трансформируются в слова и символы знакомые нашему сознанию. Более того, мы даже не знаем, почему одни из нас предрасположены – от Природы – к творческой деятельности, а для других она – тяжкий и непосильный труд. Мы только догадываемся, что наши творческие способности в достаточно сильной степени зависят от того, что глубоко запрятано в генетической природе склада нашей психики (души).
В. И в-третьих, мы уже знаем, что любая внове явленная в наше сознание идея может быть нами выражена в известной нам знаковой системе. Мы знаем, что идея, для выражения смысла которой у нас нет слов, не то что не может быть нами выражена, но и не способна даже проникнуть в наше сознание. И это мы знаем по опыту собственного продуктивного мышления: при определенном умственном («исконном») сосредоточении любая «родная» наша идея может быть нами развернута и оформлена до своего целостного состояния. Мы знаем, если «мысль не пошла в слово», в этом нет вины Бытия, а есть наша вина: либо мы отвлеклись и забыли смысл внове явленной идеи, либо были недостаточно сосредоточены на самом этом смысле (вспомним о гераклитово-хайдеггеровском «исконном сосредоточении»), либо поленились в своем поиске найти достаточно адекватные этому смыслу слова, выражения, метафоры, сравнения, аналогии и т. д.
Но мы ничего не знаем, как бессознательное узнает о том, что выдаваемая им в сознание идея имеет такую целостную форму, которая может быть выражена в тех словах, символах и т. д., которые уже имеются в арсенале нашего опыта и сознания. Не получается ли так, что готовность средств выражения «выманивает» идею из бессознательного в сознание, или, наоборот, готовность идеи явиться в сознание выжидает, когда созреет готовность тех средств, которыми она может быть выражена. Иначе, как тогда можно объяснить наличие инкубационной фазы в процессе нашего продуктивного мышления. И самым темным местом, которого мы не знаем, является вопрос влияния языка, функционирующего в социуме, на зарождение и созревание Необходимости в новизне того или иного вида. Мы даже не знаем, есть ли такое влияние, поскольку у нас нет на примете никаких признаков проявления взаимодействия языка ни с зарождением, ни с созреванием в социуме Необходимости в какой-либо новизне. Здесь полный провал в нашем познании, хотя мы подозреваем, что язык, циркулирующий в социуме, каким-то незримым для нас образом может быть причастен к возникновению того, что затребывается в процессе Бытия социума (Событие-1) и что должно быть уже проявлено в процессе Бытия человека (Событие-11). Ведь проявлению, развертыванию смысла идеи в Истину должна предшествовать готовность средств ее выражения. Более того, если наша мысль и наш язык – на уровне индивида – взаимодополнительны, то не должны ли быть взаимодополнительны язык, функционирующий в соци-уме, и возникновение самой Необходимости – на уровне соци-ума – в новизне того или иного вида?
Итак, исходя из вышеизложенного, к сфере Хаоса (или Ничто), то есть к сфере того, о чем мы ничего не знаем, но что, как нам представляется, может иметь самое непосредственное отношение к возникновению самой Необходимости в возникновении новизны (иначе, к возникновению Бытия), мы могли бы отнести четыре области.
1. Область существования социума в той его части, которая не имеет непосредственного отношения – здесь и сейчас – к возникновению Необходимости в той новизне, которая, в конечном счете, будет передана из «рук» Бытия социума (Событие-1) в «руки» Бытия человека (Событие-11).
2. Далее, это область существования человека в той его части, которая не имеет непосредственного отношения – здесь и сейчас – к совершаемым бытийственным событиям сотворения новизны, то есть к Событиям-11. Это, скорее всего, область психо-генетической природы человека как интеллектуального существа, той природы, которая инициирует проявления наших творческих способностей. Это та область, задействование которой возможно при определенным образом случившихся обстоятельствах, тех обстоятельствах, которые являются основным содержанием Хаоса.
3. Затем, это область языка, функционирующего в социуме, и того языка, которым овладел человек в процессе своего индивидуального жизненного опыта. Ведь в языке – как и в геноме человека – заложена сама возможность возникновения, выражения и оформления самых разных идей и тех, которые возникают в настоящем, и тех, которые появятся в будущем.
4. И последнее: это область существования самой Природы в той ее части, которая нами еще не познана, которая таит в себе много того, что может в корне изменить наши представления и о Природе, и о социуме, и о человеке, и о языке, и много еще о чем. Ведь наше Бытие, не говоря уже о Бытии Природы, социума и языка это постоянное творение новизны, а явление последней всегда нам дарует неожиданность вида сотворенного.
Итак, мы имеем четыре источника (родника), из смешения вод которых в конечном счете возникает вся «рукотворимая» новизна. Это: Хаос, творимый самой Природой, социумом, психо-нейро-генетической природой человека и языком. Причем, мы не должны выпускать из виду одно обстоятельство, имеющее отношение как к «объему» Хаоса, так и к той его части, которая может найти свое применение в процессе нашего бытийствования. О чем идет речь? Дело в том, что весь Хаос (Ничто) можно разделить на две принципиально между собой различающиеся категории.
1. Одна из них состоит из тех сущих, которые ни в коей мере нам еще неизвестны и о существовании которых у нас нет ни малейшего представления. Так, когда-то – на заре развития цивилизации – нам не было известно, что наши мысли мы можем и выражать и передавать посредством языка, поскольку еще не была открыта и не была освоена способность говорить. Точно так же до недавнего времени нам ничего не было известно о базовой, генетической структуре всего живого (законы Менделя, открытие ДНК). И совсем уж недавно у нас не было никакого представления о том, что в структуру нашей Вселенной входит не только наблюдаемая нами барионная материя, но и не наблюдаемые «темная» материя и «темная» энергия, составляющие около 96 % массы Вселенной. То есть к Хаосу данного вида относится то сущее, которое на данный момент нами еще не проявлено, не названо, не изучено. Оно скрыто от нас глухой стеной нашего незнания. И обнаружение этих сущих, как правило, является предметом научного открытия, то есть обнаружения того, что функционирует в Природе, но нам еще неизвестно, что оно из себя представляет.
С этой точки зрения «объем» Хаоса безбрежен. Границы же его соприкосновения с нашим Бытием определяются границами нашего познания. Можно даже выразить это на образном языке: челюстями нашего познания и сотворения новизны мы отгрызаем все новые и новые порции Хаоса. И тем самым расширяем границы и нами познанного и непознанного. Так гусеница, отгрызая все новые и новые порции от тела древесного листа, не только расширяет область свободного пространства листа, но и увеличивает границы той области (Хаоса), от которого можно отделить новые порции для своего питания.
2. Это мы охарактеризовали в общих чертах одну часть Хаоса. Переходим к другой. К этой категории, как это ни покажется странным, мы относим все существующее сущее: и то, которое нам уже известно и даже то, которое уже создано нами и уже исполняет какую-либо функцию в социуме (то есть сущее «рукотворимое»). Спрашивается, почему мы данную часть сущих также отнесли к категории Хаоса? Да потому, что мы никогда не знаем, в каких идеях может быть использовано то или иное сущее в качестве одного из элементов комплекса, то есть в качестве исходного сущего. Идея – это спонтанное образование. Спонтанным же является и комплекс входящих в нее сущих. Более того, спонтанны и те метафизические, сущностные взаимосвязи и свойства, посредством которых соединены эти сущие.
Так, например, кто бы мог предположить, что в идее кусочка мела могут быть соединены в единый комплекс такие совершенно разнородные сущие, как: человек с его метафизическим свойством видеть и понимать текст; письменность с ее свойством не только быть изображенной на доске, но и «представлять» смыслы; доска с ее свойством сохранять на своей поверхности знаки письменности (текст); кусочек мела с его свойством мелкодисперсно крошиться и тем самым, прилипая к доске, оставлять свой след на ней; и даже влажная тряпка с ее свойством быстро удалять этот текст. Точно так же любая идея – телескопа, моста, красоты, справедливости, государственности, гордости, импрессионизма, символизма, Бытия и т. д. – это всегда комплекс сущих, между собой взаимосвязанных посредством каких-то вполне определенных метафизических свойств. (Напомним еще раз: те свойства, посредством которых сущие соединяются между собой, «взаимозацепляются» в идею, мы назвали свойствами метафизическими (или сущностными), в отличие от тех физических свойств, которыми обладает любое сущее материально-предметного вида).
Парадокс заключается в том, что, сотворяя какую-либо идею, у нас нет осознания всей картины того, какие сущие будут ее составными элементами и какими именно свойствами они будут между собой взаимосвязываться («зацепляться»). Скорее всего, происходит это потому, что работа окончательного соединения и взаимосвязывания сущих производится преимущественно на уровне нашего бессознательного. Мы получаем, можно сказать, готовый результат, готовый к тому, чтобы быть развернутым из идеи в Истину. Только после этого, исходя из смысла последней, мы приступаем к созданию нового искомого сущего, посредством которого (но уже в виде подручного средства) нами может быть исполнена деятельность производства новой Продукции.
Итак, исходя из спонтанности возникновения идей, Хаос известных нам сущих самого разного вида («жанра») является тем неисчерпаемым резервуаром, из которого – не без содействия, конечно же, нашего бессознательного – извлекаются (черпаются) те исходные сущие, кои необходимы для создания полноценного комплекса сущих, того комплекса, взаимосвязи между сущими которого организуют замкнутую на саму себя цепочку. Именно в этом заключается смысл События-11. И именно созданием нового искомого сущего (подручного средства) эта цепочка замыкается в полноценную структуру, ту структуру, которая обладает только ей присущим смыслом – Истиной. Так что сущие из «котла» того Хаоса сущих – которые нам известны или даже созданы нами – являются в потенции составными элементами тех идей, которые будут созданы в будущем. И «нам не дано предугадать» (Тютчев) того, какие сущие, когда и в каких идеях могут быть использованы будущими творцами. С этой точки зрения Хаос (Ничто) – это то будущее, которым определяется наше настоящее. Другими словами: в Хаосе заключено будущее нашего настоящего.
Исходя из вышеизложенного, действительно, если Хаос, творимый и Природой, и «молчаливым» соци-умом, и языком, и нашей нейрогенетической природой, «идет» впереди нашего Бытия, то
