Под игом чудовища.

на замёрзшую поверхность) свой пук хвороста, его напарники отстреливались. Как отметил лорд, не пропало ни одной стрелы из тех девяти, что лучникам пришлось потратить. Хотя, как потом ему всё же пришлось с сожалением констатировать, всё-таки пропало: наглые твари посмели утонуть, и стрелы стали недоступны…
– Не понимаю до сих пор. Как такие несуразные уроды вообще живут. Они же, вроде, хищники. Но – мелкие. Чего же они здесь жрут?
– Думаю, Марат, жрут они то же, что и коты на земле, только сумчатых. То есть – мышей. Ну, тех, у которых по бокам брюха – пузыри с воздушными карманами.
– Хм. Вот уж – не деликатес.
– Согласен. Но для водомерок, может, как раз наоборот.
Ещё пять минут прошли спокойно, они почти бежали, радуясь, что идти можно всё время прямо, и берег недалеко – он уже нависал стеной из каких-то тёмных и невысоких растений. Однако то, что тропинка после их прохода ещё достаточно долгое время оставалась проходима, тоже вышло им боком: в пятидесяти шагах позади вдруг что-то приземистое и массивное грузно плюхнулось на скованный льдом отрезок трясины в добрых, как знал лорд, четыре шага шириной.
Тропинка ощутимо вздрогнула под ногами и прогнулась, но выдержала. И вскоре трое разведчиков наблюдали, как по их следам, тыкаясь мордой в землю, и подфыркивая, начинает приближаться, посверкивая многочисленными – не меньше двадцати! – крохотными бусинками глаз, разбросанных по всей морде, легендарная лягуха.
Вот уж малоприятный попутчик! И не сбежишь же!
– Цельтесь в морду и пасть! Всё остальное у этой твари бронированное! – Марат первым подал пример, поспешив вновь скинуть лук и прицелиться. Зло пропела стрела, вонзившись в одну из ноздрей монстра, успевшего короткими, но частыми прыжками приблизиться на двадцать шагов, – Нельзя подпускать ближе пяти шагов! Прихлопнет!
Лорду Дилени оставалось только целиться и стрелять, целиться и стрелять. То же делал и Борис. Однако хотя морда твари и стала похожа на подушечку для иголок, подыхать или убегать прочь настырная животина явно не собиралась, выражая недовольство короткими подрёвываниями, в которых слышалась и злость, но куда явней – голод и вожделение. Видя уязвимость их позиции и тактики, лорд Дилени поступил просто.
Быстрыми движениями заморозив трясину на десяток шагов вокруг места, где они стояли, выключил и отложил трость. Вынул меч. Присел пониже. И ринулся к морде прыгавшей всё ещё короткими, «подготовительными», прыжками, лягухи. Крикнул на бегу:
– Отставить стрельбу!
После чего сам заорал во всю глотку благим матом «А-а-а-а!!!», чем умудрился действительно буквально огорошить чудище – то замерло на долю секунды, словно опешив от такой наглости: ну как же! Какая-то моська осмелилась кидаться на неё, грозу и царицу болот, ещё и вопя во весь голос, чего тут, в Царстве вековечных топей, уж точно отродясь не бывало! Кощунство и попрание традиций!..
Но лорду Дилени этих мгновений оказалось достаточно: меч вонзился снизу прямо в середину нижней челюсти, и осталось лишь, используя инерцию движения и силу мышц, направить его остриё кверху – туда, где у монстра должно быть нёбо и мозг.
Треснувшись кистями рук о склизкое тело, лорд отскочил назад, так и оставив меч торчать из челюсти.
Лягуха, поморгав своими оставшимися целыми глазками, поразевала метровую пасть, и что-то неразборчивое проурчала: словно действительно пыталась перед смертью высказаться. Интересно только – что: то ли свои соображения о том, что с ней поступили нечестно, то ли просто обругать обидчика. После этого туловище, сразу утратившее злобную целеустремлённость и некую природную грацию, словно растеклось по твёрдой поверхности льда: так, будто из него выпустили воздух.
Несколько секунд царила абсолютная тишина: заткнулись, казалось, даже неизменные болотные цикады и комары.
Затем Борис выдохнул:
– Знаете что, монсиньор… Вы или очень глупый, или очень храбрый! Я слышал про лягух, что от этих тварей, встретив, нужно просто бежать. Без оглядки. Со всей возможной скоростью. Потому что победить их невозможно…
– Да и я не знал, что их можно убить вот так, мечом… Старики в посаде говорили, что убивали их раньше копьями – с очень длинными наконечниками. Охотников должно быть не меньше десяти. И происходить всё должно только на суше. А целиться старожилы советовали в открытую пасть – и в глотку.
– Да, я примерно так и сделал. Просто кое-кто сказал мне, что кожа, из которой состоит надувной мешок у нижней челюсти, очень эластична, и пробить её вполне возможно – там нет брони, иначе тварь не смогла бы глотать свою жертву, словно удав. Или распевать призывные рулады самочкам – вернее, самищам! – по весне… И, как видите – это сработало. Сквозь кожу горла и нёбо удалось попасть прямо в мозг! – лорд Дилени, на всякий случай отошедший от твари ещё на пяток шагов в ожидании агонии, подходить к ней снова вовсе не спешил. За что никто и не подумал бы его упрекать: мало ли! Вдруг монстр просто хитро прикидывается!
Но монстр не прикидывался.
И через минуту они повынимали все свои стрелы обратно, после чего приподняли втроём морду монстра, и лорд Дилени, уперевшись ногой, еле вытянул меч из костей  очень прочного черепа. Хорошо, что стальной зуб вошёл внутрь этого черепа с той стороны, где мозг твари не был надёжно прикрыт толстым костяным сводом, который по слухам не брали никакие, даже бронебойные, наконечники – что стрел, что копий…
– Повезло нам. Вернули кучу стрел в колчаны. А то на территории врага и стрелять-то было бы нечем!
– Вот! Именно поэтому я и решил рискнуть.
– Могли бы хоть предупредить, милорд…
– Некогда было разговаривать. Да и получилось неплохо.
– Неплохо, согласен. Тварь даже не билась, как они обычно делают, в агонии.
– Верно. Но когда пробит мозг, не больно-то поагонизируешь.
– Ох, милорд… – Борис, выдохнув, только сейчас перестал дрожать мелкой дрожью, обхватив себя за плечи, – Всё равно вы – молодец. Я бы не осмелился.
– И я бы.
– Ну а мне не трудно было это сделать. Метод – не мой.
– Так вам и об этом рассказал лорд…
– Вот именно. Но не будем лишний раз называть его имя.
– Чёрт… Вот теперь я, пожалуй, понимаю, почему король всё же сохранил ему жизнь. Но… Откуда?! Он же – готов поставить свой лук против зубочистки! – никогда сам не встречался с?..
– Разумеется. Но! Память у него отменная. Он помнит всё, что ему рассказывают. Никогда ничего не забывает. Значит, когда-то кто-то упомянул при нём о таком способе победить лягуху. Или…
– Да?
– Или он сам его вычислил, наслушавшись рассказов о том, как устроена туша и органы твари. И как они поют по весне, раздувая горловой резонатор-мешок.
– Что ж. В таком случае он… Молодец. Если бы только он ещё…
– Не был столь изощрённым и безжалостным садистом?
– Вот именно, милорд, вот именно…
– Хм. Как знать. Может, на самом-то деле он и не изощрённый садист. А только прикидывался, чтоб обратить на себя внимание короля.
– Но зачем ему это?!
– А вот тут мы вступаем в область догадок и предположений. Потому что вычислить подлинные намерения лорда Юркисса не может никто. Ну, или почти никто.
– Вот уж не собираюсь думать ещё и об этом. С меня довольно и задачек, которые ставит армейский паёк. Никогда не угадаешь: из нормальных он продуктов, или опять горох с душком, мясо недоварено, а капуста с плесенью…
Ладно, милорд. Может, если вы не против, вы возьмёте снова свою секретную карту, – Борис кивком указал на пук хвороста, – и мы уберёмся отсюда побыстрей к такой-то матери? А то я чувствую себя, как гусеница, которую обступила стая воробьёв. Голодных.
– Да, Борис. Думаю, идти пора. Карта… надеюсь, в порядке. – раздалось слабое гудение, – Точно.
– Вот и слава Господу. А то, когда эта слоновая туша вылезла на тропу, я уж мысленно попрощался. С белым светом.
– А я так вообще думал, что штаны намочу.
– Вот-вот. И я.
– Честно вам скажу, соратники. – тяжкий вздох, – Я тоже.
 
«Эти чёртовы идиоты, мои тюремщики, похоже, действительно думают, что я описываю в этих чёртовых мемуарах только свои амурные «похождения», и расписываю подробно методы и способы пыток. Да на досуге изобретаю новые.
Не могу их за это винить. Ведь это я сам выкладываю, делая вид, словно они оказались там случайно, именно подготовленные, намеренно сделанные именно для этой цели, «крутые», и написанные крупными разборчивыми буквами страницы, наверх стопки – туда, куда попадают взгляды натасканных начальством бедолаг, что приносят мне еду, и лорда моего чёртова племянника. Ведь до сих пор никто из них так и не удосужился досконально прошерстить всё то, что я тут на самом деле накорябал. Может, если б кто сделал такое, мнение обо мне слегка изменилось бы. Мягко говоря.
Потому что плевать мне на самом деле на интересики и замашки доморощенного садиста-изверга, которым я уж постарался прослыть, да и, нужно признать, руку и правда приложил. Но если я и занимался этим – то, если быть честным хотя бы с самим собой – большей частью со скуки. И, конечно, чтоб привлечь к себе внимание.