хотели, чтоб лошади устали и взмылились. На морозе в минус двадцать несчастные животные запросто могут простыть! А пешком не больно-то походишь тут, в глубине заснеженной пустыни, что именуется Великим Северным Плоскогорьем, за которым снова начинаются тайга, тундра, и замёрзшие сейчас болота. А главное – не довезёшь огромный обоз со всем нужным для нормальной жизни тысячи человек: скарбом и пищей.
Лорд Дилени, отпустивший поводья, и позволяющий верному Спокойному свободно выбирать направление, знал, что умное животное отлично определит, где под футовым слоем свежевыпавшего снега располагается полотно дороги, и не собьётся. Значит, можно всё внимание уделить собеседнице, едущей сейчас рядом, и равнодушно-презрительным взором осматривавшей серую в свете так и не пробившегося сквозь пелену тяжёлых свинцовых туч полуденного солнца, пустошь.
– Твоя правда. Абсолютно не на что глядеть. И никакая засада тут абсолютно невозможна. Можешь сказать арьергарду, чтоб не бдили столь добросовестно. Нападения с тыла не предвидится. Вокруг на тридцать миль ни единой живой души.
– Нет уж, солнышко моё. Незачем расслаблять контингент уверениями в том, что вокруг – безопасно. Им лишний тренаж не помешает, да и бдительность настоящий солдат не имеет права ослаблять никогда.
– Блинн… Забыла, что ты у нас – «добросовестный» и «занудный» служака. Старающийся всё делать правильно, и соблюдать указания Уставов и Наставлений.
– Не нужно иронизировать. Я обычно стараюсь не «соблюдать наставления», а держать глаза и мозги – открытыми. И действовать по ситуации. Стараясь при любых условиях сохранить жизни доверенных и доверившихся мне людей. Моих подчинённых.
– Знаю. Не обращай внимания. Это я от беспросветности ситуации и скуки ворчу и придираюсь. – она дёрнула плечом, – И прекрасно понимаю, что это – тупые и бессмысленные придирки. Но – сделать с собой ничего не могу. Я ведь женщина.
– Знаю. Вижу. Видят это и тысяча с лишним отборных кобелей там, сзади. – он кивнул себе за спину, – Поэтому я поражаюсь твоему терпению.
– В смысле?
– В смысле: ты же наверняка видишь их скабрезные и пошлые мысли по отношению к тебе. И их зависть – ко мне.
– Хм-м… А ты умней, чем кажешься с первого взгляда… Ладно, шучу. – его действительно одарили задумчивым взором, – Ты вполне умный. Ну, для твоего уровня образования. То есть – практичен и рационалистичен. Как любой нормальный мужик. Кругозора тебе немного не хватает. Вот если б ты был столь же начитан, как тот же лорд Юркисс, ты смог бы делать такие же трезвые и грамотные выводы о любых вещах столь же успешно. Только – быстрее. Ведь ты молод, и твои мозги и работают быстрее.
– Не нужно подогревать моё тщеславие. И карьерные амбиции.
– Почему? Нужно же хоть что-то в тебе подогреть, дорогой? А то я же вижу: ты перемёрз, потому что посчитал для себя зазорным одеть вторые тёплые кальсоны с начёсом, и сейчас сдерживаешь свои зубы от стука только с огромным трудом!
Лорд Дилени, окинув взглядом её вполне удобно и профессионально расположившуюся в седле фигурку в мужских форменных (не нашлось других!) штанах, и сапогах, и шубе, подумал, что уж она-то не забыла про вторые кальсоны, но не придумал ничего лучше, как весело рассмеяться: никак он не прочувствует, что от его спутницы ничего не скроешь! Да и права она: вторые кальсоны одеть было нужно. Но сейчас придётся терпеть до вечера, когда они разобьют лагерь, и установят палатки. А пока…
– А пока вон там, во второй седельной сумке – второй плащ. Это я засунула тебе, когда мы собирались. Вот чуяла моя «прелестная» задница, про которую ты верно думаешь, что она словно магнитом притягивает все взгляды, что он тебе понадобится!
– Спасибо, милая. И тебе, и заднице. За трогательную заботу и чутьё.
– Не за что, милый. Я, хоть пока и не пользуюсь… э-э… Неким твоим хозяйством, но! Хотела бы, тем не менее, сохранить его на будущее в целости. И работоспособности. На всякий, знаешь, случай.
Мало ли какие мысли могут прийти в мою «очаровательную головку»!
Лорд Дилени почуял, как краска стыда с волной обжигающе горячей крови захлёстывает лицо и уши. Конечно, он её – хочет!.. Хочет так, как не хотел ни одну… Но пока… Бессовестная она у него морда! Подкалывает прямо при подчинённых!
– Не бойся, мой доблестный рыцарь без страха и упрёка! Никто твоего лица и шеи не видит. И уж тем более – про вторые кальсоны не знает. А то, что секс нам не светит по-крайней мере до тех пор, пока не доберёмся до отапливаемых помещений – так это точно!
Мы же – не эскимосы, чтоб сношаться через отверстия в одежде!
Он мог бы поспорить, что теперь от стыда пылает и всё его тело – словно натёртое жгучим перцем! Потому что именно эта пошлая и циничная мысль мелькнула было… Но сердиться на свою циничную и пошлую юмористку он был не в состоянии.
И она и сама отлично знала, почему.
Втюрился бравый молодой полковник по самые уши!
Причём так и не понял – когда и как…
Женщина, едущая рядом, почему-то тяжко вздохнула. Но в голосе ни печали ни насмешки не было:
– Нет, это не любовь, милый. Это просто жалость. Ты слишком близко к сердцу принимаешь мои мучения и стократную смерть… Если б я сама так принимала их, давно бы крыша у меня съехала. А я не должна сойти с ума, или позволить себе расслабиться.
Я должна просто – отомстить!
– Так точно, ваше Величество. Вырезаны все до единого. Никого в живых чёртовы сволочи не оставили. И застали – врасплох, несмотря на часовых: мы нашли их тела на постах… Нападение, судя по тому, что все наши люди были одеты, произведено противником днём. Но какого именно дня – мы не знаем. Трупы успели окоченеть и промёрзнуть насквозь. Те, что оставались снаружи, ещё и покрыты слоем свежего снега.
– И – что? Наши профессиональные солдаты, опытные, по вашим словам, старожилы, даже не пытались оказать сопротивления?
– Никак нет, ваше Величество, не пытались! Меч был только в руках одного человека – кажется, стоявшего на южной стороне, часового. И то – он явно не успел пустить его в ход: лезвие не зазубрено, и следов крови на нём нет. И убили его стрелой. Попали прямо в сердце.
Всех остальных просто застали врасплох за сельхозработами: кто тащил в ясли сено, кто-то – к печам дрова, кто-то наливал в корыта воду. Оттаявшую в бадьях у печек.
– Значит, весь взвод перебит из луков, и свидетелей нет?
– Так точно, ваше Величество. И наши следопыты так и не смогли установить, кто и когда произвёл нападение, откуда пришли, и куда ушли нападавшие. Более того: неясно даже, кто это были: люди или… монстры. Потому что стрелять из луков можно, по-идее, научить любое прямоходящее существо с подходящим строением рук… или лап. Так вот: невозможно даже выяснить, сколько было этих напавших. Как вы знаете, ваше Величество, позавчера шёл снег, и все следы полностью засыпало и замело.
– Понятненько… Ну а что – на самой ферме? Её-то следопыты осмотрели?
– Так точно, сир. Внутрь, похоже, враги ворвались внезапно, никто из наших даже не успел никуда убежать – да и куда в здании с единственным выходом и крохотными узкими окошками побежишь?! Но стрелы из их тел не вынуты, да и вообще – ничего не тронуто: людей оставили лежать так, как настигла их смерть. Животные оставлены в стойлах, и просто замёрзли, когда остыли печи. Отсюда нетрудно сделать вывод, что за фермой и распорядком дня людей следили достаточно долго. Поэтому нападение было отлично подготовлено. И имело единственную цель – убить всех находящихся на ферме людей. Наплевав на жизни животных.
– Стало быть, лорд Говард, вы считаете, что наше последнее решение, забить животных и вывезти их туши, было верным?
– Абсолютно верным, ваше Величество. То, что такие животные сыграют для нас роль своеобразного тормоза и одновременно вынудят постараться сохранить столь ценных животных, подтвердилось: сейчас эти животные просто сыграли роль наживки. Забив же и вывезя животных мы не только сберегаем свои гарнизончики, что вынуждены были оставлять там, но и лишаем чёрного Властелина кормовой базы! И если уничтожим все, скоро ему нечем будет кормить свою ораву! Единственное, о чём я сожалею – так это о том, что мы не начали делать этого сразу. Сжигая опустошённые фермы за собой. Тогда противник не смог бы подобраться к нашим людям вот так – незамеченным!
– Хорошо-хорошо, – его Величество скривилось, словно напоминание об этом задело за обнажённый нерв в больном зубе. – Но что же – нападавшие? Есть хоть какие-то предположения, кто бы это мог быть? Ведь – не ящеры же, в самом деле?!
– Разумеется нет, ваше Величество. Ящеры, как мы видели, не в состоянии ни держать сам лук в лапах, ни осуществлять столь сложные операции как наложение стрелы, натяжение тетивы, и прицеливание.
Думаю, здесь поработали всё же люди. Специально обученные, и подготовленные. Словом, диверсанты-профессионалы. Вроде тех, которыми сейчас командует лорд Борис.
– И откуда, интересно, лорд Хлодгар достал, словно фокусник из шляпы, этих диверсантов?! – ехидства в голосе его Величества не уловил бы только табурет, на котором тот сидел.
– Пока не могу ответить на ваш вопрос вразумительно, ваше Величество. Для этого нужно поймать и обезвредить хотя бы одного из таких диверсантов. Нового вида. Из которых явно и состоят летучие и мобильные отряды уничтожения наших хозяйственных взводов, оставленных на фермах. Или – противодействующих обозам фуражиров, осуществляющих забой и вывоз. Хотя пока, несмотря на высказанные мной опасения, нападений на
