Ветер и волны рвали безжалостно, но серо-голубые глаза с льдинками зрачков смотрели вперед. Крепко сколоченные волосатые руки шуровали веслами целый день. Железные плечи, дубовые лбы. Они, собранные из обломков скал, презрительно посмеивались над непогодой и усталостью. Северный лютый ветер, грызущий даже кости, убил бы все живое - но не их. Без страха, сомнений, жалости. Воины звались гордо - викинги. Не стало Карла - железного короля франков; и разрозненная избалованная Европа захлебнулась в нашествиях жадных морских бродяг. А им было все мало.
- Викинги! - Истошный крик взорвал утреннюю тишину. - Викинги!
Остров вздрогнул и сжался. Это был приговор. Даже птицы, почуяв неладное, сорвались с деревьев. Сама природа съежилась от этого проклятого имени. Не останется ничего, кроме пепла, когда бородатые монстры, свирепые и огромные, спрыгнув с драккаров и в туче брызг разрезая секирами воздух, вырвутся демонами на берег и сметут все на своем пути.
- Викинги! - Новый крик встрепенул застывших людей.
- Скачи, - староста смотрел, прощаясь, - скачи быстрей. Пусть шлют гонца на материк, к Радбоду, графу Фрисландскому. Викинги напали на остров Вальхерн и разоряют его владения. Пускай собирают войско.
Мальчишка прыгнул на коня и оглянулся.
- Вы справитесь? - Какой он еще юнец, и поэтому глуп. Староста усмехнулся:
- Конечно, ты только скачи быстрее, сынок.
Конь пошел, взбивая пыль. Староста с ненавистью глянул на гордо вздымающиеся среди серой пены головы драккаров. « Справитесь…» Как можно справиться с этими? Он долго жил и много чего слышал, а один раз даже и видел в деле кровавых мясников с севера - и никогда не забудет этого. Куда там селянам, знакомым только с вилами да дубинами. Лучшие латники-фризы, гордость армии графа Геррегау, показались сворой жалких щенков рядом с этими волкодавами в тот день. Каждый из викингов, да проглотит когда-нибудь всех их море, в рубке стоил десятка бойцов графа - и это видел сам староста своими выцветшими от возраста и соленой воды глазами. В той битве фризы-мечники сыпались крошками хлеба. И хоть было их впятеро больше, заморские разбойники вмиг развалили гордость Фрисландии. Да-а-а - не было печали. Десять драккаров летели, хлопая веслами. Горечь от привкуса скорой крови закисла во рту старосты.
- Ухо-о-дим, ухо-о-одим.
Драккары взрыли песчаную отмель. Воины в шлемах, кольчужных рубахах, с ножами на поясах, щиты, обитые металлом. У каждого топор, меч, накидки поверх бирм.
- Роллон, жители спрятались.
- Отправь два десятка в погоню, остальные - обшарить селение. Мужчин - убить, женщин в плен. Да, Оле, сожгите все, - отдававший приказы викинг был высок и подтянут. Ширина плеч говорила о силе, мягкость и плавность движений - о том, что сила эта не бычья, грузно-давящая, а тигриная, готовая сжаться пружиной и выстелиться в броске. Даже среди надменных норманнов, презирающих все и всех, он выделялся гордым видом. Была еще в его лице печать жесткого благородства - прямой нос, холодные голубые глаза, небрежно подстриженная борода. Роллон казался аристократом среди шайки крупномордых, рыже-волосатых воинов, глухих к изяществу, признающих только грубую силу - и ничего более. Но не найдется смельчак поддеть его за почти что изысканный облик - Роллон храбр, напорист, нагл, а главное, умен. Да еще и удача, капризная, как морской ветер, любит вождя - а это самое главное. Что толку от хитрости или храбрости, коли нет в походах добычи? А Роллон, сын ярла Рангвальда Мудрого, брат Торира Молчаливого, явно нравился Тору и Одину.
Викинги рассыпались по селению. Вожак стоял, небрежно подняв бровь, и размышлял.
Все занято - норманны, даны обосновались везде. Сунулся его флот в Англию - там уже полно своих же, викингов. Да и не приглянулась Роллону поначалу эта земля. Хмурая, сырая, скудная. Затхлые нечесаные женщины с запахом навоза. Б-р-р-р. Кроме, конечно, Регнеллы, принцессы Уэссекской. Парни Роллона затекли в кораблях и, конечно же, рады были размяться в этой вечно окутанной туманами стране. В двух битвах разбиты местные племена, и даже диковинные проворные колесницы не помогли бриттам.
Они навалились внезапно, ниоткуда - но викингам нужен миг, мгновение, чтоб собраться в гранитный клубок. Лава бриттов накатилась и, не сумев проглотить клубок, обтекала его, становясь жиже. Клубок срезал и царапал края лавы, смертельно кусая. Поняв, что викингов не сковырнуть, бритты отошли, оставив треть корчиться на земле. Показались колесницы - и норманны расступились.
- В ряды! - Загремел Роллон. В коней полетели копья. С десяток возниц, поймав дротики, мешком повалились под копыта задних. Юркие колесницы потеряли разгон - и это была их гибель. Ларс Могучий сломал палицу, кроша конские головы. Хайер Счастливый секирой, вышибая фонтаны крови, развалил пополам пять возниц - и ни разу не поморщился от ударов копыт.
Колесницы смяты, и норманны пошли. Викинги Роллона, не успев толком и разогреться-то как следует, разорвали хлипкую стену щуплых копейщиков - и если бы не гнилостные болота, в которых увязли тяжелые медведи Норвегии и спрятались трусливые бритты, им бы пришел конец. А так они испарились в своем тумане, где-то за лесом, оставляя победителям стада и скарб.
- Оле, Ингвар, - грабим два дня и уходим, - зычно вскричал командир.
- Не нравиться мне что-то здесь, Ролло.
- С каких это пор ты стал мнительным, Бьянки? - Запрыгала насмешка в лице Хайера.
- Да он просто девку не смог догнать, - захохотал Хальфред Суровый. - Она как сиганет в кусты - а он уж портки стянул. Так и хлопнулся о пень своим дрыном.
Викинги дружно заржали:
- Много ешь последнее время, Бьянки. Смотри, скоро ни одной бабы не поймаешь. Только пни и будешь дырявить.
Бьянки побагровел:
- Да у меня столько баб, что вам и не снилось.
- Ага, - кивнул Ингвар. - Видел я, как он слезал со старой Берки, когда мы все перепились.
- Ха-ха-ха, ей уже лет двадцать как пора окочуриться. Бьянки, к морщинам-то не прилип?
Бьянки схватил кол и прыгнул на Ингвара. Тот, смеясь, отскочил.
- Ну ладно, - Роллон схватил Бьянки в железный захват. - В упитии чего не бывает. Да и старую Берку одолеть - это сноровка нужна.
- Точно, - подхватил Оле. - Старые - они толк знают. Будешь ты теперь - Бьянки Трухлявый пень.
Бьянки обиженно дулся - викинги весело перемигивались.
Они уже грузили драккары, когда с покатого холма навалились бритты с подмогой - усиленные, яростные, бесчисленные. Викинги встали клином, стукнув щитами и высунув копья - густое облако мошкары бриттов облепило кинжал норманнов. Тот грузно затопал вперед, отщелкивая мошкару, топча, раздавливая. Копья слаженно вжикали из стальной коробки, бритты валились под ноги, мешая идти. Кинжал споткнулся о груды тел, а бритты все не кончались. Викинги измотано лезли дальше.
Ларс Могучий сломал топор и схватился за меч. Ольгерд Вислобородый секирой метил двадцатого, треская кости. И всюду - бритты, бритты, бритты. Да еще на берег повыкатывались, беря разгон на них, десятки колесниц. Воздух раскалился. Запах железа и теплой крови. Сухо во рту. Всему есть предел, и бычьи жилы на шее Оле Большеухого сейчас лопнут. « Да где все наши, - хрустел зубами Оле, сын Эйнара Вестландского. Взмах щита - бритт с раскромсанным черепом свалился. - Где все наши?» Оле локтем раздробил нос другому. « Да где-е-е?» Его меч вспорол живот третьего.
Еще немного - и викингам нечем будет дышать в этом плотном кольце мошкары. Колесницы совсем близко. Вислобородый срубил руку бритта и улыбнулся в небо, смахивая пот. Все, это конец. «Прими, Один, меня…» Он сжал секиру до белых костяшек. Бритты вот-вот закроют свет, и Ольгерду нужно самую малость. Еще пяток забрать с собой, в царство воинов. Пора…
Рев откуда-то сбоку поменял все, и этот был рев Роллона. Он с двумя сотнями зашел в спину бриттам, и сейчас норманны начали забаву. И лошади, жалобно всхрапнув, под дождем копий и жуткого рева, загибая колесницы, ворвались в кашу своих. Бритты гнулись от удара сбоку - норманны прыгали с холма в тесную испуганную толпу и резали, резали, резали. Веер мечей - и не было никакого шанса. Волки пахали борозды в стаде баранов. И бритты метались, затаптывая друг друга.
Роллон во главе клина с двумя мечами шел навстречу другому клину, уже уставшему и поредевшему. С боков его оберегали двое, прикрыв щитами - поэтому Роллон работал в свое удовольствие, не опасаясь удара с краю. Бритты пятились от громадного вождя викингов - свирепого, забрызганного кровью.
- Эйнар! - Заорал вождь, тот обернулся и нырнул под копье. Еще миг - и сбоку бы зияла дыра. В плечо Свена вонзилась стрела. Свен сломал, оставляя в мясе щепу и железо, и начал продираться к вождю.
Роллон крутил мечами радугу - и ни взмах не пропадал в тесной массе. Его треугольник раздался вширь - цепь топоров молотила, отбросив щиты. Они не нужны, бритты дрогнули. Цепь пошла, впитывая своих и перемалывая чужих. Бритты зажаты к морю и даже не просили пощады - просто ждали легкой и быстрой смерти с потухшими взглядами.
Еще две недели стояли викинги, забирая все. Волны день за днем швыряли на берег трупы. Роллон огнем и мечом пробежал по окрестностям. Король Альфред прислал послов с предложением мира и взаимопомощи. Роллон навестил Альфреда, отпустил пленных, обязался не чинить разбоя в обмен на разрешение остаться до весны. Они обнялись и обещали помощь друг другу.
Роллону отвели лучшую хижину в селение. Просторная деревянная изба, лес, до моря, где стоят их драккары - рукой подать.
- Эйнар, Гисли - собирайте всех. Нам надо чинить корабли.
Эйнар и Гисли ушли. Драккары для викинга - это все. Бугристые спины начали таскать бревна. Из леса, сначала пугливо, потом все любопытней, подглядывали осторожные глаза британок. Вроде и не чудовища, хоть и повыбили половину всех мужчин, способных держать меч. А без мужиков невмоготу, а эти… Они победители, сильные, с обручами из золота, на кораблях, полных добычи. Их тела, с перекатывающимися желваками мышц, притягивали глаза оскудевших без мужчин селянок. И британки уже не боялись. И не раз обернувшийся викинг замечал на своих вспотевших плечах задумчиво-пристальный взгляд. И та или другая, смутившись, подходила на берег с едой; викинг, усмехнувшись, трескал снедь, а она приседала рядом на корточки, подперев кулачками подбородок и любовалась, думая о чем-то своем. Глядь - и нет среди товарищей норманна. Затаился в какой-то избушке, осчастливив ночью забытой мужской тяжестью бледную британку. А назавтра она как к своему, родному, не стесняясь, подходила и обнимала. И следом другие, завидуя смелой, потянулись к победителям. С ними было не страшно; они пахли морем и песком, они мужчины. И скупо смеялся Роллон, видя, как вечерами разбегались викинги кто куда. И над Бьянки никто больше не шутил - тот успевал по двум избушкам.
Король Альфред, прознав про это, хитро прищурился. Далеко пойдет этот Роллон. Он по первому взгляду понял - с ним надо дружить. Тот вошел, не смутившись стражников; не обращая никакого внимания на замок - который видел наверняка впервые. Его вообще, по-моему, трудно смутить, подумал Альфред. Явился открыто, рискуя собой, уверенный. Глаза ни секунду не дрогнули - как будто это он, Альфред, был у него в гостях. И держался гордо - слова вроде
