Долина Смерти

глубоких недр нашей планеты.
А Васе достаточно того, что подключается к своему собственному блоку. Надо было сделать глобальную ревизию всей научной информации пересмотреть кое-какие доктрины. Пусть занимаются этим, и, кто знает, может, они, ученые, наконец, обрадуются, что родились в наше время. 
Все мы в своем времени, не надо там «ля-ля». Вася так завелся, что не знает, куда девать свою кипучую энергию. Он на глазах меняется, хоть это отрицает зеркало. Словно его внутренний кристаллический каркас начинает обрастать, меняться.
- А ты изменился. – Солдатова это сразу заметила.
У нее глаз-алмаз, хоть она и ботаник, и за очками прячется.
- Просто давно не виделись.
- И все же…
Девушка не спеша, рассматривает сей экспонат. Лови момент!
- Может, где-нибудь посидим?
- Почему бы и нет, – сегодня она соглашайка.
- В «Сейшу»? – чуть не сказал в «Гейшу»?
Райский уголок в центре города, кусочек Японии, благо, недалеко. Сегодня глиста-Васька сёгун, а Солдатова Маша гейша в очках.
- Коннитива, Маса-сан!
- Коннитива Берестов-сан!
- Нихонсю но меню о мисатэ кудасай, - обращается к официантке.
Та так и застыла. Видно же, что эти не японцы. Сказали бы сакэ, причем тут «мисатэ».
- Горячее сакэ, пожалуйста, - тогда попросил на родном якутском.
Якутка-официантка даже не вздрогнула.
- Сугу дэкимаска! – на английском обратиться что ли. – Нам сакэ, васёку, типа суси, мисосиру и тофу, а сакэ – нихонсю.
Официантка хоть в названиях блюд разбирается.
- Нихонсю горячее?
- Разумеется.
- У нас еще охитаси есть. И касузукэ.
- Мало ли что у вас есть. Суси, мисосиру и тофу, разве непонятно? – никто бы не поверил, что он здесь в первый раз. – Ватаси но ю кото га вакаримаска?
- Простите…
- Да нет, ничего.
Ботанику и японский под силу. «Хочу все знать!» - ихний лозунг. Полиглоты заказывают сакэ, однако. И сразу же ощущают себя иначе. Вася-сан самураем, Маса-сан прелестной гейшей, хоть сейчас танки сочиняй. Вместо аномалии амуры. Кстати, где музыка? Сэнсэй приглашает на танец.
- Кажется, здесь не танцуют, – Маше неловко.
Берестов крепко держит.
- А ты скучал без меня? – разного цвета блестят-то как.
- Конечно, – один раз соврать можно.
А как же роман с камнем да посиделки с аномальной рамкой? Черный глаз Маши загадочно блестит, другой с рыжинкой будто что-то обещает. Загадки разгадывать Вася любит. Энергия плюс сакэ – да он горы перевернет. Как же «ЗОЖ»? Или японское можно?
Будь Солдатова в кимоно и сабо, с гримом как у артистов театра Кабуки – на японку смахивает. И Берестов похож на японского клерка средней руки. На улице опять мороз, а тут даже жарко. Япония в миниатюре, только не видно сакуры.
- Оаиндэкитэ урэсий дэс.
- Аригато, хадзимэ маситэ.
Чужой язык стал мостом между ними. Парадокс жизни – все чужое нам кажется лучше. Однако сакэ волшебный напиток. Сакэ, суси и еще кое-что экзотическое.
- Маса! – как она близка.
- А? – она совсем не против.
Маша без очков, теперь все в тумане. Берестов почти красавчик, люди все прекрасны.
- Маша, Масу, Мазу!
И что она примчалась, у нее же каникулы. Неужели, в самом деле, соскучилась? Такое разве что в японских сказках бывает.
- Родители велели мне себе подарок купить, – а, все понятно.
Подарок! Вот балда, у него даже поросенка нет.
- Что ты хочешь?
- Не знаю. Может, сапожки куплю. Столько дел у меня…
После сакэ какие, блин, сапожки.
- А если завтра?
- Завтра мне ехать надо.
Черный глаз полон решимости, а другой…
- Завтра вечером если ехать… - надежда всегда есть.
- Вот, завтра днем все успеешь, а сапожки в каждом магазине продаются.
- Черт, завтра так завтра.
А дальше что? Берестов, ты тормоз.
- Ой, я должна в одно место сходить и непременно сегодня.
- Я тебя подожду.
- И?
- Там видно будет. Может, в другой ресторан пойдем. Ты куда хочешь? Может, на дискотеку? – Васька сегодня вместо Деда Мороза.
- Не знаю… - не с Берестовым же на дискотеку идти.
- Вообще-то, ты куда идешь и как долго там будешь? – началось.
Дурак, дичь распугаешь.
- Секрет.
- Буду ждать. Минута без тебя словно вечность.
Ух ты, как это он, а? Неплохое начало для провинциального театра.
- Пусть наш первый вечер станет шагом в Вечность, – это она о чем?
- Аригато, тотэмо оисикатта дэс, - Васька как самурай басом благодарит за вкусное угощение.
- Мата оаисимасё! – Солдатова низко кланяется.
- Ей итинити о! – отвечает официантка.
И она ломала комедию. По-якутски также понимает, наверное.
Странная пара вышла из «Сейши» и нырнула в туман, или шагнула в свою вечность. Солдатова упорхнула по своим секретным делам. Берестов остался один в плену у Вечности. Однако надо какой-нибудь подарок купить. Еще на остаток вечера неизвестно, сколько денег уйдет. В конце концов, купил розового поросенка-копилку. Бросил туда копейку, копейка рубль бережет.
Что-то долго ее нет, а вдруг смылась?
- Хара-хара харахтагым… - начинает петь серенаду.
- Скоро я, скоро, потерпи чуть-чуть, - отвечает Солдатова по телефону.
Не любит он ждать. Ему нужно здесь и сейчас.
- О матасэ ситэ сумимасэн.
- О! – воскликнул Вася. – Однако…
И это все? А где комплименты?
- Просто красавица, слов нет, – ну, наконец-то.
- Окуратэ сумимасэн.
- Ки ни синаидэ кудасай.
Они же не в «Сейше», сколько можно на японском чирикать. Хоть на каком говори – одно ясно, полная метаморфоза. Солдатова преобразилась! Вот так алмаз превращается в бриллиант. Это он нашел алмаз, а бриллиантом сделали в салоне. Быть рядом с таким произведением искусства честь и почет. Значит, ты чего-то стоишь, по крайней мере, у тебя деньги водятся. Нищий красавице не товарищ. Красавица и чудовище – это уже водевиль.
- Может, ко мне зайдем? – еще уведут его сокровище.
- Рано же еще, – в принципе, она не против.
Такая метаморфоза денег стоит, каждый раз такую маску не сделают. Надо, чтобы и другие оценили ее «красоту», красота должна быть публичной. Берестову  и повседневная Солдатова сошла бы.
Ресторан. Как все дорого, Берестов сразу помрачнел. Выпивку все же заказал, а из еды только салат. Начали с шампанского, закончили дорогущим коньяком, гулять, так гулять. Сегодня, не день ли ботаников? В животе урчит, алкогольная революция вот-вот начнется. Все в тумане. И зачем только Солдатова на макияж и прическу тратилась. Еще пытаются танцевать. Машинальные движения на что-то похожи, а Берестов словно неудачно запрограммированный робот. Чтоб только окончательно не опозориться, девушка согласилась идти с бывшим когда-то сэнсэем. Пора и честь знать.
Решили пешком пройтись. Солдатова и не догадалась, что у Берестова денег и на такси не осталось. На третий этаж кое-как поднялись, словно на Эверест. От прически и ничего почти не осталось, грим на гримасу более похож. Одна ресница у Солдатовой отклеилась, так и висит. Другой глаз почти европейский.
- С Новым годом! Будь всегда при деньгах! – и торжественно вручает свинью.
- Пурезенто о аригато, – это вместо спасибо.
А этот только лыбится. Затем показывает девушке свое логово, а та за ним ходит с этой нелепой копилкой.
- Нани ха гоё дэска? – интересуется Василий. – Биру?
Сказал бы сразу: «Пива хочешь?».
- Аригато, сиримасэн. Лучше дзюсу.
Какой к черту сок?
- Ну, тогда чай, - смилостивилась Маша.
Оба будто только что с театра Кабуки. И как долго будет продолжаться спектакль для двоих? Сейчас они почти на «автопилоте». Завтра покажет, как же действует на северный организм заморская смесь, чудо-коктейль «Сакэ – шампань – коньяк».
На кухне застряли, может, решили чайную церемонию устроить? Вася показывает альбом.
- Вот это я, когда был гакусэем. Дайгаку, истфак, второй курс.
Его ностальгия молодой Солдатовой вряд ли понятна.
- Нодо га кара-кара, – что-то ей воды захотелось.
Молодой организм быстро восстанавливается. Не успела напиться, уже сушняк.
- Ий дэс ё. Биру?
Задолбал своим пивом. Устроил бы и чай – котэ.
- Есть еще пан, – сказал бы хлеб. - Мэдамаяки, может, сделать?
- Сирамасэн, – яичница так яичница.
В японском нет слова «нет», так просто не откажешь. Однако умно придумано. Надо бы ловить момент. «Банзай!» и вперед.
Сколько можно котэ пить. Пошли обратно в комнату.
? – тут девушка застыла как статуя.
- Что? – и Берестов за компанию.
- Кэсики?
- Нет, это не пейзаж. Это и есть знаменитая аномалия.
- Да?
Сэнсэй кое-как объясняет историю ее величества Аномалии.
- Елю Черкечех? – что-то Солдатова тормозит.
Мозговые клетки в шоке от выпитого и пережитого.
- Алмаз. Аномалия. Ну?
- А…
Наконец-то дошло. Глаз не отрывает от черного пятна в рамке.
- Да… - даже творения великих кубистов, или как там их, не имеют такого успеха.
Стоят и на пятно какое-то пялятся, как загипнозированные. Еще качаются, как на телевизионных сеансах, некогда знаменитого, Кашпировского.
- Ий дэс ё! – один из живых маятников выразил восхищение.
- Ватаси мо докан дэс, – маятник Вася первый останавливается.
Халявная энергия, так и льющаяся из пятна, закружила голову. Хозяин снимает со стену рамку и протягивает ее девушке.
- Еще раз с Новым годом! На память.
- Ой! Пурезенто о аригато! – Солдатова вполне счастлива.
- До итасимаситэ! – приз вручающий не менее счастлив.
Умный ход, ничего не скажешь. Он себе еще раз распечатает, рамку, правда, немного жалко. Так и просидели всю ночь за умными беседами, строя планы. Они отныне команда, единое целое. Появился шанс для нас всех. Они-то придумают, как избежать очередную катастрофу. В мире не останется жутких тайн, после них ученым делать будет нечего. Или это только фарс? Лже-Кабуки?

                                                                      XXIV

Вечно занятой Берестов ныне ходит по разным инстанциям. При полном параде со странными идеями. Правительственным чиновникам не до него, а для прессы он лакомый кусочек. Он теперь часто по радио выступает, с телеэкрана не сходит, и в газетах его имя. Многие сейчас знают Василия Васильевича. Из авантюриста превратился в критика, борца за экологию, чуть ли не в общественного деятеля. Тут и чиновники его заметили. Случайно увидев своего друга на телеэкране, Илка воскликнул:
- Ха ноко! Наш друган теперь с портфелем да при галстуке. Все в Белом доме ошивается, не до нас ему значит.
- Вот почему он исчез. Продался и он политике,  дружбу променял на карьеру.
- Ботаник скоро переквалифицируется в депутата. Нам до него уже не достучаться.
Вместо того чтобы порадоваться за друга, начинают языками чесать. Только Вовка молчит. Наверное, обдумывает о том, какую пользу можно из этого иметь.
На работе теперь редко когда бывает. Рейтинг у него взлетел. Институту лестно даже то, что он просто числится у них. Сейчас с ним считаются: «Пожалуйста, Василий Васильевич». Процесс прошел, лед тронулся, и все благодаря Василию Васильевичу. От него так просто не отвяжешься. Будет ходить, пока его не примут и не выслушают. На этом не остановится, будет дальше отстаивать свои идеи. В конце концов, обещали его вопрос рассмотреть на очередном пленарном заседании депутатов. И этого ему мало. Он требует, чтобы создали специальную комиссию по проблемам западного региона, а именно:
- экология;
- возобновление изучения влияния алмазодобывающее промышленности на природу и жизнедеятельность человека;
- детальное изучение региона.
Наряду с этим – свой конек: проведение археологических и других научных работ в этом районе. Археологам и без того