Под игом чудовища.

приграничных районах, думаю, передают нашему врагу регулярно. И, как уже заподозрили давно и вы и лорд Говард – передают её с помощью мыслей и картин, хранящихся в памяти.
То, что у лорда Хлодгара явно имеется целый штат отличных менталистов, сомнения не вызывает. Особенно явно это проявилось в последней кампании – никто так и не услышал команд. Которыми явно управлялись орды тварей-ящериц!
– Возможно, возможно… Но почему тогда, как вы думаете, для наших новых противников оказался сюрпризом восстановленный вал Адриана, и тын из стволов? Почему они позволили загнать себя в столь хорошо видимую, скажем, с воздуха, ловушку?
– Возможно, ваше Величество, это как раз и произошло оттого, что вал и тын – такие понятия, которые язык, например, ворона, орла, или медведя, описать не может. Потому что для этого нет соответствующих понятий в их словаре. А мысленная картина в этом случае передаёт лишь тот факт, что трупов, которыми можно было бы поживиться на земле – нет. А вовсе не детали фортификационных сооружений…
– М-м… Да, такое возможно. Ну, ладно, лорд Дилени, – его Величество вдруг встал, протянув через столешницу крепкую ладонь, – Не смею вас больше задерживать, и желаю скорейшего… И благополучного возвращения. Разумеется, с успешно выполненным заданием. Повторю ещё раз: вы можете взять из арсенала и со складов любое нужное вам оружие и оборудование. И, разумеется, любые припасы и продукты.
– Благодарю, ваше Величество. Но чем меньше мы будем привлекать к себе внимания, тем лучше. Поэтому оружие мы возьмём только своё, привычное. Да и запасов консервов и сухофруктов из Хранилища – не более, чем по мешку. И, разумеется, воды наберём в бурдюки. Потому что пить болотную воду – безумие. И верная смерть.
– Что ж. В трезвости подхода и логичности рассуждений вам трудно отказать. Как и в спокойствии в критических ситуациях, и силе духа. Надеюсь, лорд Дилени, что вы своим походом подтвердите весьма лестное мнение о вас лорда Главнокомандующего.
– Благодарю ещё раз, сир. Благодарю и лорда Говарда. За его столь лестное обо мне мнение. А сейчас позвольте откланяться.
– Да… Пожалуй, вам и правда лучше выступить поскорее. Прощайте.
– Прощайте, сир.
Лорд Дилени вежливо поклонился. Следуя предписаниям этикета, пятясь, добрался до двери. И вышел.
Когда замок двери защёлкнулся, зашелестела портьера у другой двери, той, что вела в спальню. Сир Ватель, сердито надув губы, буркнул:
– Ладно, я всё равно слышал, как ты там ворочалась. Думаю, лорд Дилени тоже. И если он и правда, столь умён, как описывают, легко тебя вычислил. Выходи уже.
Со вздохом леди Рашель выбралась из тесного и неуютного укрытия. Прошла к столу, и потянулась гибким стройным телом:
– Неудобно стоять – ты был прав. А хуже всего то, что пыли и паутины там, на занавесях, наросло – море. Только чудом сдерживалась, чтоб не чихнуть. Куда только смотрит твоя чёртова обслуга-челядь во главе с мажордомом?
– Думаю, смотрит она туда же, куда и я. – король действительно уставился не отрывая глаз на то, что сейчас неторопливо и чувственно поворачивалось перед ним, то приподнимая эту часть тела на цыпочках, то извиваясь, то наклоняя верхнюю часть якобы затекшего тела вниз, чтоб яснее оконтурить кое-какие выпуклости, прогибая гибкий стан. Леди Рашель засмеялась:
– И ты вот так спокойно признаёшь, что позволяешь жалким плебеям беззастенчиво пялиться на мою роскошную попку, предаваясь чисто эстетическому наслаждению. И просто пялишься и сам, вместо того, чтоб перестать отлынивать, и заняться, наконец, своими прямыми обязанностями? – она неторопливо, нарочито изящными движениями полезла на столешницу, встав на четвереньки, и призывно оглядываясь через плечо.
Его Величество не нашёлся, что достойно ответить, потому что руки его в это время как-то сами, без приказов со стороны головы, уже задирали даме на стянутую корсетом спину подол пышного кринолина, а глаза оказались прикованы к месту, которому полагалось бы быть прикрытым кружевными воздушными панталончиками… Но которое почему-то ничем прикрыто не было.
Его Величество изволили сглотнуть. И засопеть. Штаны, что были надеты на сире Вателе вдруг резким рывком оказались спущены, а воспрявшее естество как-то очень быстро устремилось к вожделенной цели…
В результате на некоторое – весьма длительное, надо признать! – время его Величество напрочь забыло о готовящейся к выступлению экспедиции…
И только гораздо позже, когда они уже расслаблено валялись в постели, наслаждаясь тишиной и покоем раннего утра, дама соизволила высказаться:
– А молодец этот лорд Дилени. Голова у него работает. Отличную сказочку он тебе преподнёс. А ты её проглотил.
– Ты… Почему ты думаешь, что он солгал мне?! – король даже приподнялся на локте, повернувшись к приятной и на вид и, как он знал, и на ощупь, спине, которой его любовница сейчас повернулась к нему, – Ведь раз уж он, как вы все утверждаете, так умён, то не может не понимать, что я проверю, и сразу пойму, что меня обманули, если якобы убитая им тварь не окажется там, где ей полагается быть?!
– Да в том-то и дело, что тварь, полагаю, как раз окажется. Там, где положено. В этой-то части своего рассказа он наверняка не солгал.
– А в чём же тогда?..
– А в том, что касалось карты. И футляра от неё. Думаю, что прикажи ты хоть роте гвардейцев искать там, на руинах, этот самый футляр, ничегошеньки они не найдут! – женщина обернулась к мужчине, взглянув в лицо короля своими поистине огромными и словно лучистыми, какими они всегда бывали после секса, глазищами, – Просто потому, что его там никогда и не было! Как и пресловутой карты.
– Но как же тогда он собирается…
– Пробраться через болото? Хм-м… Думаю, лорд Юркисс снабдил его чем-то понадёжней, чем старинная карта.
– Чем же это?!
– Думаю, чем-то явно запрещённым. Из разряда наследия Предтеч. Чем-то, что позволяет преодолевать трясину. Но тебе он этого не рассказал – ведь все такие артефакты запрещены, под угрозой предания анафеме, и смерти через аутодафе, согласно Указу нашего Конклава. Повторяю для особо недоумевающих: запрещены.
И если бы стало известно, что ты, пусть и пассивно, но поспособствовал применению твоим непосредственным подчинённым чего-то такого, пусть даже и для благородного и нужного дела, твоё имя было бы навсегда запятнано. А сам лорд Дилени скорее всего окончил бы жизнь вот именно – на костре. Что было бы жаль. Мне он понравился. Умный мужчина. Способный принимать разумные и рациональные решения.
– Уж не хочешь ли ты сказать, – на чело сира Вателя набежала тень, а брови почти сошлись на переносице, – что предпочла бы…
– Хватит, мой ревнивый возлюбленный! – леди Рашель цинично усмехнулась, – Тебя, призового кобеля с достоинством в восемь дюймов, никто мне не заменит! Подсела я на твоего красноголового воина, как леди Бьянка на чёртову травку крыммл! Кстати… – дама неторопливо перебралась по широкому пространству огромного ложа поближе как раз туда, к предмету её восхвалений, и даже уложила и развернула его Величество снова на спину, – Хватит ему уже отдыхать. Пора и поработать. На благо, если и не страны, то одной очень милой девушки. Давно ждавшей этого момента. – тут её ротик умолк, так как в нём оказалось нечто, весьма недвусмысленно отреагировавшее на нежные, но настойчивые авансы, и сиру Вателю снова стало на какое-то – ещё более продолжительное! – время, не до вопросов!
 
 
Пахло от них отвратительно.
Лорд Дилени отлично осознавал это, двигаясь следом за Маратом – тот лучше всех, что естественно, знал приграничные земли, и сам предложил довести их до того места, где начинается Энгаденская трясина.
Поход начался спустя всего полтора дня от того момента, когда лорд Дилени, кусая губы, и то краснея, то бледнея, вышел от узника-садиста, мужественно выдержав поток расспросов со стороны лорда Говарда, но утаив-таки большую часть беседы.
То, что они по дороге, ближе к обеду, заехали в ничем не примечательную рощу платанов, и лорд, покопавшись под корнями одного особо могучего и старого дерева, достал из ямы и упаковал в один из седельных мешков нечто продолговатое и завёрнутое в старую мешковину, Марата и Бориса если и удивило, то вслух никто из них спросить ничего не посмел: их начальник – лорд, что хочет, то и делает! Обедали, кстати, в этой же роще, у самой её опушки.
Как объяснил лорд Дилени своим спутникам, им желательно как можно меньше проводить под открытым небом – вероятно, некоторые виды птиц могут служить разведчиками и доносчиками лорда Хлодгара. Марат на это проворчал, что эту мысль в их посёлке высказывали давно, но назначенный от Конклава приходской священник приказал выкинуть её из голов, как отдающую крамолой: птицы и звери, как не обладающие душой неразумные твари, слишком глупы. И никому, кроме самих себя, не служат.
Борис, когда на него посмотрели оба сотоварища по походу, промычал вначале нечто неразборчивое – как раз пытался пережевать особо твёрдый кусок солонины. Запив, и проглотив, выдал:
– А я никогда не поверю в такую, с вашего, милорд, позволения, чушь. Если даже те твари, что Хлодгар насылает на нас уже в четвёртый раз, не блещут особым умом, и не способны разговаривать, то уж тем более ничего не могут говорить крылатые. Скажем, люди считают, что вороны, как живущие по триста лет птицы, очень умны. А где доказательства? Если они так умны, почему не ходят строем? – Борис, вероятно, почуял, что перешёл на слишком уж фамильярный тон, и поспешил поправиться, – Э-э… Простите, милорд – это наша казарменная, не слишком