выбирать не приходилось. И он, придя к Семёну в назначенное время, послушно поплёлся за ним обмывать ещё только обещанные деньги в ближайшее ночное кафе с интимным восточным названием «Согдиана». Выпив для начала по двести грамм водки, они стали пить пиво, закусывая селёдкой. «Ты это… как смотришь, если я привлеку тебе в помощь Санька, моего сменщика?» - спросил, доставая из кармана пачку с сигаретами, Семён. Лёнька посмотрел на него затуманенным взглядом: «Не понял…». «А чего тут непонятного? Тебе деньги нужны? И деньги тебе будут… я Санька знаю…». «На каких условиях?», – спросил, почуяв неладное, Лёнька. «Условия… условия…, - криво ухмыльнулся Семён, - вот он тебе сам про них и расскажет». «Если это с криминалом будет связано, то я…», - заплетающимся языком промямлил Лёнька, но Семён его грубо оборвал: «А это уж как получится…». «Не-е-ет», - отодвинул тарелку с селёдкой Лёнька и заковырялся с карманами брюк, где лежали скомканные рубли, а Семён, глядя на него маслянистыми глазами, отпивнул хороший глоток пива: «Как знаешь…».
И снова Лёнька спал неспокойно. Просыпался среди ночи от бесконечных кошмаров погонь и шёл на кухню попить воды, чтобы смочить сухое горло. А под утро, когда он усталый от бессонницы уснул, наконец, крепким сном, вдруг резко зазвонил телефон. «Ты ещё спишь? – не поздоровавшись, тревожным голосом спросила Анджела. «Сплю…- ответил, косясь на часы, Лёнька, - вернее, спал…». «Я тебе вчера до поздней ночи звонила, а тебя не было дома». «Так это… мы с Сёмкой…». «Я не об этом… я вчера разговаривала с врачом… он звонил в Москву… там уже назначили время операции… понимаешь, у них всё расписано на месяцы вперед… если мы вовремя не приедем, то потом ждать придётся не меньше, чем полгода… ты меня слышишь?». «Слышу, - ответил Лёнька, - а на какое число назначили?». «На восемнадцатое… а сегодня у нас двенадцатое… плюс день на дорогу… остаётся пять дней». «Пять дней?» – переспросил Ленька. «Ты деньги достал? – голос Анджелы дрожал от волнения. – Или только с дружками пропивал последние…». «Анджела, да я ж потому и встречался с Сёмкой, что он мне денег обещал…». «Сёмкаобещал денег? Ты меня не смеши». «Честное слово, Анджела…». «Мне десять тысяч Лев Фёдорович всё же даёт… а двадцать - надо искать… всё мне некогда… пока, Лёнь».
Когда Лёнька после некоторых раздумий позвонил матери, то оказалось, что она тоже именно в этот момент набирала его номер телефона. Голос её был радостно встревоженным: «Ты где сейчас? На работе? Слушай, тут Алексей приехал, дядька твой… про тебя интересуется… к себе на севера зовёт…». «А при чём тут я?» – спросил недоумённо Лёнька. «Да это я к слову… он вообще-то на сороковой день смерти матери приехал… а о тебе случайно заговорили… ты приходи после работы». «Да не на работе я… в отпуске за свой счёт». «В отпуске?». «Ну, я ж говорил тебе о Гришеньке». «Как он, кстати, себя чувствует, наш мальчик?». «Ну, как, мама, себя можно чувствовать с таким диагнозом…». «Так у него серьёзно – опухоль?». «Мама…». «Что мама? Ты что, думаешь, у тебя мать посторонний для тебя человек? У тебя серьёзно болен твой ребёнок, а ты сидишь себе,… как в штаны наложил… и Анджелка твоя, небось, с новым мужем про дитя родное забыла». Лёнька нервно бросил трубку на рычаг и, после некоторого раздумья, начал одеваться.
В родительской квартире его у порога встретил дядька Алексей. Он был невысокого роста, тщедушен, с очень подвижным лицом и порывистыми жестами. А голос его был по-бабьи высок, и когда он говорил в другой комнате с матерью, Лёньке думалось, что это сплетничают две подружки. Дядька встретил племянника сдержанно, пожал руку и вернулся на кухню. «Лёня, ты проходи, сынок, садись за стол… а я сейчас закончу готовку и приду, - крикнула ему из кухни мать, а голос Алексея, продолжая, видимо, прерванный разговор, весело заворковал: «…и всё-то теперь у нас с Зинкой есть: и квартира, и машина, и гараж, и дача… и деньги есть… но я их коплю для бизнеса». «Какого бизнеса, Алексей? На кой леший тебе этот бизнес с твоим-то здоровьем?», - отвечал ему материн голосок. «Это моя голубая мечта, Катерина, - перешёл на тихий полушёпот голос Алексея, - автомастерскую хочу открыть где-нибудь на периферии… ну хоть у вас, например». «Серьёзное это дело, Алёшка…- раздумчиво заметил мамин голос, - насмотрелась я на них, бедолаг… то их налогами душат, то бандюганы наезжают». «Ну, это… Катерина… волков бояться – в лес не ходить, - засмеялся булькающим фальцетом голос дядьки, - не я первый, не я последний». «Как знаешь, Алексей, тебе видней…- согласился мамин голос, - только вот тебе мой совет: очень хорошенько подумай». « А вот тут ты, Катерина, абсолютно права – я никогда ничего не делаю, хорошенько не обдумавши, - снова посерьёзнел дядькин голос, - ну давай же, я понесу…».
Дядькино лицо было серьёзно и даже – чуть торжественно, когда он на вытянутых руках вынес из кухни большую салатницу с ярко-вишнёвым свекольно-майонезовым содержимым. Он сел за стол – в белой застиранной и неглаженой рубашке – провёл ладошкой по своим зализанным рыжим волоскам на голове и взял в руки бутылку водки. «Помянем мать – Анастасию Ивановну… царствие ей небесное…», - сказал скороговоркой он и налил себе и Лёньке почти по полному стакану. Опрокинув содержимое в громко булькающее горло, дядька смачно зажевал выпитое луковицей и, глядя на стакан Лёньки, недоумевающе спросил: «Ты почему не пьёшь?». «Я выпил…» – сказал Лёнька. «Ты брось притворяться… тут все свои…». «Да я… вчера малость перебрал…». «А-а-а…,- засмеялся счастливым смехом дядька, - это бывает».
Лёнька смотрел на дядькины длинные руки, которые шустро тыкали вилку во все блюда, стоящие на столе, и думал: «Даст он мне денег или не даст?». «Ты это… говорят, завгаром работаешь?», – спросил дядька, хрустя капустой. «Работаю», - подтвердил Лёнька. «Это хорошо…», - сказал дядька и снова налил себе водки. «У нас как раз завгар уволился…, - тыкнув вилкой в селёдку, сказал он и уставился внимательным взглядом на Лёньку, - А? Что скажешь?». «А что я должен сказать?». «Не понял что ли?». «Не совсем…». «А ты уже дядьку и за человека не считаешь? Думаешь, дядька простым шофёром работает, так у него и блата нет? - обиделся Алексей. - Твоего дядьку у нас каждая собака знает… хочешь заработать – поедем». Последние фразы он уже говорил заплетающимся языком, и Ленька решил, что если просить у него денег, то это надо делать именно сейчас. « Я подумаю, - сказал он, - но деньги мне нужны сегодня». «Чего-чего? Ну. я обалдеваю…- чуть не поперхнулся дядька, - ты хочешь сказать, что я тебе их дам?». «Я заработаю, потом и отдам…», - выжидательно уставился на него Лёнька.
«Ну, вот теперь всё готово, давайте и я с вами сяду за стол, - устало сказала мать, неожиданно появившись в дверях кухни и опустившись на краешек кресла, - о чём же вы тут толковали без меня?». Дядька пьяно захихикал и закрыл лицо руками: «Ой, не могу…». «Чего это он хохочет?», - строго спросила мать Лёньку. «Я ещё своей доли материных денег не получил, а с меня уже трясут мои кровные», - корчился в пьяном смехе дядька. «Чего он тут городит?», - снова спросила мать Лёньку. «Я у него денег попросил, - хмуро ответил Лёнька, - на операцию Гришеньке… я же с отдачей». Он уже готов был выскочить из-за стола, но мать удержала: «Да что же это ты у нас скрытный-то такой? Мы же тебе ещё не отказали, а ты к Алексею полез… я тут на днях с Васей разговаривала… даст он тебе… неужто ты думал, что мы тебя в беде оставим…чай, внучок он нам – твой Гришка». Дядька начал что-то лепетать, но Лёнька, грубо оборвав его, спросил мать: «Сегодня дадите?». «Ну, сегодня не сегодня, Василий придёт – вот и поговорим».
… Но отчим позвонил часа через два и попросил его к ужину не ждать: мол, у них там какой-то проверяющий из области приехал. Лёнька договорился с матерью, что завтра с утра снова придёт и отправился домой. Не успел он войти в прихожую, как зазвонил телефон. «Приветствую Вас, Леонид батькович… как Ваше драгоценное здоровье? – игривым голосом пробасила трубка. – Что-нибудь решили по поводу нашего базара?». «А это ты, Семён? – узнал его Лёнька. – пока ничего не решил…». «А вот это ты зря… за базар правильные пацаны всегда должны отвечать. Ты думаешь, ляпнул языком – и трава не расти… это неправильно. Я потерял время, нашёл Санька, оторвал его от дел, накормил. Он согласился встретиться с тобой – а ты в кусты? Так не бывает…». «Но я, правда, ещё не решил…, - пролепетал Лёнька. «А ты решай, - давил на него Семён, - или тебе деньги уже не нужны?». «Нужны…». «Ну, а чего тогда мнёшься, как девочка? Ладно…не трепыхайся… он сам тебя найдёт».
Положив трубку, Лёнька прямо в одежде упал на постель и обхватил голову руками. «И почему я его сразу не оборвал, - запоздало подумал он об этом дурацком разговоре, - в какую такую историю они пытаются меня затащить? И ладно бы мне все отказали – и денег взять было бы негде… но ведь мать только что сказала, что денег даст… на кой чёрт тогда мне все эти саньки?». «А с другой стороны, - тут же у него самому себе нашлось возражение, - отказаться я всегда успею, а запасной вариант пускай пока остаётся на всякий случай».
Он начал было успокаиваться и даже задремал, как неожиданно снова зазвонил телефон. «Слушаю… - раздраженно сказал он в трубку, почему- то полагая, что это снова звонит Семён. Но это была Анджела. «Гришеньке сегодня лучше, - сразу поспешила она обрадовать Лёньку, - он даже покушал… а до этого три дня ничего не ел». «Я, кажется, деньги нашёл, - тоже решил порадовать её Лёнька, - родители обещали дать». «Лёнечка, я завтра поеду билеты заказывать… на тебя билет брать?». «Конечно бери, спрашиваешь…, - ответил Лёнька, - а как Лев на это смотрит?». «А как он должен смотреть? – удивилась Анджела, - я же не на море еду…». «А то, что со мной?». «Лёня, в конце концов, мы ведь взрослые люди… при чём тут это?». «То есть ты меня уже и за мужика не считаешь?» «Ну, прекрати болтать ерунду». «Ладно, проехали…». «Ты с деньгами только не затягивай… когда они будут при нас – будет всё же поспокойнее».
Когда на следующий день Лёнька прибежал к родителям, с порога ему в нос шибанул резкий запах валерианы. Лицо выскочившей в прихожую матери было заплаканным, а голос дрожал: «Алексею вчера стало плохо… скорую вызвали… хотели в больницу везти, а он отказался». «Что с ним? - спросил Лёнька. «Сердечко прихватило… нельзя ему пить… а он ведь знаешь какой». «И что теперь?». «Да ничего…укол поставили… поспал…вроде оклемался».
Лёнька, неспеша, разделся и подошёл к лежащему на диване дядьке. «Привет, племянничек», - хитро щуря свои белёсые свиные глазки, - сказал дружелюбно Алексей и протянул из-под простыни руку. «Мне тут мать про тебя рассказала…, - еле шевелящимися губами пробормотал он, - ради ребёнка, конечно, денег не жалко… но это же, сам понимаешь, какая сумма». Он помолчал, что-то обдумывая, поскрёб заросшую щетиной щеку и продолжил: «Тут как-то по телеку показывали… у них там всё схвачено… врачебная мафия называется… слыхал?». «При чём тут мафия?» – не понял Лёнька. «А при том… неправильные диагнозы ставят, на операцию денег просят, а потом тю-тю…». «Значит, не дадите денег?» – понял его Лёнька. «Ты
