И все же что такое есть личность? Не является ли личностью тот субъект, который особенным образом существует в мире. Эта особенность заключается в том, что дух находит себя в отдельно взятом телесном виде. Сам по себе дух, в себе он есть постоянная, константа, но в отношении к «своему другому» - к душе – он есть независимая переменная, от которой зависит душа, как функция от аргумента. Те значения, которые на себя принимает дух при пространственно-временной локализации в мире, уплотняясь в нем в виде массы, несущей энергию, являются областью определения его функционирования, действия в мире. В ментальном (разумном) плане или в плане разумной души эта область значения определяется в виде смысла жизни. Смысловая область или окрестность жизни субъекта, развывшегося до уровня самосознания, становится местом Я, его базой, grund´ом, сутью, резоном, основанием. Разумная душа и есть Я человека. Дух в материи становится человеком. Человек есть ипостась духа. Символом этого и является Иисус как Христос (Спас). Он производен от духа, на веру принимаемого за бога в качестве отца-творца сына. Он сотворил его как личность не телесно, но духовно. Сын отелесил, явился воплощением духа отца. Человек подобен духу не по плоти, а по духу, являясь его преображением в теле в виде не просто души, как прочие существа, но разумной души.
Связь между богом и человеком, духом, чьим телом в себе является разум, есть связь не только для бога, но и для человека. Эта связь называется любовью. Любя себя, человек любит бога как того, кто и есть любовь, которая заботится о нем. Поэтому человек должен позаботится о себе сам, ибо его забота о себе и есть забота о боге, который есть не только вне его, но и внутри него. Приложением такой любви к себе является любовь к ближним, как демонстрация изнутри наружу любви к себе в качестве любви для себя. Для кого мы должны любить других людей? Естественно, для себя и сверхъестественно для того, что есть в нас лучшего, то есть, для бога, для духа. То, что естественно для человека не как для животного, а как для культурного существа, живущего в обществе (социуме), является искусственным для животного. Нам естественно быть искусственными в плане культуры, искусства, но не техники.
Техника же есть привычка быть культурным без самосознания. Культура предполагает наличие самосознания творца оной. Техника же есть сознательная эксплуатация культуры в виде артефактов, например, в виде современных амплификаторов (усилителей) наших природных способностей, тех же гаджетов, в своих личных целях. Но все это только в идее. В действительности, особенно ныне, человеку в массе естественно стало быть не культурным, но техническим существом. Техника, в отличие от культуры, которая, как естество не животного, а человека, подражает сверхъестественному, духу, есть уже не подражание, но симуляция подражания. Сама культура уже не столько творится, сколько технично используется, потребляется. В результате культура превращается в симулякр, а социальная среда становится технической средой обитания человека.
- Из вашего пространного рассуждения, Василий Иванович, не вполне ясно ваше толкование сущности духа. Вы полагаете его природу разумной. Но «что» или «кто» он есть? – спросил Марк учителя.
- Он есть такое «кто» или сущее, которое совпадает со своей сущностью, «что». В случае человека такого совпадения, тождества нет. Он есть кто, что есть «что». В человеке кто как воля, свобода преобладает над сущностью, разумом. В этом проявляется его своеволие. Он не знает своей меры. Смысл его жизни как разумного существа, точнее, существа с разумной душой заключается в том, чтобы познать на жизненном опыте свою меру вещей. Эта мера и есть его Я, его ядро. Иначе говоря, человек познает себя, как Я, в качестве образца, идеи, меры. «Я» есть одновременно и средство, и цель его развития. Достигнув уровня Я, самосознания, человек начинает самосовершенствоваться в разуме, расширяя свое сознание на весь мир в духовной перспективе. Дух есть вектор уже не его развития, но совершенствования.
Глава вторая. Мысли о самом главном
Мышление вслух остановил звонок с урока по философии. Студенты вышли из учебной аудитории, но доцент Иванов продолжал сидеть на своем преподавательском месте и думал уже про себя. О чем он думал? О чем думают миллионы мужчин и женщин? Ну, конечно, о любви. Василий Иванович думал о той любви, чье место в постели. Но сейчас он лежал не в постели, а сидел на своем рабочем месте. Интересно, если бы его рабочее место было в постели, то думал ли он о любви? Вряд ли. Обыкновенно мы, простые люди, с удовольствием думаем о том, чего хотим. Чего хотел доцент? Он хотел женской ласки. Иванов желал того, чтобы умелые женские руки и губы доставили бы ему максимум наслаждения. Для такого наслаждения у женщины есть достаточное количество рук и губ.
Хорошо получить ласку от любой желанной женщины, но лучше получить ее от любимой женщины, да к тому же с таким условием, что она тоже получит удовольствие от его любви. Не то получится своего рода любовь с бревном, вроде мастурбации с безразличным к любви предметом. Прелестно получать удовольствие, но прекраснее доставлять удовольствие такому существу, как женщина, которая отличается от него, как от мужчины. Это была любовь с другой. Была ли она любовью к иному? Об этом думал Василий Иванович. Но получал ли он удовольствие от того, что думал о том, хорошо было бы получить удовольствие от любви? То, что он думал о любви, было ли занятием любовью? Если это было занятие любовью, то сама такая любовь была чем? Любовью по мысли, виртуальной любовью? С кем он занимался любовью, когда думал о ней? С призрачным партнером, с придуманной женщиной? Но не является ли такая любовь с виртуальной женщиной на самом деле симуляцией любви с реальным партнером, скрывающей любовь с самим собой? Ни в коем случае! Да, мы любим себя, но не в себе, а в другом, правда, для себя. Для того, чтобы любить себя, не обязательно с самим собой заниматься любовью.
Разумеется, Василий Иванович думал о физической любви не потому, что его никто из женщин так, физически не любит. И вот поэтому он лишь мечтает о половой любви. Никак нет. Он думал о физической любви, чтобы получить не физическое, а уже метафизическое удовольствие. Думая, он занимался любовью не с мыслью, но с той, кто ему ее доставил, явил. Кто это? Это была идея, софия, которая таким образом занималась с ним божественно любовью. Когда он думал, мыслил, то занимался любовью с мудростью. Это занятие и было его философией.
Естественно, что он не занимался такой философией, как своим любимым делом, с другими преподавателями философии женского пола и тем более со студентками, магистрантками, аспирантками или соискательницами любви к мудрости. Метафизической любовью он занимался, как тайно посвященный в мысль, а не язык, мудрости, с ней самой и только с ней.
Но он получал уже не ментальное, а языковое удовольствие, доставляемое не мыслью, а языком, от беседы, от языка языкастых женщин. И не важно, кем они были. Главное условие такого удовольствия - это наличие у них бойкого языка, умелого в делах любви к слову. Словами женщины грели уже не его усталое от любовной услады тело, но душу, открытую для общения. В отличие от них он любил не ушами, но глазами души. Он видел их насквозь и знал, что им надо от него. Но это знание не тяготило его, ибо он знал это в полглаза, предаваясь про себя любви с софией. Женские слова создавали благоприятный фон для его медитативной любви. Это было так, даже когда они ругали его. Ругали – значит, любили, ибо от любви до ненависти один шаг.
Женщины любят болтать, а мужчины любят думать, естественно, если они не жлобы-мужики. Те любят не думать, а мастерить вещи или ная*ывать других.
Занимаясь любовью в мысли с мудростью, Василий Иванович надоумился разгадать загадку Платона. Платон занимался не физически, но только метафизически любовью с мудростью, которую представлял не в образе богини, а в образе вечно юного бога. Это был его личный выбор. Платон идеализировал любовь не к мужчине, а к богу. Он, как древний грек, был такой непосредственный в своем страстном желании обладать истиной. Люди же приняли его за обычного гея, который спит со своими учениками, ограничиваясь ими. Таким вульгарным образом они пытались понять ге(ни)я как гея. Конечно, жить с богом, как мужчина с мужчиной, это большая вольность и своего рода богохульство, особенно в суровую и невежественную эпоху, каким было традиционное средневековье. Василий Иванович никогда не подписался бы под этим. Но почему бы не пожить, как мужчина с женщиной, с богиней мудрости в мысли?
Интересно, как к этому относилась сама богиня мудрости? Разумеется, с пониманием живой природы человека. Как еще иначе он может служить мудрости, как не по любви, не по истине? Поэтому она прощала его эротическое влечение к своей особе и заботилась о том, чтобы он не давал волю своим рукам. Руками мудрость не следует трогать,- это табу (нельзя), - но другим местом можно. «Это каким местом»? – спросит любопытный читатель. Разумеется, головой, в частности, глазами. Это только о земных вещах говорят, что «глаза боятся, а руки делают». Чем видят идею, как тот вид, каким видят вещи? Естественно, глазами, только не тела, а души.
Глава третья. Лекция по сознанию
Следующим занятием по плану стояла лекция, которую он должен был читать филологам. Хорошо было то, что он настроился на любовь к слабому полу. Это было удобно для чтения лекции. Неважно было то, что он читал. Главное, что он читал молодому женскому полу с факультета, по преимуществу, женскому, на котором специалисты-мужчины вели себя соответственно, как петухи в курятнике. На этом факультете Василий Иванович появлялся не в качестве специалиста, а любителя, человека со стороны. Только ему, как правило, нравилось рассуждать, например, собственно о сознании, в то время, как студенты этого факультета, были заняты языком. Поэтому наш герой был вынужден заниматься с ними не понятием сознания, но словом «сознание». И, только разбирая смысл этого слова, он подводил филологов к понятию сознания.
Тем не менее у него сегодня не было никакого желания читать доктринальную лекцию по сознанию, его природе, структуре, сущности. Он сразу же перешел к вопросам и сначала спросил, как они думают, что такое сознание, вообще?
Никто не выразил желание добровольно подумать и ответить на абстрактно поставленный вопрос.
- Ну, же, ребята, девушки, - неужели у вас нет сознания? – взмолился он.
- Василий Иванович, мы не сознательные, - ответила за всех староста Вера, – упитанная девица в желтых штанах и фиолетовой толстовке.
- И о чем вы тогда думаете?
- О