присматривали за мной и помогали мне в случае необходимости.
Я - студент! Как я рад, что впереди - новая жизнь! Теперь я по-настоящему взрослый, сам буду определять, что мне делать в свободные часы, что есть, когда ложиться спать. Я найду хорошую девушку. Не какую-нибудь одноклассницу, которая не хочет меня замечать, зато строит глазки Ларсу только потому, что он круто одет, круто выражается на сленге и тусуется с крутыми чуваками, а настоящую женщину, которой не нужен крутой Ларс и для которой круче меня никого в мире нет...
Погрузившись в эти радужные мечты, я лежал в своей комнате и от волнения никак не мог уснуть. Это была моя последняя ночь в тёткином доме, это был последний шажок перед прыжком в настоящую жизнь.
И вдруг дверь открылась, и в комнату вошёл мой братишка Свен, худой, почти прозрачный, большеглазый и лопоухий. Ему было двенадцать, а весил он как десятилетний, а то и меньше.
- Чего тебе? - спросил я, стараясь казаться взрослым и независимым, то есть хозяином жизни.
- Не уезжай, миленький Симон, - сквозь слёзы пропищал Свен, схватив меня за руку. - Если ты уедешь, я останусь совсем один.
- Не говори ерунду, - сухо ответил я. - У тебя есть тётя, она позаботится о тебе.
- Но ты ведь... - Он запнулся и продолжил, уже не в силах сдержать рыдания: - Ведь я умру без тебя! Ты должен быть рядом, а иначе они заберут меня!
- Кто они? Что ты несёшь?
- Я знаю! Они боятся только тебя. Они забирают тех, кого никто не любит.
- Перестань, Свен, потише, а то тётю разбудишь. Успокойся. Я не навсегда уезжаю. Вот выучусь, устроюсь на хорошую работу и заберу тебя с собой. И мы опять будем вместе. Обещаю тебе.
- Нет, не уезжай! Или возьми меня с собой!
- Не могу я остаться, и тебя взять не могу, тётя не позволит, ты на её попечении, а не на моём.
- Прошу тебя! Не исчезай! - Свен больно вцепился мне в руку и орошал её обильными слезами.
Видя, что уговоры не помогают, я оттолкнул его, он упал на спину и застыл, глядя на меня изумлёнными глазами. И без того большие, они казались мне в тот миг огромными, как две галактики, оставшиеся без Бога, без веры, без надежды.
Он вскочил на ноги и выбежал вон. А я долго ещё не мог уснуть, раздираемый с одной стороны самооправданием, а с другой - желанием ворваться в комнату брата, попросить у него прощения, утешить его и пообещать быть рядом всегда-всегда...
Увы, я не откликнулся тогда на зов сердца. Малодушие и гордыня в ту ночь затоптали во мне всходы любви. И следующие годы прошли под знаком бесчестия. Что бы я ни делал, ничто не приносило мне счастья, даже самая светлая радость сникала, пробираясь сквозь толпу самообманов. И я уже не знал, как исправить мне надломленную душу брата и как исцелить самого себя...
И вот теперь, в ночи, при свете заходящей луны, на Берёзовом острове, я держал на руках новую надежду.
- Значит, Якоб - это Свен? - сказал я.
- Да, - ответила Ника. - Он дан тебе как второй шанс. Тому Свену ты уже не поможешь, а этого сделаешь самым счастливым человеком на свете.
- Мы вместе сделаем это.
- Да, фея и раскаявшийся, а значит, воскресший человек.
И мы вошли в дом, в наш дворец, в нашу сказку. Ника зажгла свечу - и я зажмурился от яркого блеска нашего прекрасного будущего!
