Раб своего ...уя.

Отлично.
Вот так, под визги распятой, и проклятья, рыдания и стенания прикованной, я и начинаю свой второй сеанс.
Извращённого секса.
Да и кто мне помешает?!
Я же – Бог!..
Ну, раз могу вот так, легко и просто, распоряжаться судьбами, страданиями – моральными и физическими! – других людей!
Сам при этом наслаждаясь!
Да ещё как!..»
 
Андрей вдруг остановился, не дойдя до нижнего пролёта лестницы. Матюкнулся.
– Что – не так? – Магда, шедшая теперь вне пределов досягаемости рта доктора Джонс, тоже остановилась.
– Да вот же, понимаешь, вот эта девушка у нас – не так! – он, словно его собеседница не знала, о ком речь, похлопал докторшу, так и лежавшую у него на плече, по ягодице. Доктор дёрнулась, но сдержала стон – похлопывания пришлись по синяку.
– А что с ней?
– Да борзая она больно. И сердитая. И непреклонная. Отнесёшь такую бомбу замедленного действия к остальным, покорным и растерянным, овцам, которыми сейчас, после того, как умнейшие, – он показал кивком на Марту, – перешли на сторону сильнейшего, никто, как я понял, не руководит. И не направляет их мысли в нужную сторону.
Так она поведёт там, среди них, свою пропаганду. И может настроить их на ненужный нам лад. Например – бунтовать, не слушаться меня или вас, игнорировать приказы, согласиться сотрудничать с нами для виду, а затем – вредить… И всё такое.
– Ну и что ты предлагаешь? Придушить её на месте? Только скажи – я с удовольствием! – по тону Магды Андрей понял, что сказанное – правда.
Влезла докторша, буквально прошипевшая:
– А ничего, что я здесь лежу?! Слушаю? Не боитесь, что передам в том числе и этот разговор «остальным овцам»?!
Андрей, словно и не слыша реплики, ответил Магде:
– Думаю, придушить её мы всегда успеем. Можем даже организовать мне приятный досуг. Ты будешь душить, а я в это время – трахать её! Но вот в чём проблема: она – реально высококвалифицированный врач. Я же видел, как она справлялась со сложными переломами – теми, что со  смещением. Она очень хваткая и сильная. И не боится ни крови, ни стонов. И руки у неё не дрожат. А вот про сестру Дженифер этого не скажешь. Значит, если мы эту – ликвидируем, на достойную медицинскую помощь можно не рассчитывать. А у нас намечается много беременных. А как беременность будет проходить – нам неизвестно. Давненько же в Андропризоне никто – а вернее – никогда! – не рожал так, как положено: всё больше автоклавы да барокамеры. А давай-ка, знаешь, что сделаем?
– Что?
– Отнесём её в мои апартаменты, да запихнём к этим. «Починенным». Заодно она за ними и присмотрит – если что у них пойдёт не так.
– Хороший план. Рационалистичный. Тем более, что уж этих-то против тебя «настраивать» точно – не надо! Сами «настроены» – дальше некуда!
– Ага. Я старался. Делал работу по «вразумлению» добросовестно. Ну, двинули. – Андрей стал теперь подниматься по лестничному пролёту, вздыхая, – А хорошо, что она не тяжёлая. Килограмм пятьдесят. И задница у неё ничего себе – вполне упругая!
Доктор фыркнула, но снова вступать в дискуссию не пожелала. Зато Магда с подозрением посмотрела на их мужа:
– Ты это на что намекаешь?! Что возбудился?!
– Нет. Я не намекаю, а прямо говорю. Ты – первая.
Магда отреагировала с иронией:
– Жду – не дождусь!
– Ага. Только с делами покончим – а уж потом десерт!
Больше по дороге никто ничего не сказал.
Впрочем, Андрей донёс непокорную даму до своей бывшей камеры быстро – до неё было всего-то два пролёта, и сто шагов по коридору.
У входной двери в место заключения гарнизона они с Магдой застали картину вопиющего падения дисциплины. Анна и Жаклин мирно спали, Жаклин – растянувшись у двери прямо на полу, Анна – прислонясь к стене. А Жаклин даже подхрапывала. Магда открыла было рот, чтоб гаркнуть на нарушительниц, но Андрей остановил её жестом:
– Не нужно. К счастью, никто на них не нападал. Послушались меня все ваши штатские специалистки и персонал. И спустились в подвал. Иначе они бы тут так не лежали. Ну, а то, что они устали, как собаки – сомнений не вызывает. Я и сам притомился. Слегка. Ну а пока я держу нашу любимую докторшу, открывай-ка замки.
Магда буркнула:
– Мог бы и не держать. Кинул бы вон: на пол, и пусть бы себе лежала! Наши же – лежат?! И – ничего?
Андрей снова промолчал.
Когда засовы загремели, Анна проснулась:
– Ой! Андрей! Прости… мы, кажется… – она поморгала на напарницу по «караулу», и поправилась, – Точно. Заснули! Даже не знаю, как это…
– Я знаю, «как это»! – Андрей подбавил в тон стали, – Устали вы. А здесь тепло. Не то, что у нас, на нацистской Базе. Вот и разморило. А вот нас с Магдой почему-то – нет! Может, потому, что мы старались, стиснув зубы, и собрав волю в железный кулак, поработать на благо Семьи?! А не потакать своим желаниям прилечь и расслабиться.
– Андрей! Мы ведь!..
– Понимаю, я уже сказал, – он поднял ладонь, – Но всё равно. Будете наказаны.
Теперь ваша очередь на секс – только после Магды и – Элизабет! А сейчас отойдите-ка в сторону. Вдруг дурам, которые там, внутри, придёт в голову какая-нибудь очередная глупость!
Он действительно положил молчавшую докторшу на пол, и встал в боевую стойку.
Когда Магда отперла последние засовы, и отворила дверь, выяснилось, что ничего путного или хотя бы – глупого, в голову жертвам наказания не пришло. Во-всяком случае, лежачие и сидящие весьма жалостливо жались по углам большой комнаты, а кто мог ходить – вообще удрал в спальню, когда загремели засовы. Андрей схватил доктора в охапку, вошёл внутрь. За дверью никого «коварно притаившегося» не оказалось.
Доктор вдруг завопила:
– Ну?! Чего вы ждёте?! Тресните ему чем-нибудь тяжёлым по башке, и освободитесь! Вы солдаты или кто?!
– Уважаемый Андрей. – роль переговорщицы взяла на себя старший сержант Оранха Санчес, проигнорировавшая провокационный выпад, словно и не слышала его, – Для чего вы принесли нам сюда нашего доктора? И почему – принесли?
Андрей развязал докторше руки и ноги. Та принялась растирать их, сердито глядя то на него, то на сестру Оранху. Но теперь, поняв, что её призыв пропал втуне, помалкивала. Но уж во взглядах её было – всё!..
Андрей неторопливо отошёл обратно к двери, через которую, впрочем, никто выскочить на «свободу» особо не спешил. Окинул взглядом потрёпанное им же воинство.
– Объясню. Доктор выказывает свой твёрдый характер. И свободолюбие. И борется за права женщин. И скандалит. А мне там, в помещениях нашего, – он выделил тоном это слово, как бы подчёркивая, кто тут теперь хозяин, – Андропризона, такие ходячие рассадники крамольных мыслей и подстрекателбницы к неповиновению – не нужны.
Поэтому. Она будет до особого распоряжения сидеть тут, с вами. Заодно и присмотрит, нормально ли идёт выздоровление. Я доходчиво объяснил?
– Да, сэр.
Не то, чтоб Андрей вот так, сходу, поверил. Что его признали за начальника.
Нет, это – обычная женская тактика. Прикинуться покорными, чтоб в момент, когда он не будет ожидать, коварно ударить в спину! Но его на эти старые штучки не купишь. Встречался. С такой тактикой.
– Отлично. Смотрю, осознали мой статус вашего нового Босса. Это радует. Разумное решение. Попробуйте теперь объяснить ваш новый менталитет доктору Джонс. Ну, или она вам объяснит, какой я нехороший, и как со мной бороться. Если у вас возникнут разногласия… разрешаю доктора вразумить. Но – не до смерти! Она ещё нужна. Для «ремонта». Наказанных. Мысль понятна?
– Да, сэр.
– Хорошо. Ужин принесём позже.
Андрей вышел, Магда, так ни слова и не сказавшая, и даже в комнату не вошедшая, снова принялась накладывать засовы и запирать замки на обе двери.
Когда она закончила, и повернулась к нему, Андрей кивнул. Сказал:
– Анна и Жаклин. Идёмте с нами. Последнюю связку ключей мы у доктора Джонс отобрали, следовательно – замки моей камеры никто больше не откроет. А мне сейчас понадобится поддержка. В виде вас.
Нам нужно перегнать из карцера остальных «бравых», а вернее – трусливых, вояк. Надеюсь, объяснять, что делать, не надо?
– Нет- Нет. Отлично.
 
В отпертую дверь карцера Андрей тоже вошёл первым.
Находившиеся там женщины сидели и лежали на полу. Андрей сказал:
– Внимание, арестованный гарнизон. Поднимаемся, и переходим в подвал Зэт.
Особо вредная на вид женщина лет сорока, стриженная практически наголо, вздёрнула челюсть:
– А с чего бы это мы должны тебя, козла, слушаться?!
– А с того, что у меня есть аргументы, дающие мне право приказывать. Андрей достал из кармана пистолет, и выстрелил в потолок. Все буквально