Сфайрос.

передознулась?

- Это не мы,- подала голос Сисястая.- Она моя подруга была, мы все втроем ее ждали. Сначала ждали, потом искали.

- Как насчет «тачка подскочила»?- не унималась Мила.- Тачки подскакивают, люди выпадают, теряют руки-ноги.

- Вот ни фига вы не угадали!- начал заводиться Шпала.

- Ладно, отбой!- Стас поднял руку, прекращая перебранку.- Вас как звать?

Женька, Виталик и Юлька представились.

- А в доме кровь животного или человека?- вдруг спросила Юлька, и все вылупились на нее. Девушка на секунду смутилась, но продолжила:- Я к тому, что хозяин мог разделывать какого-нибудь барана. Кто их знает, здешние обычаи, может, у них принято в доме разделывать. А теперь хозяин где-нибудь рядом, или к соседям пошел мясо продавать.

- Много ты тут баранов видишь?- накинулся на нее Виталик.

- Баран или курица, какая разница!

- Мысль на самом деле интересная,- согласилась Мила.- Хочешь рискнуть и поискать?

- Я – нет!- В голосе Юльки звучал вызов.- Пусть Виталик сходит.

- Охренела? Чо я?

- Женька за рулем,- веско пояснила Юлька.- А я девочка так-то.

Теперь весь народ смотрел на Виталика. Тот поозирался по сторонам, как будто надеясь, что сейчас отовсюду слетятся местные граждане и избавят его от трудов. Но улицы и дома продолжали излучать тишину и безлюдность. Виталик нахмурился, подыскивая причины отхода, а потом озарился.

- Я лучше в соседних домах и поспрашиваю. Вдруг правда пошел мясо продавать.

- Хитрый план,- одобрил насупленный Женька.

Юлька кивнула. Стас, поразмыслив, тоже кивнул. Мила выбрала нейтралитет, пожав плечами.

Виталик убег. Они наблюдали, как тот торкнулся сначала в одно подворье, потом в другое, и оба раза безрезультатно. Но на третьей попытке ему таки повезло, калитка свободно распахнулась. Виталик победно отсалютовал и пропал с глаз. Оставшиеся кучковались группами возле машин, хотя реально на группу тянули только Стас с Милой. Долговязый Женька и аппетитная Юлька даже не смотрели друг на друга, из чего следовало, что друзьями они были ситными.

Мила приблизилась к Стасу и шепнула краем рта.

- Эту оглоблю я знаю.- Она указала глазами на Женьку.- Сынок Бахтарова.

- Баха?- Стас округлил глаза.- Сын Баха?

- Угу. Я по тачке узнала. Баха тачка, он обмывал в прошлом месяце.

Стас не стал уточнять, каким боком его жена причастна к обмывке машины Баха, и с кем она там ошивалась. С некоторых пор он предпочитал закрывать глаза на многие вещи, потому что открытые глаза не всегда означают прозрение. Бахтаров был одним из городских авторитетов; Стас, можно сказать, рос на легендах об этом типе. В легендах фигурировал мачо, прорвавшийся к вершинам благодаря лишь собственным мозолям. Истории, однако, умалчивали, что Бах был педофилом. Любил баловаться с несовершеннолетними школьницами, а если доходило до родителей, затыкал им рот либо деньгами, либо дулом. Сынок понятия не имел, что парочка его бывших одноклассниц побывала в постели у его папаши и нормально с этого поимела. А вот Мила была в курсе дел, через нее знал и Стас.

На дорогу бесом вылетел полупокерный Витальджан. За время отсутствия он подрастерял все остатки самцовости и теперь выглядел ровно настолько, насколько весил: обтруханный в пиве, перепуганный, не сильно приспособленный к жизни юнец. Виталик несся к ним как угорелый, и лицо его цветом напоминало лицо Стаса десятью минутами ранее. Мила молниеносно выхватила из сумочки ПМ, но с предохранителя пока снимать не стала. Все напряглись на одну ногу, готовые задать деру по машинам.

- Там это!- выпалил Виталик на подходе.- Там, короче, это! Гонево, там, короче, это!

- Роди уже, наконец!- рявкнула Мила. Виталик увидел в ее руках ствол и посерел еще больше. Мила быстро огляделась и, не обнаружив немедленной атаки оборотней или бухих деревенщин, убрала пистолет в сумочку.

- Кровь там тоже! Зуб даю, кровь там. Везде. Я в дверь постучал, никто не открыл. Я толкнул, дверь открыта. Я зашел. Там все вымазано. И походу чьи-то кишки валяются. Я без понятия, животное или человек.

Стас схватился за дверцу, Мила уже запрыгивала внутрь с пассажирской стороны.

- Так, братва! Я впереди, вы – за мной! Рвем когти!

И на этот раз они действительно сорвались.

7.

Мига нажевывал уже третью травинку. Жрать хотелось беспредельно, он был бы рад сейчас любой затхлой картофелине посреди необъятного бурьяна. Последний раз хавали перед отбоем накануне, так что по всему набираются почти сутки поста. Но если эти земли когда-то и засаживали, то очень давно, не осталось никаких следов. Пока голод выступает на первом месте, ведь им посчастливилось разжиться водой в машине Витяя. Но вода вся вышла, и скоро жажда заполнит собой все.

Их путь отмечался буераками и неожиданными провалами, что никак не способствовало ускорению. Злобно палило солнце, выжигая нервные клетки, хотя уже начинало клониться к закату. А там, у горизонта, ненавязчиво сползались в небе серые кучи. Тени удлинились и стали тягостными. Поглощенная жидкость разбазаривалась телом в виде пота, оба беглеца вдобавок были вымазаны в пыли и мелком мусоре. Лишь редкие порывы ветра предлагали скупое облегчение.

- Скоро траву жрать начнем!- не выдержал Мига. Даже не голода, а больше тишины. Серый пер себе вперед молчаливым броненосцем, Мига же терпеть не мог игры в молчанку.

- Ты сутки потерпеть не можешь?- отозвался Серый без особого сочувствия.

- Я ж последние два года по графику хаваю!- осклабился Мига.- Мое туловище в упадке.

- До деревни доберемся, раздобудем воды и хавчика.

- Настучат!- Мига прищурился, и этот прищур сделал из него внешне нормального человека, прикрыв буркалы.- Всю деревню не грохнешь.

- Всегда есть отщепенцы. В любом селе есть такие. Живут на отшибе, с людьми не контачат, гребут в одну харю. Найдем такого сквалыгу, у него и разживемся. Не найдем, так сопрем курицу втихаря. Никто ментам из-за курицы звонить не будет. А если и позвонит, те нахер пошлют.

Мига не был уверен: сейчас, когда вся милиция на рогах, любая курица может стать мамонтом. Тем не менее, Серый производил впечатление человека, у которого всегда есть надежный план. Так что Мига поостерегся выпячивать свое мнение.

- Жаль, что твои кореша нам ствол не подогнали,- горестно вздохнул он.- Только перья.

- Они предлагали. Я не подписался.

- Да ладно?- Мига выкатил «миги».- А чо?

- Возни много, и ненадежная штука. Когда надо, может заклинить. С двадцати метров хрен попадешь, вблизи тоже толку немного, за руку схватят и вывернут. Шум один. Лучше ножа еще ничего не изобрели.

- Так ты и не пали почем зря! Пуганул немного, и уже лады.

- С оружием так не канает,- возразил Серый.- Оружие, если попадет в руки, оно хочет выстрелить. Как у Чехова. Если в начале пьесы висит на стене ружье, в конце оно обязательно выстрелит.

Мига пожал плечами. Часто ему была непонятна вся эта философская ботва и корчанье теллигента. Сам он придерживался иконно простых истин. Типа, дают – бери, бьют – беги, и подобная этика. Но и тут он не стал пререкаться, его номер семнадцатый, чтобы без повода бакланить.

- Чехов бы спекся на нашем месте,- заметил он невпопад.- Под таким солнцем.

- Спокойно зрит на правых и неправых,- неожиданно продекламировал Серый.- Добру и злу внимая равнодушно.

Мига с интересом покосился на Серого. В биографии их рулевого по-прежнему оставалась куча белых пятен – чем тот жил, пока не свернул с комсомольской дорожки. А Серый был комсомольцем в старших классах, не хер собачий, и планировал стать партийным, футы-нуты лапти гнуты. А что помимо этого – загадка. Да и о своих криминальных трудах делился тот вскользь и неохотно. Больше любил впадать в философию и поучать, чем бесил Мигу до карачуна, но постепенно тот приспособился и не возбухал.

С самим же Мигой все обстояло кристально с точки зрения понятий. Был у него дружок в начале 80-х, они жили в одном районе и регулярно ходили в соседний на мочилово с тамошними. Из-за этого оба состояли на учете в детской комнате милиции, но в их кругах это считалось достоянием, да и в школе пацаны уважали. Подростком Мига был уже закоренелым гусем – пил, курил и заставлял марамоек брать в рот. Не насиловал, потому как статья беспонтовая и риск быть опущенным. Так что, когда дружок предложил ему обнести хату по наводке какого-то чмыря, вовлечение Миги случилось естественным образом. Не то, так другое, он уже катил по прямой линии и особо не парился.

Чмыря они поставили на шухере, когда брали хату, а через неделю взяли их самих. Рутинное дело, таких тупарей малолеток даже искать особо не пришлось. Чмырь сдал их обоих в обмен на свободу, Мига получил три года колонии, дружок – всего два. Мига только на суде узнал, что, пока он зубоскалил в лицо следаку, дружок активно спихивал на него все косяки, так что Мигу в результате судили как организатора и зачинщика. Посему год лишку дружок себе выторговал, а вот долгую жизнь – ни хрена не угадал.

Мига отсидел положенные и вернулся назад с репутацией и связями. Нашел дружбана – а чего его искать-то, вот он сидит, в соседнем доме по-прежнему,- наведался к нему и почикал гниду ножиком. Раз двадцать воткнул. Дружок по случайности торчал дома с чувихой своей. Базарили, что жениться на ней собирался, все пучком. Мига преподнес обоим свадебный подарок, почикав и чувиху попутно, предварительно сбросив с ней весь сексуальный пыл, накопленный за три года отсидки. Чувиха, к несчастью, выжила и стала ключевым свидетелем по делу.

Он был готов к новому сроку, но тут внезапно столкнулся с избитой истиной про закон и дышло. Дело развалилось. Куча мелких нестыковок, неверно проведенные розыскные мероприятия, раздолбайство и пофигизм в следственных органах. В довершение свидетельница вдруг начала темнить и путать показания, а потом и вовсе соскочила. Походу, кто-то обрисовал ей, что в следующий раз Мига освободится и нанесет визит уже ей, девка и сломалась. Так что отпустили Мигу на все четыре стороны, а он, окрыленный успехом, взял и приперся к той девке-свидетельнице и трахнул ее еще раз. Мига всегда остро чувствовал в людях жертву, а когда чуял – пользовался. Он планировал приберечь шалаву надолго, но та вдруг сорвалась и слиняла в другой город. Да и пофиг. Мига быстро нашел ей замену.

Нынешний срок Мига отбывал тоже за налет на хату. Все обошлось без крови и пыли, только бабка, присутствовавшая в доме, через два дня окочурилась от переизбытка впечатлений. Но срок Миге влепили солидный, учитывая все его прошлые заслуги, коих набиралось немало за его тридцатилетнюю жизнь. Самое фартовое, что за серьезные преступления его так никогда и не взяли – убийства, изнасилования и однажды похищение ребенка.

Он бы и не подписался на побег, его в целом устраивала такая жизнь, от воли до воли. Но Серый соблазнил загранкой и чистыми документами. Начать новую жизнь, завести новую личность – это офигенно возбуждало. Мига будет ходить, весь из себя кент, и только он сам будет знать, сколько крови на его руках, а черных пятен - на душе. Но с новым именем он уже не будет палиться на мелочах и заниматься квартирными бирюльками. Нужен крупный куш, чтобы эдак – раз!- и в дамки на Венецию. И Серый вполне годится в партнеры и в рулевые для таких прожектов.

Серый постарше будет, под