Где-то, на Северном Возее

брачную ночь слониху с антилопой гну. Это смеялся Женька!
   Успокоился он довольно скоро и, вновь закурив, посетовал:
   — Какая жалость, что не было магнитофона! Тут Дубовицкая со своей бандой и близко не валялась!
   А Евген посмотрел на меня долгим пронзительным взглядом и уважительно сказал:
   — А ты, Серж, здорово в химии шаришь, наверное, это твой любимый предмет был в школе?
   — Просто Серёга в школе учился, а ты там отбывал наказание! — уточнил Женька.
   — Да ладно, — обиделся Евген, — я тоже в химии поработал. У нас в городе завод есть химический, так я там кислоту разливал. Между прочим, завод этот замутил мужик один, вы его должны знать.
   Мы с Женькой недоумённо переглянулись.
   — В Питере ему памятник стоит.
   — И как же его фамилия? — уточнил я.
   — Да хрен его знает, не помню я!
   — Ну, это и к лучшему, — констатировал Женька, — а то сейчас начнём выяснять, что за мужик, в пиджаке или с бородой, сидит или нет. А это всё уже было!
   — Да, — подтвердил я, — и гораздо интереснее! Но, Евгенчик, ты хоть что-нибудь понял из того, что говорил я, или нет? Только честно!
   — Да что я, совсем полный дебил?! Ясно, что если в воде нет соли, то мыло она смывать не будет.
   — Правильно! — вздохнул я с облегчением.
   — А поэтому, — продолжил Евген, — я сейчас возьму с собой пачку соли, высыплю её в таз с бельём, и всё отстирается легко!
 
14
 
   Вскоре после нашего диспута о ценности местной воды, от Иваныча, с оказией, пришло распоряжение. Кому-то из нас было необходимо смотаться к гидрологам, расположившимся недалеко от нашего домика, и получить от них некоторые данные. Кто-то из нас, оказавшийся, естественно, мною, ибо инженеры второй категории не предназначены для курьерских работ, завёл свой драндулет и отправился в путь.
   Езды было всего ничего — километров пятнадцать, но путь проходил как раз через памятное место, ставшее почти священным для меня. Я остановился на обочине, вышел из кабины и встал, скорбно склоня голову, словно поминая свою прошлую жизнь.
   Возле меня тормознул нефтевоз, и из кабины выглянула весёлая кавказская рожица:
   — Слюшай, дарагой, савсем паламался, да?
   — Совсем, — ещё больше понурил голову я.
   — Памочь надо, да?
   — Да кто ж мне поможет, — промямлил я, и только тут осознал, что же может подумать в этой ситуации сторонний наблюдатель. — Да нет, брат, всё хорошо, просто вышел мозги проветрить. Езжай, спасибо!
   «Урал», грозно взревев своим мощным двигателем и обдав мою хмурую физию горячей отработкой, неторопливо двинул на юг. А я, пару раз чихнув, почему-то повеселел. Ведь я же попросил Иваныча отыскать мою незнакомку, и он обещал это сделать. А если уж Иваныч обещает, то всё будет в порядке, вопрос лишь во времени. Нужно ждать!
 
   Гидрологов я отыскал легко. Возле небольшого серенького балка, покрытого резиновым шифером, болтались несколько вахтовиков.
   «Интересно, чего они тут собрались? — задумался я. — Неужели и им нужны данные о речках и ручейках?»
   Но, когда я вошёл в балок, этот актуальный вопрос разрешился сам собою. В тесном, но очень чистеньком и опрятном помещении, находились несколько женщин. То, что это именно женщины, было понятно сразу, несмотря на то, что одеты они были так же, как и мы — в противоэнцефалитные костюмы и резиновые сапоги. Но вот головы их, в отличие от наших, были покрыты разнообразными косынками.
   Гидрологов было трое. Одна из них давно и уверенно прошагала по жизни пятый десяток — это я понял по её лицу, красиво оттенённому сеточкой морщинок. Но зато обе её коллеги были достаточно молоды, хотя подробно мне их разглядеть не удалось.
   — Привет, о прелестные гидрологини! — низко поклонился я.
   — Привет и тебе, прелестный незнакомец! — парировала пожилая. — Там, на свежем воздухе, томятся ещё некие прелестники, так шёл бы тоже к ним, а!?
   — За что же такая немилость? — оторопел я. — Неужто вам даже нелюбопытно узнать, для чего я к вам прибыл?
   — Да знаем мы, для чего все вы прибываете! Только хрена с два чего тут обломится!
   Я несколько растерялся от такого приёма, но быстро понял его подоплёку.
   — Да нет, я к вам не свататься приехал и даже не заводить знакомства. Мне нужно получить данные по некоторым объектам, например, по ручью Сеттявис.
   — А-а, так ты геодезист? Тебя Николай Иванович послал?
   — Ну, я бы не сказал, что он меня так уж и послал, поскольку у нас хорошие отношения, но вот попросил заехать, это да.
   — Так что ж ты молчал?!
   — Да как-то я и не заметил, что молчу, — несколько жеманно пожал я плечами.
   — Смешной, — хихикнула девушка, сидящая за столом над разложенными схемами.
   — И почти симпатичный, — добавила вторая, притулившаяся в затенённом углу балка.
   Мне стало даже как-то обидно за это «почти», хотя на роль красавца я никогда не претендовал:
   — Может, вы и решили, мадам, что я сюда из Питера прискакал на конкурс красоты мужских физиономий, но, уверяю, так низко я падать не собираюсь!
   — Во-первых, не мадам, а мадемуазель, — поправила меня девица и ещё глубже вдавилась в угол балка, — а, во-вторых, я не хотела вам нанести такую глубокую обиду!
   Я хотел было как-то осадить девчонку, но вдруг понял, что она едва сдерживается от смеха. Не зная, как же правильнее разрядить обстановку, я лишь выдал:
   — Один ноль в пользу гидрологии!
   — И всего-то? — удивилась третья гидрологиня. — Я думаю, что Ларочка заслужила хотя бы два очка!
   — По суровым, но справедливым правилам тундры за победу присуждается только одно очко, и оно — ваше! — милостиво заявил я. — Приезжайте к нам, на сотую, и там мы продолжим наш поединок.
   Меня почему-то стала тяготить эта беседа, а в душе заскреблись смутные предчувствия:
   — Я очень тороплюсь — геодезия зовёт! Выдайте мне, пожалуйста, материалы.
   — Да ради бога, — пожала плечами старшая и протянула мне папку, — всё давно готово. А вот в гости мы к вам обязательно заявимся. Очень уж хочется взглянуть на ту самую геодезию, ждущую вас с таким нетерпением.
 
15
 
   Женька изящно разогнал по поверхности лужи нефтяные пятна и надолго припал иссушенным ртом к влаге. Утолив жажду, он сменил позу из Кама-сутры на обычную и менее сексуальную — встал в полный рост.
   — Ох, и здорово! — потряс он мокрой бородой и полез в карман за никотиновым допингом.
   Следом за ним плюхнулся в лужу и Евген и, жадно причмокивая, принялся заливать грязноватой водой свою систему охлаждения. Наполнив утробу под завязку, он вытер рот и блаженно улыбнулся:
   — Точно, босс, это просто кайф! И как ты, Серж, можешь целый день не пить? Я не представляю!
   — А я не представляю, как вы можете пить эту гадость. Тут же вся таблица Менделеева плавает или по дну ползает!
   — Да-да, — насторожился Евген, — где-то я про эту таблицу уже слышал.
   — Это тоже в школе проходили, — подсказал Женька, — её, как ты выразился, Менделеев замутил. А находятся в этой таблице все химические элементы, существующие в природе, и расположены они в определённом порядке. Кстати, Евген, а откуда это ты словечко такое подхватил?
   — Да нормальное слово. Замутить — это значит, что-то сделать или придумать. Просто вы уже старые и нас, молодых, не понимаете!
   — Ах ты, зараза, — возмутился Женька, — это я-то старый? Да мне ещё сорока нет!
   Евген посмотрел на него снисходительно:
   — Старый — это тот, кому больше тридцати!
   — В таком случае, я вообще развалина древняя, а Фёдорыч — высохшая мумия! — сделал вывод я.
   — Да я и сам-то уже не молодой, — вдруг загрустил Евген, — ведь мне уже двадцать семь!
   — Пора на свалку, дружок! — похлопал его по плечу Женька.
   А я поболтал сапогом в луже, из которой так жадно хлебали мои коллеги, и заявил:
   — Будете пить такую гадость — точно постареете! И возраст тут совершенно не при чём. Ты лучше расскажи-ка, Евгенчик, какие там у вас, молодых, ещё есть словечки интересные.
   — Всякие есть, что я, словарь ходячий, чтобы всё помнить.
   — Ну, хоть что-то.
   — Ну, — почесал Евген лоб, — замутить, тусоваться. Ещё дискотеки мы называем кислотными.
   — Кислотными? — удивился я. — А почему?
   — Почему-почему, да потому, что они — кислотные!
   — Это, конечно весомый аргумент, — съязвил Женька, — но кислота-то здесь с какого боку?
   — Да ни с какого. Это значит, что дискотека крутая, отпадная!
   — Нет, Евген, — усомнился я, — тут что-то не то. Это, вероятно, потому, что на этих дискотеках торгуют наркотой, а она на жаргоне и есть кислота.
Евген посмотрел на меня очень удивлённо и, вместе с тем, уважительно:
   — А ты, Серж, совсем не старый!
   — Ну, спасибо, спасибо, что годков мне поубавил!
   А Евген, не уловив иронии, оживился:
   — А вот ещё словечко есть: попыжить.
   — Попыжить? И что же сие значит?
   — Это значит, что, вот, у тебя что-то было, и вдруг — нету.
   — Потерять, то есть? — предположил Женька.
   — Нет, не потерять.
   — Значит, пропить, — попытался угадать я.
   — Нет, не пропить.
   — Тогда украли! — твёрдо заявил Женька. — Больше ничего быть не может!
   Евген хитренько улыбнулся, видя полный примитивизм нашего мышления, и высказал познания в филологии:
   — Попыжить — это когда у тебя что-то было, и вдруг оно — бац! — и уже его нету! И никто не украл, никуда не потерял. Просто оно бесследно исчезло, кончилось.
   Евген нас победно оглядел, но мы лишь разочарованно пожали плечами. 
   А Женька, снова закурив, бросил:
   — Нагнал тут тьмы на египетские пирамиды, а разогнать забыл!
   — Да, Евгенчик, — поддержал я его, — какой-то туфты ты тут налепил нам!
   — Вы просто не сечёте в правильных словах! — слегка обиделся тот. — Я же так подробно объяснил!
   — А ведь точно, Серёга, — неожиданно оживился Женька, — это очень правильное объяснение. Сам посуди. У нас было столько жратвы, что не знали, куда её разложить. И вот проходит совсем немного времени, а вся провизия куда-то исчезает. И, заметь, что никто её не воровал, да и съесть столько мы не могли. Где всё?
   — Не иначе, кто-то попыжил, — делаю вывод я. — Только кто он, этот кто-то? Да и с пирожками у нас та же проблема. Всё кем-то попыжено!
   — А я-то здесь при чём? — безо всякого энтузиазма вопросил Евген и, встав на карачки, принялся с показной жадностью хлебать цветистую водицу.
 
16
 
   Мы сидели в балке у Палыча. Нас было семеро: наша доблестная бригада и бригада самого Палыча, но плюс Пилял. Дело в том, что Фёдорыч, умело использовав всех и вся для наиболее скорейшего выполнения своего задания, успешно справился с ним и свалил домой, великодушно предоставив оставшимся устранять мелкие недочёты и неожиданно возникающие проблемы. А проблемы возникали постоянно, потому что заказчики — в пику канувшим советским временам — стали более требовательны и более наглы. Но что делать, кто платит, тот и диктует, и приходится с этим мириться и выполнять самые смешные пожелания.
   Так вот, Фёдорыч уехал, а с ним подался