Первая Ступень

пойдет. Идея была хорошая, но неосуществимая.
- Рождественская сказка – это такое понятие, ожидание чуда, праздника, исполнения желаний. Автомобиль – это такая самоходная карета, коляска без лошадей для поездок людей, а так как их очень много по улице, автор сравнил их с рекой. А витрина – это совсем просто, такое большое окно, в котором выставлены товары для продажи.
- Окно в доме?
- В магазине… В лавке, по-вашему.
- Окно в лавке? А как же на ней сидеть? Для чего оно в ней?
- Лавка – не та на которой сидят, а та, в которой товары продают. Как у вас место называется, где продают все?
- Торжище? А откуда там окна?
- А торгуют у вас только на торжище? Просто магазинов нет?
- Просто чего?
- Подожди, вот постоялый двор, для проезжих людей у вас есть?
- Есть, конечно. В каждом большом селе по дороге, в городе на окраинах.
- Так вот представь, в постоялом дворе большое окно, а в нем хозяин выставил те блюда, которые он подает к столу.
- Они же остынут. Да и большое окно неразумно. Стекло дорого, да тяжело. Слюда непрочна, сыпаться будет, да и переплеты много тепла теряют.
- Ну, это у вас. А у нас вот такие стекла, - я впервые обратил внимание гостьи на окно, отдернув занавес. За ним переливался город, фонари отражались в лужах, мокрых машинах, окна домов светились каждое своим особенным светом. Гостья застыла. В темном стекле смутным силуэтом отразилось и ее изображение, она этого не заметила, все внимание привлекла жизнь вечернего города.
- Что это?
- Где?
- Там сияет.
- Наш город. Красиво?
- Очень. Я даже в сказках про такое не слышала. А это не морок?
- Вот, смотри, это окно, его можно открыть, - демонстрирую, шум улицы, капли дождя, холодный ветер, все разом ощущения реальности.
Она опять завизжала, но теперь от восторга, и не так пронзительно, как от страха. Выставила руки под дождевые капли, потом поднесла мокрые руки к лицу, понюхала, растерла между пальцев.
- Странный запах, не дождя.
- А разве дождь пахнет? Вода - это вещество без вкуса, цвета и запаха, - вспомнил я школьный курс.
- Вот, это окно, в нем стекло, а витрина это десять таких окон, и в ней товары лежат красиво. Люди мимо ходят, заходят внутрь, смотрят, покупают. Понимаешь? Вон, смотри, вот там светится витрина, - я указал на магазин напротив.
Она обхватила щеки руками, похоже ей опять становится страшно. Но широко открытые глаза впитывают информацию. Мне прямо ее жаль. Мой мозг, наверное, бы уже взорвался от такого количества нового и непонятного.


***
Часть 4
Загадок все больше.

Микола Авдеевич из светлицы жены отправился в комнату Алены. У окна сидела, сжавшись в комочек, старая нянька и тихонько плакала, утирая потоки слез уголками платка, которые были уже совсем мокрыми, но она не замечала этого. Увидев хозяина дома, подскочила и застыла в поклоне.
- Полно, Марфа Никитична поклоны бить. А где Иляна, я велел ей в горнице быть? – Микола Авдеич грозно блеснул глазами.
- Тута я, раздался робкий голос из дальнего угла, девушка, как маленький мышонок, тихонечко сидела на скамеечке с мокрыми глазами.
- Подойди, - голос был похож на рык раненного зверя.
Сжавшись ещё сильнее Иляна подошла.
- Рассказывай спокойно, все по порядку. Как и что за чем было. Это важно. Потом магу все перескажешь в мельчайших подробностях, без утайки и этих ваших девичьих недомолвок.
- Микола Авдеич, я знаю-то не много. Княжич уж больно Алене не люб был, а сказать про это боялась, не хотела огорчать. Сама тихонечко слезы лила, да пробовала в будущее заглянуть. Сначала карты я у старой цыганки на монисты выменяла по ее просьбе, да только цыганка и без карт все сказала. Говорила: «Быть беде великой, коли Алена не остановится в своих поисках». Так и вышло…
- Где эта цыганка, почему я не знаю, что в моем доме творится, - опять зарычал сокольничий, - где ты ее сыскала?
- Так на ярмарке старая Зара завсегда бывает, там ее все знают. Сидит себе на колоде, а ее внучки-правнучки клиентов зазывают, монетки просят. На ярмарке я ее и нашла. Поклонилась, как Алена велела, - с неприязнью сказала девушка, видно было, что все это ей было не по душе, - потом про колоду для Алены спросила. Она сначала рассердилась, руками замахала, хотела меня прогнать, да я ей монисты показала, да посулила за колоду карт отдать. У нее глаза заблестели, она одну из внучек кликнула, велела ей мне карты отдать, а та прям в слезы, не хотела, да перечить не посмела. Отдала. Я, как Алена и велела не рукой взяла, а через платок. Завернула в него и уже идти хотела, так Зара и говорит: «Зря твоя госпожа это творит. Не дело. Она любопытство свое тешит. А быть беде великой от зеркального серебра, коли Алена не остановится в своих поисках суженного. Истинно говорю». Меня прямо в дрожь бросило, не помню, как домой ноги донесли. Забежала я тогда, да начала Алену уговаривать, не трогать карты, они мне прямо все руки опалили, пока я ей их несла. Говорю, цыганка велела остановиться, не смотреть. Но она не послушалась. Обряд с солью и заговором на карты сделала, после этого в руки взяла, да раскинула. Прямо сразу повеселела, глаза засияли, уж более не плакала. Рассказала я ей про внучку цыганку, так она велела ей их обратно снести. Я на следующую ярмарку пошла, нашла ее, только она обратно их не взяла. Сказала, что мониста вернуть не сможет, да и карты уже не ее слушаются. И Алене поклон за участие велела передать да мешочек какой-то. Я опять мешочек не голыми руками взяла, а монетку, грошик, отдала, как Алена просила. Так с картами да мешочком вернулась домой. Правда не сразу отдала, а накануне того дня, когда Алена суженного в зеркале узрела. Так она мешочку обрадовалась…
- А как Алена про мешочек узнала?
- Я и сказала. Прости, родимый, не удержалась. Ведь хотела его по дороге выбросить, да и потом в печку чуть не кинула, но не решилась. Не мне дадено. Это вроде бы как воровство, утайка чужого. В тот день Алена стала кручиниться, что карт более нет, а то бы она у них спросила, как ей перед батюшкой повиниться, что за княжича не хочет. А я возьми, да и скажи, что цыганка у меня их не взяла. Алена прямо рассердилась на меня, что я правду утаила. А я ведь, как лучше хотела. Боялась цыганкиного слова про беду, да уж больно веселой Алена стала, как карты ей насулили другого жениха. Вот я и подумала, может успокоится она окончательно и смиренно будет суженного ждать. А про мешочек нечаянно вырвалось. Когда Алена все пытала что именно цыганка сказала, да как. Она аж подскочила, забрала у меня узелок этот. Но что в нем я не скажу, не видала. Она меня из комнаты выгнала, велела за дверью караулить, чтобы кто не зашел. Только когда позвала обратно, уж больно задумчива была, все губу кусала, как маленькая, она когда малая нашкодить собиралась, на сарай залезть за звездами, или конька-горбунка уйти искать, так же все губу кусала, да локон на палец вертела. Я тогда сильно испугалась, в тот день глаз с нее не спускала. На утро она вроде бы успокоилась, а после обеднего отдыха сказала про суженного. Что в зеркале его видела.
- Когда именно это было? Давай все в подробностях.
- Так не я в тот день в горнице прислуживала. Меня Варвара на кухню отправила, там Стеша руку обварила, помогать надо было. С Аленой нянька осталась да Марута маленькая. А я ей полдник принесла, вот мы и пошептались чуток. А Алена велела мне травок из кладовой ей принести да таз с ключевой водой. Я принесла, да опять на кухню. Вот и все, что знаю. А потом она пропала, когда я няньке узвар наливала.
- А Марута где?
- Марута?
Все в комнате в растерянности переглядывались, старая нянька от расстройства и забыла о маленькой девочке, что была в горнице в момент исчезновения Алены. Кликнули всех и велели найти ребенка. Может она что видела, да расскажет.
Пока искали Маруту подошел Колорат.
- Мы тут новое узнали, Вот Иляна, она тебе все расскажет. Может поможет это как-нибудь.
- Да гляди мне, без утайки, - грозно приказал Микола Авдеич и с тем ушел помогать искать Маруту.
Иляна опять начала свой рассказ, несколько раз маг прерывал ее, уточняя подробности, потом послал мальца, служившего у горницы на посылках за Миколой Авдеичем. Тот пришел, весьма озадаченный тем, что ребенка так никто и не отыскал.
- Пошли кого-то до князя, пусть даст дружинников, да пошлет их привести сюда старую Зару, да ту внучку, что владела картами. Их тоже опрошу. Не нашли девочку?
- Нет, Колорат, не нашли. Как сквозь землю провалилась.
- А есть ее вещица какая? Кукла или платочек?
- Сейчас кликну, тотчас принесут.
Микола Авдеич вышел, а Колорат попросил лист бересты да чернила.
Иляна принесла. Тот стал писать:
- Припомни хорошенько, в какой день все началось?
- Так я и говорю же, третью ярмарку я ходила за картами…
- Погоди. До карт что было?
- Микола Авдеич до того за три дня пришел, довольный, сказывал, что с князем разговор был про Алену. Что князь хочет сватов засылать по осени за Алену. Княжичу жениться пора, он глаз на Алену положил, и хоть союз не равный, но князь не против, так как Алену знает и Микола Авдеич не чужой. Княжич то младший, его очередь на княжение вряд ли дойдет, он пятый, поэтому знатную невесту за него не дадут, а Алена девка ладная, да справная, и в княжий дом сызмальства вхожа, не залетная девица, образница сильная и разумная…
- Да уж, разумная… - крякнул в досаде Колорат.
Иляна прикусила язык, глядела на мага широко открытыми глазами, боясь дохнуть.
- Дальше?
- Так он Алене это и объявил перед ужином. Та ему слова поперек не сказала, только и от ужина отказалась и проплакала всю ночь, даже на следующее утро к соколихе не пошла, мальчонка два раза за ней прибегал. Соколиха без нее не ела ничего. После обеда уж пошла, да как в воду опущенная, только по нужде, птица же не виновата, что у нее огорчение. Долго ее не было. Уже по вечерней зорьке пришла. Но уже не такая расстроенная. И поужинала, а то в обед лишь кусочек пирога откусила, да водицы испила. Вечер все вязала, да жалосливые песни пела. А утром мне и говорит, пойдешь послезавтра на ярмарку к старой цыганке, карты выменяешь на монисты.
- Подожди, ты сказала третьего дня, а тут четыре получается. Давай вместе, первый вечер Микола Авдеич пришел, второй день Алена плакала, через день ярмарка, то есть в субботу, значит о решении объявили 18 изока?
Иляна пошевелила губами, поскладывала пальцы, пару раз закатила глаза и изрекла мудро:
- Миколы Авдеича надо спросить.
Опять послали за хозяином дома.
- Князь объявил 17 изока, мы с охоты возвращались, тритейник был.
- Точно?
- Точнее некуда.
- Значит - плакала она в четверик, а в пятницу тебе велела на седьмицу на ярмарку идти? И гадание как раз на осьмицу пришлось? Так?
- Знамо так, она, Алена, еще в неделю на гулянье ходила, уже веселая, да удалая, все парням кричала: Кто на вызов со мной?
- Ну и много охотников нашлось?
- Двое, да оба ей проиграли. Она домой когда шла, все печалилась, что сила ее не по нашим парням, и если суженного не встретит, то и не чем будет отказать княжичу…
- Дался ей этот княжич, - крякнул с досадой Микола Авдеич.
- Так сам же согласился на сватов, - с упреком сказала старая нянька, - вам мужикам неведомо, каково за нелюбого замуж идти, сколько слез да страданий…
- Да никто ж ее неволить и не думал, сказала бы, что не мил, неужто я свою кровиночку на муки бы обрекать стал!
- Она дочь послушная, к