[left] Глава I
- А этот, никак, жив, братие! - услышал он над собой.
На голову полилась вода, и правый висок тут же полыхнул болью. Шершавая ладонь осторожно прошлась по лбу и щекам. Он с усилием разлепил веки - сквозь багровую пелену расплывчато проступило седобородое морщинистое лицо под монашеским куколем и темные глаза, в которых металось пламя факелов.
- Жив! - удовлетворенно повторил бородач.
С другой стороны склонилось еще одно лицо, более молодое:
- Говорить можешь? Кто ты, юнак?
Алый полог застилал даже мысли. Быстро растущая боль толчками расползалась от виска по всей голове.
- Яг... Ягдар... Вукович.
- Княжич, стало быть. А таинно имя у тебя имеется, княжич Ягдар, а?
- Да повремени ты с этим, брат Косма, яви милость. Лучше пособи - за ноги вон берись. Ну-ка...
Две пары рук бережно подхватили его и понесли. Из темноты смутно показались деревянные ребра телег, расслышалось сдержанное фырканье лошадей.
- А ты голову, голову-то ему придерживай с бережением! Вот так, вот так. Братие, мешки да кошницы отсель на иные повозки поперетаскивайте скоренько, ослобоните место. Сенца, сенца вот сюда подгребите. С боков такоже... Давай-ка, брат Иаков, трогай с Богом, не мешкай.
- Братие, надобно, чтобы отец игумен еще хотя бы с пяток повозок благословил. А может, и поболе того потребуется: сколь ратников-то ведь полегло! Охти-охти... Приими их, Господи, аще во имя Твое крещены - о том Тебе одному ведомо.
Телега дернулась и вспышка багряной боли опять погрузила княжича Ягдара в забытьё.
Когда тележный скрип и перестук копыт мало-помалу стихли вдали, из зарослей орешника почти беззвучно выехал всадник. Придержал коня, сбросил с плеч длинный темный плащ. Неспешно сложив и скатав его, затолкал в седельную суму. Свет полной луны, заливавший лесную поляну, отразился неяркими бликами на тарконских доспехах. Поведя головой по сторонам, всадник то ли прислушался, то ли пригляделся к чему-то. Затем тронул поводья, направив коня поперек колеи вглубь леса.
Спустя некоторое время повозки вернулись, значительно увеличившись количеством. Часть из них осталась на дороге, часть свернула в травы поляны. Черные фигуры резво попрыгали наземь, засуетились. Опять вспыхнули и замелькали среди окрестных деревьев факелы; зазвучали, перекликаясь, голоса:
- Брат Никон, окажи милость: вон в той сторонке такоже поищи.
- А в ельничке-то кто-нить уже проглядывал, братия?
- Покамест по одному на повозку, по одному кладите. По двое - лишь когда все прочие заполнятся.
- Брат Мартирий, а коли все одно места не хватит - чать, и по трое придется?
- Я те дам "по трое"! Может, еще и вповалку удумаешь, Господи помилуй? Однако совсем еще малец ты, брат Харитон. И не столь годами, сколь разумом. О почтении к усопшим хоть что-либо слыхать приходилось ли, а?
- Брат Мартирий, так разве ж я это... Уж ты, Христа ради, того...
Тела павших со сноровистой бережностью быстро переправились на повозки, а огни факелов еще какое-то время продолжали перемещаться по лесу вокруг поляны.
- Что там у вас, братие?
- Да вроде как боле никого не осталось.
- Тогда и назад пора, пожалуй. Всё иное доглядим после, когда уж отец игумен благословит.
- И без нас получше доглядят, брат Мартирий: довелось мне краем уха услыхать да краем глаза узреть, как отец игумен спешного гонца к дубравцам отряжал. Ратиборовы "неусыпающие", доложу я вам...
- Вот и не доложишь, брат Харитон! Что там в наставлениях-то прописано о празднолюбопытствующих? Всё, всё. Помолчи, ради Бога. Возвращаемся, братие! Ломовые повозки уж по белу дню пригоним, я так мыслю.
- А ломовики-то тут на что еще занадобятся?
- Господи, помилуй мя, грешного! Брат Харитон, разуй глаза да голову употреби: что это такое? И вот это? И вон то?
- Дык лошади же. Ну тоись, ихние туши дохлые. А-а-а...
- Вот те и "а-а-а", смышленый ты наш. Эй, брат Иаков! Ты давай трогай, а мы уж - как-нить за тобою.
В скором времени стрекот сверчков да звенящий шелест цикад, перемежаемые редкими вскриками ночных птиц, возобновились надолго и стали понемногу затихать лишь когда яркий круг луны над лесом постепенно померк в посеревшем небе.
Меж высокими травами заструились призрачные ручейки предутреннего тумана, из которого вдруг начали подниматься в рост и вновь пропадать люди в охристо-зеленых рубахах и таковых же портах, заправленных в мягкие сапожки с низкими голенищами. Затем на поляне появился русый короткобородый человек средних лет. Внимательно оглядевшись вокруг и навычным движением оправив под плетеным поясным ремешком белую рубаху, он сделал поднятой рукой какой-то знак. По обе стороны от него возникли двое молодых и безбородых.
- Всё уяснили? - спросил еле слышно человек в белом.
- Да, Ратиборе, - почти одновременно и столь же тихо отозвались оба. Потом один из них, поколебавшись, добавил:
- Княжича спасли - то славно. Однако напрасно отец Варнава наказал все остальные тела тогда же прибрать: мы бы многое куда получше уразуметь могли.
- Уж как есть, - коротко ответил тот, которого назвали Ратибором, и обратился к другому:
- Хотко, сейчас солнце взойдет, туман рассеется. Ты у нас самый востроглазый - оглядишься со своими людьми еще разок. Братия монастырские лишь часть оружия собрали, всё прочее подберите до последней мелочи, потом надобно будет доставить в обитель.
Хотко кивнул согласно:
- Павшего воина надлежит хоронить со всем, что было при нем.
- Наши обычаи отца Варнавы не касаются, ему другое важно.
- Ратиборе, - опять заговорил первый, протягивая в сторону руку, - я приметил, что вон в том орешнике...
- Общий совет - лишь по возвращении. Не забыл? Или это не подождет?
- Подождет, Ратиборе. Прости.
- Прощаю. Теперь все домой. Хотко, ты со своим полудесятком остаешься.
***
Мир был белым. Густо пах липовым цветом и воском. А еще щебетал по-птичьи да приговаривал время от времени медным голосом недалекого колокола.
- Очнулся, я гляжу, - обрадованно сказал кто-то совсем рядом. - Ну, слава тебе, Господи!
Княжич Ягдар перевел взгляд с белого сводчатого потолка в сторону говорившего. Голова была чем-то основательно стянута, двигалась с трудом. При ее повороте в правый висок немедленно постучалась боль. У растворенного окошка обнаружился сидящий на коротконогом стольце молодой послушник с рыжеватым пухом на подбородке и раскрытой книгой на коленях.
- Где я?
Сиделец аккуратно заложил страницу вышитой крестами закладкой, захлопнул книгу и столь же аккуратно уставил ее на полочку:
- Ставропигиальная обитель в честь Преображения Господня. Третьего дня тебя, княжиче, посередь ночи привезли беспамятного. Сейчас-то как чувствуешь себя?
Княжич скосил глаза на правую руку и грудь, спеленутые чем-то пропитанными и остро пахнущими полотняными лентами, с осторожностью попробовал пошевелить поочередно разными частями тела. Покривился - некоторые движения отзывались болью за ребрами, а пальцы правой руки под обмотками и вовсе ощущались будто не своими.
- Живым себя чувствую - да и слава Богу за то.
- Крещен, я так разумею. А истинно имя каково?
- Кирилл.
- А я - Лука. Наверное, есть хочешь?
- Еще и как.
- Мигом обернусь. Ты это... полежи пока, ага?
Княжич Ягдар-Кирилл пожал плечами, насколько позволяли пелены, и слабо усмехнулся. Брат Лука упорхнул.
Он вздохнул, закрывая глаза.
Ждать пришлось недолго, вскоре за дверью послышались шаги. В келью, пригнувшись на входе, стремительно вошел статный черноволосый монах в мантии, клобуке и с пятиконечным кипарисовым крестом на груди.
- Здравствовать тебе, княжиче! - проговорил он негромким звучным голосом. - Я - игумен Варнава, настоятель сей обители.
- Благословите, отче, - Кирилл завозился, неловко попытался приподняться.
- Лежи, лежи! - властно остановил его отец Варнава, благословляя и подавая для поцелуя жесткую кисть руки. - Вначале потрапезничаешь, а уж после беседовать станем - или по-иному пожелаешь?
Он повернулся в сторону вошедшего следом брата Луки. Сиделец бережно прижимал к груди низкую плетеную корзинку с парой дымящихся горшочков, большой глиняной кружкой под крышкой и горкой хлебных ломтей.
- После. Э... То есть, поем после, - сказал княжич стесненно. - Говорите, отче.
Настоятель сотворил быстрый знак креста. Лука осторожно опустил принесенное на поставец рядом с изголовьем, поклонился и вышел, неслышно прикрывши дверь за собою. Отец Варнава придвинул
Это альтернативная Русь - Славена. Держава, в которой христианство мирно сосуществует с язычеством, а православные иноки владеют боевыми искусствами не хуже пресловутых монахов Шаолиня.
Поздней ночью монастырский обоз, который возвращался в обитель, подбирает в лесу тяжелораненого юного княжича. В очень скором времени его личность начинает привлекать к себе непонятное внимание многих людей из столь же непонятных тайных структур державного уровня. Так кто он: рано осиротевший подросток с необычными дарами или чей-то "троянский конь"?
