произошедших в прошлом – как зарождения, так и созревания Необходимости в новизне того вида, разрешать которую нам пришлось в настоящем времени.
Вот почему, казалось бы, нечто нам неизвестное и даже не воспринятое нами в прошлом управляет и нашим настоящим («сегодняшним днем») и будущим. (И не отсюда ли создается впечатление, что наше будущее, прежде чем стать настоящим, на шаг вперед опережает его, это настоящее). Именно поэтому мы не «видим» того, что предшествует созданию нами сначала новой идеи, затем нового сущего и, наконец, новой Продукции. То есть мы не видим, что именно побудило нас к этому. Нам кажется, что все это мы делаем по собственной инициативе, по воле собственного Бытия. На самом же деле воля социума, воля его Бытия и побуждает нас к нашему Бытию (творчеству), и определяет, чем именно мы должны заняться в процессе нашего продуктивного мышления (Бытия).
С этой точки зрения бытийственная деятельность человека в сильной степени облегчена тем, что ему, человеку, не надо «выдумывать» или угадывать характер той новизны, что нужна социуму. Социум «подсовывает» человеку ту проблему, которую он должен разрешить и результатом разрешения которой должна стать та новизна, что необходима сообществу на данном этапе его развития. То есть человеку необходимо, во-первых, уловить (обнаружить) уже созревшую в социуме Необходимость в той или иной новизне (в виде недостаточности чего-либо, лишенности в чем-то, неудобства пользования чем-либо), а во-вторых, определить характер (смысл) этой новизны. И этот характер определяется им уже в процессе поиска и создания той идеи и того искомого сущего, – «извлеченного» из нее, – посредством которых новая Продукция для социума уже может быть произведена.
По сути дела, в процессе обнаружения Необходимости в новизне и даже в процессе создания новой идеи человек еще толком не знает, какая новизна и в каком конкретном виде нужна сообществу. И только после формирования вида и сущности искомого сущего и после создания по этому образцу подручного средства, мыслитель уже может в более конкретном виде «увидеть» то, что социуму необходимо, поскольку он уже знает, какая новая Продукция и каким образом может быть произведена посредством внове созданного подручного средства. Так, после создания сначала идеальной, а затем уже и материальной формы кусочка мела изобретатель уже знал, что посредством него учитель (преподаватель) может производить Продукцию в виде распространения познания на более высоком (массовом, эффективном) уровне, чем это было возможно ранее. То же самое можно сказать и о введении в социум любой новизны, будь то язык, искусство, моральные принципы, письменность, понятие справедливости, телескоп, формулы, таблица Менделеева и т. д.
Как видим, человек с его природной способностью генерировать идеи – всего лишь исполнитель воли Бытия социума. Бытие же социума, несмотря на то, что оно свершается до начала (по времени) Бытия человека, как бы на шаг вперед опережает наше Бытие. Потому что мы следуем за тем – и тому, – что предъявило нам уже произошедшее в прошлом Бытие социума. Но получается так, что оно предъявило результат своей деятельности, скрыв от нас (предшествующий этому) сам процесс созревания Необходимости в новизне (Событие-1). И этот результат мы воспринимаем не как результат деятельности (Бытия) социума, а как собственную «находку» и как собственное открытие. Вот ведь какой парадокс наблюдается на линии передачи «эстафеты» от Бытия социума (Событие-1) к Бытию человека (Событие-11). На самом же деле эту «находку» нам «подкинуло» Бытие того социума, в котором мы живем и жизнью которого мы живем. Не будь последнего, нам вряд ли удалось бы уловить на интеллектуальном уровне ту Необходимость, потребность в которой уже созрела и созрела, притом, без нашего непосредственного участия.
12.2. Роль языка в становлении новизны
Далее нам следует затронуть вопрос, в какой степени наш язык причастен к нашему не только сегодняшнему, но и к будущему Бытию. Если быть честными по отношению к самим себе, то есть быть верными движениям своих чувств, то только за верным движением души может обнаружиться и может последовать верное движение мысли. Иначе говоря, может последовать движение в том направлении, в котором возможно нахождение адекватных этой мысли образов, метафор, слов, выражений. С этой точки зрения, действительно, язык является «домом бытия» (Хайдеггер). Только в нем, в этом доме-языке, мысль, а тем более мысль новая (то есть бытийственная, «сущностная», по Хайдеггеру) может найти себе: во-первых, прибежище, во-вторых, одеяние-оформление и, в-третьих, – и это самое главное – свое спасение.
Язык обеспечивает (опосредованным образом) возможность зарождения и созревания в социуме разного рода Необходимостей в новизне, он же непосредственно причастен к возникновению новой идеи, к раскрытию ее смысла (Истины), к созданию интеллектуально-материальной формы искомого сущего и к оформлению всего внове возникающего в удобопонимаемом виде. Язык и наша мысль взаимодополнительны друг к другу: мысль побуждает нас к поиску адекватных ее смыслу средств выражения, а средства выражения (язык), раскрывая этот смысл, развивают саму мысль до тех границ, в пределах которых она находит свое наиболее полное и наиболее адекватное выражение и оформление.
Получается так, что возникновение того или иного рода новизны (идеи) уже заранее в какой-то степени приуготовлено соответствующим развитием языка. И это произошедшее в прошлом развитие является тем будущим, в котором может быть осуществлено возникновение наших продуктивных идей. И когда этого языка «не хватает», мыслитель – ярким тому примером является Хайдеггер – приступает к использованию более богатых или более точных (в своем смысловом значении) корневых смыслов слов и словосочетаний. Здесь мыслитель в своем стремлении не столько выразить, сколько развить смысл, пытается «забежать» вперед, то есть опередить тот язык, которым она могла бы быть выражена. Но этого она, мысль, в принципе не может достигнуть, потому что только язык определяет те границы, в которых наша мысль может быть развита и выражена.
И в этом смысле, опять же, язык это то будущее, которое дает возможность осуществиться настоящему. Так что не будь соответствующего развития языка, не было бы ни созревания в социуме Необходимости в новизне, ни возникновения самой идеи. Иначе говоря, язык непосредственно причастен и к Бытию социума (Seyn-бытию), – правда, незримым для нас образом, – и к Бытию человека (Sein-бытию), создающего новое сущее и оформляющего его в «зримом» нам виде. Можно сказать, что язык нации это око, которым она видит мир и посредством которого она его трансформирует, производя нечто новое для собственных нужд.
Остается загадочным тогда, как возник сам язык, чем было приуготовлено возникновение самой идеи языка. И совсем не исключено,– о чем мы уже не раз писали ранее, – что такое приуготовление было обусловлено возникновением у человека иррациональной (интуитивно-инсайтной) способности продуктивного мышления. Что как не спонтанное генерирование новых идей, тех идей, которые в буквальном смысле будоражат и наши чувства (удовольствие-удивление) и наше сознание (понимание смысла), подвигло человекоподобное существо к развитию своего артикулярного аппарата – губ, языка, гортани, голосовых связок, мягкого неба – в направлении произношения членораздельных звуков, в оболочке которых можно было бы выразить чрезвычайно окрашенную в эмоциональном плане новую, положим, вдруг пришедшую из бессознательного в наше сознание инсайтную мысль.
Именно поэтому, как только в разговоре, в беседе, в споре у нас возникает эмоционально окрашенная и значимая для нас мысль, мы тут же, перебивая наших собеседников, стремимся, во что бы то ни стало, ее высказать. Данное движение нашей души есть рудиментарный остаток изначально-спонтанного в своей основе развития нашего продуктивного мышления и нашего языка, того развития, которое взаимодополнительно друг к другу. И свидетельствует это только о том, что бурное развитие нашего языка могло начаться только с возникновением у человека иррациональной способности генерировать новые идеи и стремлением тут же высказывать их, то есть делиться ими со своим близким окружением, с сородичами. Это и стало одной из причин объединения людей в сообщества.
Причем, надо заметить следующее: само стремление сразу же высказать только что пришедшую в наше сознание новую идею обусловлено только тем, что сам смысл внове явленной идеи, не будучи оформленным, то есть, не будучи заключенным в «ярмо» слов и предложений, сразу же забывается. И происходит это, наверное, потому, что между внове явленным смыслом и его выражением нет «зазора», в ходе которого мы могли бы «отсрочить» выражение этого смысла. Явление нового смысла и его выражение должны следовать одно за другим. Причины отсутствия «зазора» нам станут более понятны после того как мы изложим текст Раздела 13. 3. «Инсайтное явление идеи в сознание как следствие когерентного поведения нейронов нашего мозга. Пять признаков соотнесения этих двух процессов».
Так что нет никакого сомнения в том, что появление такой знаковой для всего социума способности, – способности продуктивно мыслить – требовало безотлагательного развития речи (языка) и распространения этой способности (говорить) в ареале всего социума. Вот почему идея сопряжения мысли со звуком, с последовательностью звуков, со словом была эпохальным событием для человеческого сообщества. Это было открытие вселенского масштаба, равным которому – да и то в достаточно слабой степени – было открытие Коперника. Человечество получило возможность выражать, закреплять и сохранять – а лучше сказать: «спасать» – внове приобретенную новизну в виде идей-Истин. То есть оно получило возможность накоплять и распространять приобретенное знание. Более того, оно получило возможность на уровне «рукотворения» пополнять тот Хаос, который в необозримом объеме уже окружал человека. (Об этом в следующем разделе).
Причем, развитие способности продуктивного мышления рука об руку шло с развитием языка. Развитие языка определяло ту область, в границах которой та или иная новая мысль (идея) могла быть выражена. Но развитие мышления требовало расширения этих границ. (Мысль, которая не могла быть выражена – а, следовательно, и сохранена – не имела «права» возникнуть в интеллекте человека. Природа не может позволить себе работать вхолостую). Развитие же языка побуждало мышление к все новым и новым актам творения, осуществляемым в процессах генерирования идей. Но возникновение идей происходило не само по себе. Оно, как мы уже установили ранее, инициировалось потребностями социума в новизне определенного, необходимого ему (социуму) вида. Как видим, Бытие человека (Sein-бытие) производно от Бытия социума (Seyn-бытия), несмотря даже на то, что последнее «сигетично» («молчаливо») по своей природе. И именно в этом «молчаливом»
