неужели не сработает?
Но король Стефан боролся с собой. Видимо, письмо удивило его. Разгневало, обеспокоило и всё же привело к нужному Сиире решению.
–Хорошо, – тяжело молвил Стефан, – вы получите то, что просите, но если и в этот раз обман…
–Никакого обмана! – на всякий случай поручился ни разу не дипломатичный Лерайе.
Король не отреагировал, подозвал к себе одного из ближайших стражников и шёпотом сказал ему наухо несколько слов.
–Но, мой король…– стражник в изумлении воззрился на него.
–Выполняй! – велел Стефан, и стражник поклонился, принимая какую-то удивившую даже его волю. Мгновение, и он исчез за спинами других стражников.
Вернулся он быстро, Агарес и Лерайе не успели прожить ещё одно неловкое молчание, а стражник уже вернулся, бережно неся в руках свёрток. Это был кусок ткани, прошитый по всему контуру, а в нём что-то будто бы пульсировало…
–Мой король, - стражник передал принесённый свёрток осторожно, словно ребёнка, своему королю. Стефан принял его с поклоном и сам, держа его в руках, сошёл к вампирам.
–Я расстаюсь с этим, повинуясь договору, тому слову, что я получил от принца Сиире. Если вы нарушите своё же слово – на вас сойдёт кара, – сказал Стефан и передал маленький пульсирующий свёрток из ткани Лерайе. Сочтя, по логике, его главнее Агареса.
Свёрток был лёгкий – теперь Агарес это видел, но Лерайе взял с тем же вниманием и почтением его из рук короля Стефана и тот демонстративно отёр руки о свой плащ.
–Благодарим, – сказал Лерайе и пошёл из зала. Как человек. Видимо, имел на этот счёт тоже инструкцию. Агарес, неловко откланявшись, метнулся за ним.
–Вроде нормально…– шепотом попытался порадоваться Агарес, нагнав в черноте коридора своего спутника, но Лерайе не ответил, во-первых, потому что не желал и всё ещё не понимал значения свершённого. Во-вторых, потому что не ожидал столкнуться с маленькой девочкой в коридоре.
Вернее, в самой девочке вроде бы и не было ничего особенного. В конце концов, даже Агарес научился давно себя сдерживать, что уж говорить про маркиза? Но она смотрела на них с такой ненавистью, с таким бешенством, что становилось страшновато…
Она будто бы точно знала, кто они.
–Ох, Эва! Не убегай так больше! – к девочке приблизилась красивая женщина, бледная, худая, но с усталыми добрыми глазами. Она взглянула на вампиров, улыбнулась им, - простите, Эва просто любопытный ребёнок.
–Ничего! – отозвался Лерайе, овладев собою, и двинулся дальше, по коридору, вспомнив, что есть такая категория чувствительных людей, что видят вампиров, даже не зная про них. Просто чувствуют как-то иначе. Он когда-то даже хотел это изучать. А теперь? Теперь не времени. Теперь у него много забот, а ещё обуза, в виде спешащего следом лорда Агареса.
***
Оставаться здесь было нельзя. Ещё вчера, да какой вчера – сегодня утром она верила в то, что король Стефан – добрый и милосердный король, что он заботится о благе своих поданных, что он действительно может защитить их всех, и её тоже.
Ведь он был таким милым и таким потерянным, когда она ещё не знала что он король. И она думала, что здесь о ней правда позаботятся.
Но она заигралась, захотела вырваться от неуспевающей за ней нянечки, рванула по уже знакомым коридорам, пробежала вверх по галерее и увидела вампиров. Теперь она их видела точно. Узнавала.
Их было двое и они несли что-то. Они были гостями в этом замке, судя по тому, что стража не бросилась на них. и они явно поняли, что она их узнала, поняла, кто они есть.
У Эвы не укладывалось в голове. Она не была готова к тому, что теперь вдруг начнёт узнавать вампиров – ведь прежде такого не было! но потеряв всё, оказавшись здесь…
Вампиры должны были остаться позади, а они были здесь. Зачем они пришли? А может за ней? да нет, глупости какие, тогда они бы её убили и всё дело с концом! Но оказалось, что они гости короля Стефана, а это означало только одно: король Стефан – друг вампиров.
Да, все говорили, что вампир убил его дочь. Но почему он тогда вообще принимает их, пускает на порог? Почему его стража не накинется на них и не изрубит в куски? Почему не разведут святого костра?
Потому что им не отдано приказа! Потому что король Стефан не против того, чтобы в его замке были вампиры – вот и весь разговор, вот и весь ответ. А это значит, что Стефан не лучше вампиров, а хуже их, ведь он человек, а всё же с ними в сговоре.
Значит это и то, что здесь нельзя оставаться!
У Эвы мир захлестнуло горем. Она видела мир ярким и славным, шумным и весёлым, а теперь он выцвел, и осталось всего два цвета: чёрный и белый. Будь она старше, она пошла бы к королю Стефану, спросила бы у него о визите недругов. Он бы не отказал ей в ответе и, отчаянно скорбя, поведал бы:
–В обмен на благословение Святого Престола, на луч Святого Пламени вампир принц Сиире отдаст мне того, кто погубил мою дочь.
Эву бы затрясло, но она бы сдержалась, и, может быть, поняла бы его. Может быть, они бы даже вместо пошли бы молиться об упокоении их общей боли.
Но Эва была ребёнком. В её мире после гибели родных осталось лишь два понятия: плохое и хорошее. Хороший, хорошее, всё, что благо – это против вампиров. Всё, что с ними – это плохое и плохой.
И король Стефан стал плохим в её глазах, а его замок увиделся ей темницей, из которой нужно бежать и бежать как можно скорее, пока не настигли и её вампирские когти!
Бежать – это лёгкое слово. Но куда бежать? С чем? На улице холодно ночами. А сама она и костра не добудет, и потом – есть на свете и плохие люди, и много их – это Эва понимала.
Она, прежде всего, утащила мешок. Кто их вообще считает, эти бесчисленные хозяйские мешки? Надо было наполнить его с умом. И Эва скрутила в него своё одеяло, молитвенник вложила между слоями одеяла – ей казалось, что так слова не замёрзнут, а дальше плотную флягу с водой. Это тоже сделать просто! Несколько лепёшек с кухни, да сухарей, яблоки, кусок сушеного мяса добылись легко.
На себя Эва надела сразу два платья и жалела, что может взять только одни туфли – в мешок уже не входило. А обувь обещала истрепаться. Зато плащ на шею, да выскользнуть, пока молится нянечка, в сторону кухни, а там капюшон на голову, мешок – кто обратит внимание на скрытую плащом фигуру девчонки с мешком? Дождило! А девочку из служанок отправили на рынок или в деревню. Это ничего, это бывает.
И пошла девочка Эва прочь. Прочь, пока её не хватились. Свернула в лес, сообразив, что могут её искать в сторону деревни, и, хотя тянуло шаги туда, к теплу и уюту, да мешок был тяжеловат, а всё же пошла она именно в лес.
Вскоре и скрылась в чаще. На судьбу она уповала, а больше того – на слово святое. Куда идти не знала, знала, что идти нужно дальше от вампиров, да от королей, что с вампирами в сговор вступают…
***
–В кои-то веки вы меня не разочаровали! – Сиире был доволен. Он бережно взял свёрток из рук маркиза Лерайе и осторожно ощупал его, – о, тьма! Как же я ждал этого дня! Как вас встретили?
Доложил Лерайе. Слова его были сухи и касались лишь дела – об ином он распространяться не желал. Даже то, что Агарес вмешался в итоге в беседу с королём, опустил, рассудив, что сделано всё было в целом правильно.
Сиире был доволен.
–Ну, что же… откровенно говоря, я ожидал, что и вы провалитесь! – признался вампир, – но раз такое дело, то я, пожалуй, даже предложу вам угадать, что в мешке. Ну? Хотите?
Они хотели. Причём оба, правда, это приходилось скрывать маркизу Лерайе – он шёл на поводу собственной гордости.
–Там какой-то артефакт, – предположил маркиз Лерайе. Если принц спрашивал сам, значит, угадывать и правда можно.
–Явно не камень! – веселился принц. – Агарес, что скажешь ты?
–Там вампирский артефакт? – предположил Агарес и тотчас понял, что сглупил. Ну какого, спрашивается, чёрта вампирский артефакт будет храниться у короля людского?
Лерайе не упустил возможности спросить об этом и захохотал.
–Ну-ну, маркиз, грешно смеяться над дураками! – принц Сиире и сам развеселился, но посерьёзнел. Его руки покоились на свёртке, глаза посверкивали опасно, предвещая неладное и даже дурное. – Друзья мои, вы помните Каина и Авеля?
Переход был неожиданным. Лерайе, однако, решил, что это намек:
–Это камень, которым Каин убил Авеля?
–Я же сказал, что здесь не камень, – напомнил Сиире без раздражения. – Вы сейчас поймёте. Обещаю. Я хочу лишь сказать кое-что. Позволите?
Кто б не позволил-то?
–Я всегда восхищался Каином, – продолжил Сиире, его руки замерли на свёртке, касаясь его бережно и осторожно, словно он и впрямь был живой. А свёрток продолжал пульсировать, отзываясь на холод его присутствия. – Кем надо быть, чтобы не побояться впервые поднять руку на себе подобного? и не по воле Владыки, а по воле собственных желаний? Это был первый мятеж, настоящий мятеж людей… и это надо помнить. Я долго размышлял о Каине. Он мог обвинить Владыку в том, что тот любит Авеля больше, мог просто попросить прощения и его бы простили, но он не сделал этого, хотя, конечно, знал, что мятеж его будет недолог. Это заслуживает уважения.
Руки Сиире коснулись шва на свёртке и медленно повели по нему. Нитки, покорные его движению, словно зачарованные поползли в стороны.
–Убить подобного себе, убить близкого себе, – продолжал Сиире,– это, конечно, не почётно, но это дорого стоит. Ради щелчка по носу бога!
Агарес и Лерайе переглянулись. Они были разные в званиях и поведениях, в мировоззрении и в надеждах, и всё же им обоим стало одинаково не по себе. Что-то было зловещее в словах Сиире и в его поведении, в его спокойствии и в его равнодушных движениях.
И в нитках, что ползли под его руками.
–Так что же там? – скучным голосом спросил Лерайе. Он маскировал свою тревогу под этой скукой.
–Иди и посмотри, – предложил Сиире, когда нити расползлись и осталось лишь отдёрнуть край ткани, чтобы увидеть.
Лерайе пошёл. Неосторожно, падкий на гордыню, амбициозный…как зря он пошёл!
Его руки скользнули к ткани, Сиире отошёл в сторону, позволяя маркизу первому прикоснуться к очевидному чуду. Но чуда не случилось, вернее, оно случилось, но не было названо бы чудом самим Лерайе.
Из мешка полыхнуло белым, таким ослепительным и чистым белым, что стало больно глазам. Агарес пригнулся, пытаясь проморгаться, пытаясь спастись от ослепительной белизны, а маркиз Лерайе, прохваченный сразу с четырёх сторон пламенем, страшно и жутко кричал, пытаясь бороться с карающим пламенем.
Именно карающим.
Добродетельному пламени не может быть дано такой уничтожающей, всепоглощающей силы. Добродетельное пламя не жжёт с таким жутким треском и не плодит такого едкого смрада.
Лерайе горел заживо, он бешено вращал глазами, он пытался сбить с себя пламя, но делал себе лишь хуже. Он метался – безудержно и страшно и не мог спастись, пламя прохватило его так, что он оказался как в клетке заперт и как в ней заглушен.
А пламя подступало.
Агарес не выдержал, бросился на помощь – Лерайе был ужасен, но он не заслуживал подобной участи. Её, по мнению лорда Агареса, вообще никто не заслуживал!
–Ну что же ты? – поинтересовался Сиире, легко перехватывая его благородный порыв спасти вампира Лерайе, – не истери!
Легко Сиире отшвырнул Агареса на пол, а сам повернулся к маркизу, не желая, видимо, пропустить ни одного мига из догорания его. А тот
