого, и попаду под удар. Или, что еще хуже, кот окажется разносчиком какой-либо бурбонной чумы. Или бубонной? Или какой там? Или он вместилище черного духа? Мое сладкое вместилище всех моих страхов мирно дремало на моем плече, а я опять начал читать Иисусову молитву от всех черных мыслей, воронами вьющихся вокруг моей головы. «Двум смертям не бывать, а одной не миновать» (с), так чего страдать, выматывая свою душу? Бог смотрит на всех нас сверху, Бог видит нас, мы все идем по дороге, в итоге ведущей к Нему, так чего же паниковать? Зачем это все? Зачем сеять панику, если наш путь предопределен? Да, наши грехи как разветвления от стройного древа пути судьбы, да, если грешить, путь становится искривлен, и к Богу можно не прийти, но если веровать, каяться и молиться, то можно прийти напрямую к Нему, минуя все многочисленные страдания. Да, всего два варианта на этой планете: спасаться скорбями или молитвами, и ваш Путь зависит от того, какой вариант вы выбираете. Да, судя по смертельным болезням, коллапсам природы и войнам, участившимся в последнее время, большинство предпочитает скорби. Но что делать? К Нему нужно все равно идти, душа должна быть чистой. Душа не зря попала на эту планету, в это чистилище. Много планов у Вседержителя на эту душу, душа должна пройти через все муки здесь и очиститься. Невозможно избежать поворотов на дороге жизни, предначертанных судьбой, но можно выбрать направление. Куда пойти: направо или налево – решать исключительно тебе. Именно человек принимает решение, ответственность за которое лежит на нем вплоть до Страшного суда, именно на нем в конечном итоге оказывается вина за то, что он попадает в ад. Почему-то, большинство грешат и думают, что раз не убивают, сто пудово попадут в рай. Но незаметные, небольшие грехи копятся, и вот, мешок, нагруженный мелким песком оказывается тяжелее одного огромного камня – с этим мешком и идут ко дну. Но даже если сейчас я босиком побегу по русским городам, звеня в колокол, крича: «Кайтесь! Спасайтесь! Грядёт Второе пришествие!» - на мой призыв откликнутся только те, кто уже итак покаялся, уже воцерковлены и причащаются каждое воскресенье, читают утренние и вечерние молитвы, ходят в церковь, а, самое главное – горячо веруют. У бодрствующих итак все в порядке. А спящим не нужен мой колокол. Они не хотят просыпаться. Они хотят спать дальше и видеть сладкие сны о том, что они безгрешны. (спойлер: на самом деле нет). Просто бесам выгодно внушать это людям: что они все в белом пальто, и каяться им совсем не нужно, причащаться не нужно, ходить в храм не нужно, ведь у них «Бог в душе», и они запросто войдут в Царство небесное. Тьме выгодно напевать песни об идеальности людей, о том, что им не нужны ни храмы, ни исповедь, ни еженедельное причастие, ни домашняя молитва - ведь они само совершенство. Весь ужас такой жизни без Бога вскрывается только после смерти. Вот и снятся своим родственникам потом обгоревшие, в ожогах, с перекошенными от ужаса лицами, а что те сделать смогут, если человек был даже не крещен? Никакой сорокоуст за упокой уже не закажешь, на литургии не помянешь. Эти «идеальные и безгрешные» люди оказываются в аду. Поэтому я всегда старался помнить про свои грехи. Что я могу косячить. Что невоздержан. Иногда ни с того ни с сего вру. Гневлив. Блудные помыслы летают в моей голове, даже если я вижу женщин просто в рекламе бикини в метро. Иногда скуп – не всегда подаю нищим. Ленив. ОООО, вот этого дерьма во мне, наверное, больше всего. Я мог бы полететь в космос, если бы все часы, профуканные в объятиях лени на бездумное зависание в соцсетях, потратил бы на науку и тренировки. В общем, в советское время я бы не висел на доске почета. Но была у меня одна хорошая особенность: я всегда пытался докопаться до истины. Я был пытлив. Я видел, что не все грешат просто потому, что они этого хотят. Я видел, как некоторых просто заставляют это делать родные, близкие и любимые. Я видел, как над плечами печальных грешников кружат стервятники- бесы, готовые каждую секунду подтолкнуть ко греху. Я видел, как ангелы- хранители этих несчастных не могут ничего сделать, потому что слишком много накоплено грехов, и через эту черную плотную стену ангелам просто не пробиться к людям. И слезы ангелов капают, как хрусталь, на холодную черную землю. А люди все закупают антидепрессанты, бьют татухи, все прыгают с тарзанок и с парашютом, пробуют все новые виды секса, пьют шоты и пляшут в клубах до восьмого пота, стремясь изменить свое состояние, но это только веселит черных жирных бесов, плотно сидящих на левом плече. Глупо краситься в блонд или прыгать с тарзанки, если дни сочтены и бес отсчитывает дни до забронированного места в аду. Все эти ништяки вроде дорогой покраски для авто, полностью проржавевшей и сгнившей изнутри. Она не проедет и метра, сколько ни штукатурь. Лучше сесть за руль бодрого крепкого жигуленка и доехать до рая, чем сгрохотать в ад на крутой тачке по последнему писку моды. Такие мысли крутились в моей голове, пока я шел по густому темному лесу неизвестной игровой реальности. Все, чего я хотел – это оказаться сейчас на своем любимом диване с кружкой кофе в обнимку. Котенок вдруг недовольно рыкнул на моем плече. Хороший такой рык, как у маленького льва. «Хорошо, хорошо, - послушно согласился я,- с котенком». При этой мысли он благосклонно продолжил тарахтеть, как новенький трактор.
Глава 27
Что мы имеем: я неизвестно где, в каком лесу, полностью безоружный, не знающий ни чего ожидать, ни где взять хлеба и воды, с неизвестным науке котенком на плече упорно иду вперед в незнамо какой реальности. Вишенка на торте – скорее всего, меня ожидает глобальное сражение со злом. Зло облечено в ту форму, которая пришла на ум программистам этой игры, а этим людям в горячечном бреду создания «опиума для народа» могло привидеться что угодно. Где были мои мозги? Почему я не занят поисками портала в том же месте, куда меня выкинуло? Где вход – там и выход. Даже если я не буду ранен, убит или сожран в ближайшие несколько минут, и даже если я смогу победить это виртуальное чудовище и останусь жить – как это поможет слезть с игры всем этим многочисленным игроманам, подсевшим на это «наркоманское зелье»? Как это поможет вообще? Не проще ли просто телепортироваться на пару десятков лет назад, тупо слетать к самому первому изобретателю компьютерной игры и стукнуть ему по кумполу, чтобы он ничего не изобретал на фиг? Не наш метод, согласен. Метод темных. Тогда отвлечь его как-нибудь? Подослать к нему красивую девушку, чтобы она ему запудрила мозги и почти сразу родила, а потом сразу еще двойню или тройню, чтобы он пошел работать простым менеджером и думать забыл про это изобретательство. Но нет, если бы было все так просто - наши меня запихнули прямиком в игру. Знать бы, с какой целью. Что я кому сделал, что меня так жестоко кинули, подбросили, как слепого котенка, в этот лес? Кого я тут спасу, что я тут смогу сделать? Мне бы себя спасти, не то, что человечество целиком. Я тут, знаете ли, не на курорте. От каждого шороха готов «дуба дать». И зубы при этой мысли почему-то начали мелко стучать, хотя мне было не холодно. С каждым шагом какая-то отвратительная дрожь пробиралась ко мне в сердце. С каждым шагом мне становилось хуже и хуже. Не то, чтобы я боялся. Но я чувствовал то же самое, что ощущает каждый более-менее светлый человек, приближаясь к месту дислокации темных. Дрожь во всем теле, холодные руки и ноги, волны страха, подкатывающие к горлу. Сейчас стало модно называть это паническими атаками, от них, кажется, даже изобрели лекарство. Ха-ха. Любой воцерковленный человек уверенно скажет, что это всего лишь нападение бесов. Им зачем-то понадобилось, чтобы вы были ослаблены именно сейчас, запаниковали и совершили ошибку. Им нужна ваша дрожь в руках, ваше прерывистое дыхание, ваши провалы в памяти, и, в конечном итоге, ваш роковой шаг. То, что испортит вашу жизнь и жизнь окружающих в ближайшем будущем или навсегда. Так что все очень просто. Никакие таблетки не смогут отогнать ваших бесов. Молитва - отгонит, причастие – отгонит, очень хороший исповедник и батюшка- отгонят (но их сейчас ой как трудно найти, труднее чем хорошего психолога). А таблетки – просто бизнес, ничего личного. Над человеком, вооруженным антидепрессантами, бес смачно ржет. От человека, вооруженного молитвой, псалтырем и Святой кровью причастия Господа Бога нашего Иисуса Христа нечистый бежит, сверкая пятками.
Глава 28
Лес становился гуще, деревья – все больше похожи на те, что окружали избушку бабки Ёжки в сказках: я знаю, я смотрел в детстве в книжках картинки, пока мне читала мама. Те самые черепа на палках с горящими глазами я не забуду ни в жизнь: а еще спрашивают, почему русские никогда не улыбаются. Почитайте наши детские сказки, посмотрите к ним советские картинки, и вам тоже будет не до смеха. Веселых солнечных полянок больше не встречалось, обстановка становилась все мрачнее и мрачнее. Котенок на плече перестал мурлыкать. Я несколько раз взглянул на него, опасаясь, не помер ли часом, сердешный. Нет, он был жив, только молча и напряженно лупил свои маленькие глазки во тьму, будто ждал чего-то. Нет, тут в этом лесу без пустырника и валерьянки делать нечего - можно просто от страха так нервы завязать в узел, что за всю жизнь не распутаешь. А я не то что бы был храброго десятка. Вдруг я очнулся, хлопнул себя мысленно по лбу. Я же не читаю молитву! С тех пор как встретил кота, все внимание переключил на него, забыл про молитву. От балбес! Начал читать про себя Иисусову молитву, и как будто стало чуть светлее. Страх отошел на задний план. С каждой новой молитвой его становилось все меньше, пока он сам не ушел, растворился, растаял. Я больше не чувствовал ни панических атак, ни того, что обычно скрывалось под ними. Не то, чтобы темные забили на меня. Я просто оказался в защитном светлом коконе, который, как они не старались, они не могли прокусить. Я, наконец, вышел на поляну. А вот и передышка. Ура!
Ох, как же мне надоела эта бесконечная борьба света с тьмой! Любой светлый расскажет вам, как же он заколебался воевать. Мы понимаем всю необходимость войны. Мы понимаем, что не защищаться мы не можем, и не мы развязали эту кровавую битву. Но как же копится усталость за годы войны – это постоянное напряжение, ожидание подвоха, это «Каждый человек по умолчанию темный, пока не доказано обратное» (с). Это выматывает. Разведки, засады, слежение за врагом, нападение, отражение атаки. Каждый день ты вынужден воевать. Ты видишь, как гибнут твои товарищи, но после слёз твои кулаки сжимаются все сильнее. Ты уже циничен, ты привык доставать труп волка из каждой первой овечьей шкуры, сердце твое сжимается: «Как мало осталось наших», - думаешь ты. Это жизнь, это жизнь. Ничего не попишешь. Сторона зла была мне омерзительна, поэтому я каждый день до последней капли крови сражался за добро. И не было видно ни конца, ни края этой битве.
Я вышел на поляну и тяжело опустился на первый попавшийся старый пень. Пень был настолько трухлявым, что по нему, как по восьмиполосному шоссе сновали взад – вперед неисчислимые полчища муравьев.
