Заболотье подмяло под себя папоротники и захлюпало под ногами болотцами, мягкими кочками, замелькало коряжистыми деревьями, заморгало глазами Болотников, ждущих с нетерпением, когда путницы оступятся и увязнут в зеленой жиже.
— Не глазейте по сторонам! — советовал подружкам Тимоша.
И сестры не глазели. Вдруг они услышали детский плач. Плач нарастал, превращался в истерический рев и вопли. Девушки переглянулись и поспешили на помощь к дитяти — совсем в другую сторону, налево. И тут кочки закончились. Дитя ревело всё жалостней, но нянек и несчастную сиротинушку разделяло болото, похожее на озеро. Глаза Болотников в воде хищно поблескивали. Сахалинки ни за что бы не догадались, что мохнатые кучи, еле-еле выступающие из воды (то ли пни, а то ли кочки) — это одни из самых нехороших водяных духов, которые жаждут новых утопленниц, дабы превратить их в Русалок. А малыш на другом берегу захлебывался от плача.
— Надо плыть! — решила Алиса.
— Не надо! — каркнула птица.
— Пусть ревет, — повела носом Дина. — Пойдемте отсюда.
— Вы оба бесчувственные остолопы! — сделала вывод семиклассница, передала рюкзак третьекласснице и прыгнула в воду.
Она попробовала плыть, но у нее не получилось. Кочки-Болотники подкрались поближе к жертве и стали ждать. Девочка тонула, махала руками и захлебывалась. Дитя перестало плакать, будто замерло, ожидая, что будет дальше. Ворон спохватился и сел на склонившуюся над водой тонкую осинку. Динка догадалась, наклонила дерево еще ниже, прямо на голову сестры:
— Хватайся, дура! — закричала она.
И дура, не будь дурой, ухватилась. Вылезла кое-как. Мокрая, зеленая, в тине.
— Русалка чистой воды! — обошел ее со всех сторон ворон.
Болотники разочарованно расползлись по своим местам-засадам. Детский плач возобновился с новой силой, но уже зловеще и угрожающе. Сестры поежились.
— Бежим! — крикнула младшенькая.
И они побежали. Плач, казалось, поскакал за ними следом. Он возникал то слева, то справа, то сзади, а потом и вовсе прочно засел впереди. И всё это вкупе с тем, что небо продолжало бубнить свои былины.
— Жуть! — твердили сестренки.
Но надо было спешить туда, куда указывал черный пернатый друг. Вдруг плач закончился, и девочки чуть не споткнулись о сидящего во мху голенького малыша. Он агукал, улыбался и жевал траву-мураву.
— Какой милый! — воскликнула Алиса.
Диана наклонилась над карапузом, понюхала его и отшатнулась:
— Пусть сидит, уходим! — она потянула Алису подальше от малыша.
Девоньки убегали, оглядываясь, а дитя разозлилось, раскраснелось, потом почернело и превратилось в мерзкое создание, похожее на отвратную ляльку-кровопийцу из фильма ужасов. Адова кукла взлетела в воздух и зависла над людьми, капризно хихикая:
— Крикса-плакса, Варакса-пустомеля! Крикса-плакса, Варакса-пустомеля!
— Ах, Крикса-Варакса! Как же я не вспомнил про него? — поразился Тимофей своей забывчивости. — Идем, идем дальше, не смотрите на него, девоньки, а то он в душу к вам поселится, и будете вопить с утра до ночи.
— Как Алиска в детстве? — хмыкнула Дианка, наслышанная о младенческих истериках сестры.
— Как я в детстве? Мои вопли? — тринадцатилетняя барышня нахмурила лоб, подумала секунду-другую, остановилась, подняла руки к летающему над ней уродцу и крикнула громко-громко. — Крикса-Варакса, изыди! Крикса-Варакса, изыди! Крикса-Варакса, изыди!
И вдруг случилось чудо: из Алискиной души вырвалось существо, похожее на малышку, но со страшной мордой, и полетело в объятия к Криксе-Вараксе. Жуткие младенцы обнялись и запричитали хором:
— Крикса-плакса, Варакса-пустомеля! Крикса-плакса, Варакса-пустомеля!
— Ну, слава богу! — вздохнула Диана и проделала то, что категорически запрещалось делать в их социалистической мгачинской семье — перекрестилась, как положено, справа налево.
А ее сестра, замороченная жизнью и злыми духами, облегченно выдохнула, опустилась на коленки и зарыдала уже своими чистыми и легкими слезами.
Дурные ляльки, нацеловавшись, улетели плакать в другое место.
— Полегчало? — спросил Тимоша у подруги.
Алиса радостно закивала.
— А теперь в путь! — махнул крылом ворон.
И они пошли: Диана с рюкзаком за спиной; Алиса, вымокшая в болоте и изгнавшая из себя злого духа; и черный пернатый проводник.
Кстати, некоторым пора было обсушиться и поесть. Поэтому, дойдя до первой сухой полянки, путешественники остановились. Алиса разожгла костер, а Диана отправилась по грибы да по ягоды под присмотром ворона.
Когда одежда у старшенькой обсохла, вернулась младшенькая с платочком-узелком, полным морошки, клюквы, голубики и опят.
— У нашей Динчи прям собачий нюх! — похвастался Тимофей. — Она самостоятельно дары природы выискивала и сама назад дорогу нашла.
— Кошачий нюх, — смущенно поправила его бывшая киска.
Грибы обжарили на прутике, поели, закусили ягодами, попили воды из термоса, набрали новой — стоялой. А куда деваться? Тимофей проглотил парочку жаб. Девицы старались не смотреть на это действо. Но набившая брюхо птица сделала глубокомысленный вывод:
— Всё-таки в Заболотье земля жирнее, чем в Темноруси. Останусь-ка я тут навсегда.
— Правильно, — согласились люди. — Живи со Сказочницей, вон она какая... как ребенок. Ты ей очень нужен!
— Крайне необходим!
— Это верно, — мотнул клювом ворон. — Я подумаю.
И завел длинные разговоры. Он рассказал школьницам всё, что знал о Криксах-Вараксах:
— Крикса-Варакса — маленький злой, истеричный демон, несущий детям болезни от испуга и плаксивость. Такая тварь вызывает рев ребенка, особенно по ночам. Это мелкий назойливый и крикливый, меняющий свой лик, опасный дух. Криксу можно вынуть, «выкурить», изгнать из тела младенца. От Крикс парню оружейку делают — над изголовьем вешают, а девке — прялочку. Про них даже потешки-заговоры сочиняют: «Криксы-вараксы скакали из-за крутых гор, лезли к попу в огород, оттяпали хвост попову кобелю, затесались в малинник, там подпилили собачий хвост, играли с хвостом». А чтобы навсегда прогнать нечистого со двора, взрослые должны повторять: «Криксы-Вараксы, идите вы за крутые горы, за темные леса от младенца свет такого-то».
И Алиса, засыпая, шептала:
— Криксы-Вараксы! Идите вы за крутые горы, за темные леса от младенца Алисы свет Олеговны.
А Диана ей вторила:
— Криксы-Вараксы! Идите вы за крутые горы, за темные леса от младенца Дианы свет Олеговны.
Криксы-Вараксы гукнули вдалеке пару раз, прослезились и, разорвав пространство, исчезли.
— Никак полетели искать себе новую жертву в реальном мире? — возмутился Тимофей.
Но сестры уже дремали.
— Ну, и ладно, — ухнула черная птичка. — Меньше знают, крепче спят!
И сам прикорнул рядом. Ну, как рядом... на боках у свернувшихся калачиком хозяек.
Глава 5. В гостях у Морского царя
Девчата проснулись, собрались, перекусили и решительно зашагали за поводырем Тимофеем. Болото всё не кончалось.
— Да когда же эти Бриллиантовые горы начнутся? — сетовала в пути Диана.
— Уж замуж невтерпеж? — хихикнула темная птица.
Диана не поняла намека. Зато Алиса оказалась понятливее:
— У нас так шутят, когда кому-то чего-то не терпится.
— А вот и не угадала. Тянет к бриллиантам, значит, замуж пора! — ехидно каркнул ворон.
— Тьфу на вас! — обиделась Диана.
А Алиса тяжело вздохнула, уж очень она хотела замуж: «Лишь бы подальше от моей сумасшедшей семейки!»
Опля! Как только она так подумала, из болотной водицы выглянули торсы невероятно красивых парней. Их было тринадцать. Золотистые волнистые волосы, голубые глаза, загорелые тела, накаченные груди и руки, играющие круглыми мышцами. Они били по воде своими рыбьими хвостами и задушевно пели:
— Ой ты, дева краса, косы русы и глаза печальные. Перезвоны венчальные слышишь, слышишь, слышишь? Я иду к тебе, ты дышишь?
Откуда ни возьмись, послышались колокольные переливы, пареньки потянули руки к нашим невестам и запели еще сильнее да громче. Диана в ужасе отшатнулась от этого цирка. А юноши затянули уже отчаянно:
— Ой ты, дева краса, косы русы и глаза печальные. Перезвоны венчальные слышишь, слышишь, слышишь? Я иду к тебе, ты дышишь?
Алиса застыла на месте, ее глаза, будто затянуло гипнотической тиной, она вдруг ни с того, ни с сего возомнила себя русалкой и пошла навстречу судьбе, предварительно сбросив с плеч школьный портфель. Да, да, она, как дура, пошлепала прямо в болото, манящее ряской, кувшинками и сверкающими очами представителей противоположного пола. Динка и Тимофей не успели опомниться, как наша псевдорусалка оказалась в крепких мужских руках. И в мгновение ока один из морских принцев скрылся под водой вместе с Алисой. Двенадцать оставшихся не у дел красавцев хотели было еще попеть, но, видя Дианкину неприязнь, хлопнули сердито хвостами и тоже ушли под воду.
Тимоша опомнился первым:
— Это же Морские люди! Они соблазняют женщин и топят их, а потом превращают в русалок.
Морские люди — про них говорят «половина человека, а половина рыбы». Когда волнуется море, на поверхность выплывают Морские люди и поют песни. Морские люди поднимают бури и топят корабли, если где-то ранена Русалка. Хотя они более свирепые и безобразные, чем Русалки, их меньше интересуют смертные. Только один вид Морских людей выходит на берег, чтобы соблазнять женщин — это шелки, прекрасные люди-тюлени. Шелки — потомки людей, изгнанных в море за свои проступки. Когда они выходят из воды, то сбрасывают с себя тюленью шкуру и принимают человеческое обличье, превращаясь в обворожительных красавцев.
— А-а-а-а! — дикий крик Дианы разорвал пространство, и она с разбегу прыгнула в мутную муть — спасать сестру. Растущая на поверхности ряска подождала, когда девичьи ноги уйдут под воду, и важно заполонила собой то место, куда нырнул ребенок. В Заболотье устаканилась тишина. Даже небо перестало твердить свои былины.
Черный друже нервно запрыгал по кочкам, замахал крыльями и заикаясь, закаркал — он не знал, что делать дальше, его черные бусинки глаз посерели и мгновенно состарились.
— Ну вот, ну вот, хорони теперь народ, — без конца повторяла дряхлая птица, а потом и вовсе уснула от шока, она впервые теряла любимых друзей.
Грустная кочка-Болотник медленно подплыла к Тимофею и попыталась его погладить коряжистой рукой. Ворон спал, как убитый. Или вовсе умер от горя?
Диана плыла вглубь болота и не знала, как у нее это получается. Вода не мешала ей дышать, не забивала легкие, девчушка просто-напросто не дышала и всё. И чем ниже она опускалась, тем чище становились воды. А вот и дно: лоскуты красно-бурых водорослей, устремленные на многие метры вверх, глупые рыбы с раскрытыми ртами, пятикилограммовые раки и чудовищные угри с муренами, норовящие поживиться свежей падалью.
— Я не падаль! — пригрозила им кулаком Диана и распихала наглых змей пинками.
Пробираться сквозь заросли водорослей было невероятно тяжело, но она шагала — шла ногами по илистому дну. А заросли тянули ее к себе и гудели похоронный мотив:
Мы плачем, рыдаем и ноем,
мы свои недра откроем,
откроем их и захлопнем,
и не будет никаких воплей,
лишь сон удивительно сладкий.
Зачем тебе, дочк, быть мамкой?
Ты устали, устала, устала;
жизнь ушла, ты ее проспала,
пропала, пропала, пропала,
упала, упала, упала,
и выхода нет никакого.
