переговорный пункт не набегаешься. Дорого, да и бессмысленно, одно расстройство!
– И что плохого было? – с обидой воскликнула жена. – Знаешь, как я счастлива была, когда получала от тебя по два-три письма в день! И все девчонки в общежитии удивлялись и мне завидовали!
– У нас ничего другого тогда и быть не могло, кроме тех писем! – усмехнулся Александр Сергеевич. – Я учился в Казани, ты – в Ашхабаде! Разные миры…
– Мало, чего было или не было? Но сколько же мыслей я находила в тех твоих длиннющих письмах… Такие хорошие слова ты мне писал! Мы ведь от разлуки еще сильнее любили! Разве нет?
– Ну, да! – подтвердил Александр Сергеевич. – Чтобы написать самое простенькое письмо родному человеку, приходилось по полной включать мозги, использовать эрудицию, анализировать свои чувства, события, контролировать грамотность… Да и вообще, следовало иметь хоть что-то, как говорят, за душой! А сейчас каждого человека радиоволнами опутали с головы до ног – не продохнуть самостоятельно! Мышление, грамотность и всё прочее с телефоном стало ненужным! В него можно нести всё, что взбредёт в иную голову! Да и следят через телефон, между прочим, за каждым, кто им интересен! Вот наши молодые и осознали, наконец, что без телефонов можно жить куда интереснее и свободнее! И ты не переживай – скоро твой сынок опять дома объявится! Возмужавший, многому научившийся! А там и свадьбу с Настенькой сыграем… Но потом твой Пашка уж точно от дома отколется. Самостоятельности захочет! И ведь не возразишь, мать! Не удержишь! Такова участь всех родителей! У детей когда-то начинается своя-собственная жизнь, в которую они родителей впускать не любят! В общем, пошли-ка мы с тобой домой, Светик? Скоро темнеть начнёт…
Александр Сергеевич прихватил вещички, и оба стали подниматься по тропке в гору, где в едва живой деревеньке договорились с хозяевами одного двора приглядеть за машиной.
– Вот видишь? – возобновила разговор Светлана, когда после подъема её дыхание выровнялось. – Чтобы ты не говорил, а любовь всё же существует. Даже твой Четвериков из-за нее же… – она осеклась, вспомнив, что обещала себе на этот счёт молчать. – Значит, и в жизни вполне могла случиться самая настоящая шекспировская трагедия! Там ведь тоже всё из-за любви случилось!
– Нет! И ещё раз – нет, Светик! Олег тогда погиб не из-за своей любви! Он погиб из-за предательства этой любви Олесей! Обещала ведь ждать, но обманула! Олег этим был смертельно оскорблён! Было раздавлено его самолюбие! Раздавлено достоинство! И все планы на жизнь, которые он считал нерушимыми, разлетелись в один момент! Там дело было совсем не в любви, а в ее отсутствии! Олеся только говорила, будто любит, но не любила. Может, она и не умела любить… По большому счёту, дело было в дефиците верности, ответственности и порядочности! Я так понимаю! А этот набор не каждому по плечу!
– Пусть так! – неожиданно легко согласилась жена. – Ты же, я ведь точно знаю, тоже постоянно о Пашке нашем беспокоишься, только виду не подаешь! А я вчера Анастасию повстречала… Случайно. Знаешь, как расцвела барышня наша! Ничего не скажешь, хороша невеста! Но как жениха в армию проводила, так и загуляла! Такая как она, ни за что не дождётся… Она же выгоду свою ищет! Невеста, называется! Вертихвостка она обыкновенная! Может, Пашке нужно обо всём сообщить? Да только боюсь я! Как он такую измену переживёт? Сразу твоего Четверикова вспоминаю… Ужас, что может случиться!
– Я тебе сообщу! – пригрозил Александр Сергеевич. – Сама какую-то чушь выдумала… Себе нервы портишь, да еще людям собираешься! Настя – девушка хорошая! Разве это тебе не видно? И не смей так о ней! Мало ли с кем и зачем она встречается – она же учится, потому друзей у неё полно, а Пашку нашего ждать она поклялась. И я ей верю! Но самое главное, что Пашка ей верит! Меня он вообще просил, чтобы мы при встрече мозги Таське не крутили – она и сама знает, как ей поступать. А вернётся Пашка, так они сразу и поженятся. Рановато, правда! Пашке будет всего-то двадцать, а Насте едва восемнадцать набежит. Но ведь бывает и поздно, так что – это им самим решать! Нам бы только внуков дождаться…
Как-то очень уж быстро пролетела осень, а затем и зима. Однажды Александр Сергеевич по пути домой встретил Анастасию. Увидел и даже удивился:
– Настенька? Неужели это ты? Не узнал тебя сразу, ведь ещё красивее стала!
– Здравствуйте, Александр Сергеевич! Конечно, это я! А что не узнали, так ведь пальто зимнее и шапка! Скоро весна – и всё опять преобразится!
– Да! Это всегда весной так! Но ты-то как живёшь, Настенька?
Она улыбнулась и потупилась:
– Всё хорошо у меня! Всё идёт по плану, как всегда Павел говорил!
– Говорил? Выходит, он тебе не пишет и не звонит? – уточнил Александр Сергеевич.
– Нет, не пишет! Только с женским днем поздравил недавно. Да я и не жду ни писем, ни звонков! Он же не обещал, потому я и не жду! Так даже легче, когда не ждёшь каждую минуту!
– Ну, ты не унывай! Теперь уже скоро встретитесь! Совсем скоро Пашка к тебе явится! А ты действительно ещё красивее стала – вот смотрел бы на тебя всё время, да любовался! Может, помочь тебе чем-то надо, Настенька? Как родители-то?
– Всё хорошо, Александр Сергеевич! Спасибо! Всё у меня хорошо!
В июле, когда в семье, что ни день, с всё большим нетерпением ждали Павла, от него пришло короткое письмецо:
«Здравствуйте, мои дорогие родители! Служба подошла к концу, но мне предложили остаться служить. Не на контракт, а поступать в Академию в Москве. Так что, на днях я переезжаю. Если не поступлю, то вернусь домой. А если повезёт, то сразу напишу! Ты же, батя, хотел видеть меня офицером, вот я и решился! Целую вас, будьте здоровы! Ваш Пашка!»
Отец решение сына одобрил. Мужская профессия. Нужная народу профессия. И семью она обеспечит. Ну, а то, что не удалось приехать, так у курсантов каникулы два раза в год бывают… Подождём ещё полгода!
Мать, разумеется, потом каждый день плакала, но только если дома не было мужа.
В сентябре, так и не дождавшись от сына информации о поступлении, рассчитывая его поздравить, Светлана Петровна сама украдкой набрала телефонный номер Павла. И услышала лишь одно: «Этот номер не существует! Этот номер не существует! Этот номер не существует!»
С ней случилась истерика. «Надо срочно ехать в Москву! Надо ехать! Надо сына искать! Надо сына спасать!»
Александр Сергеевич успокоил и отговорил супругу:
– Телефон не отвечает – так это же обычное дело! Сама знаешь! К тому же в академии наверняка из-за секретности действует система подавления сигналов. А ехать, конечно, можно, только – куда? Сын даже названия академии нам не указал, а их там, как грязи. При необходимости, конечно, найдем, но зачем так дергаться и нервировать всех подряд!
На том и порешили. Стали ждать вестей от сына, надеясь, что он приедет на зимние каникулы.
Зимой сыну снова приехать не удалось. Пашка объяснил в коротком письме, будто готовится к соревнованиям по военному пятиборью. Он заслужил по нему уже первый разряд, а ещё получил первый разряд по альпинизму. Стало быть, есть интересная перспектива. Но для роста нужны всё большие соревнования. Вот.
Случайно Светлана Петровна несколько раз встречалась с Анастасией. Разговаривали всегда о пустяках; она спрашивала, звонит ли Настеньке Пашка? Оказалось, и ей запретил. И не пишет, разумеется. Только раз открытку и прислал, но и она оказалась не по существу. И ни одного тёплого словечка, ни одного намёка на любовь!
– Уж не знаю, что теперь думать? Не завёл ли он там кого? – созналась уставшая от неизвестности Настенька.
– Да ты что такое говоришь?! Пашка ведь не такой! – возмутилась мать. – Пашка слово дал, значит, сдержит! А ты не волнуйся напрасно и не сомневайся! Как отслужит, так и слетят с него все нынешние странности. И всё у вас будет хорошо!
– Наверно! – только и согласилась Настенька.
Летом Пашка домой снова не приехал, но написал родителям, будто появилась возможность с группой альпинистов пройти какую-то сложную месячную программу подготовки мастеров…
Тогда отец и сам не выдержал, прошёлся по всем следам этой программы мастеров и нашёл-таки нужный номер телефона.
Позвонил, разволновавшись:
– Алло! Павел? Павел?
– Да, я! А кто это?
– Ты уже отца перестал узнавать, сынок? Повзрослел, выходит! Остепенился, да? Не приезжаешь два года подряд, будто так и надо. Мать ждет тебя, по ночам плачет! Настеньку мучаешь! Так ещё и следы свои заметаешь! Как всё это предлагаешь понимать?
– Какие следы, батя? О чём ты вдруг?
– Так ведь номер телефона твоего якобы не существует! Других своих номеров ты нам не сообщаешь! И при этом уверяешь, будто ничего не происходит? Мне кажется, что ты нас за нос водишь! Зачем только, не пойму! Неужели совсем совесть потерял?
– Да, нет же, батя! Ничего я не терял! Так уж получилось! Я еще вырвусь к вам, но сейчас жалко столь редкую возможность упускать. И скоро у нас будет свадьба, тогда и увидимся.
– Что-то Анастасия нам о свадьбе не говорила!
– Так я ей ещё не сообщал!
– Не понял! Это что же – сюрприз для невесты?
– Знаешь, батя! Теперь у меня другая невеста. Я вас потом с ней познакомлю. Она мастер спорта, между прочим! По альпинизму! И еще! Думаю, тебе тоже будет это интересно – её отец не последний человек в Питере.
– Теперь ясно, где ты совесть оставил! Выходит, мы с матерью тебя на несчастье другим людям растили? И как ты дальше собираешься жить, будущий офицер, если легко предал даже самых близких людей?
– Не преувеличивай, батя. Знаешь ведь, что обстоятельства иногда сильнее нас!
– Ищешь, за что бы спрятаться? Но от позора не запрячешься!
– Любишь ты, батя, красивые обороты! А ведь всё просто! У меня своя жизнь – у Насти своя. И каждый распоряжается своей жизнью, как ему кажется лучше! Разве не так?
– Где ты этой мерзости набрался? Мужик ты или… шансонетка?
– Нет, батя! Я тебя уважаю… За твоё прошлое! Но право меня учить ты давно утратил! Я теперь как-нибудь сам разберусь, как мне жить и с кем дружить! Другое время теперь – другая и мораль! В этом мире давно всё переменилось, батя, а ты перемены не заметил, потому меня и тормозишь!
– Мы с мамой и Настенька не переменились! Это ты превратился, не знаю в кого? То ли в чудовище, то ли в современного мотылька – прожигателя чужих жизней!
– Прекрасный монолог! Но он хорош лишь для театра! Он из вашей советской жизни, которая давно закончилась, а нынешняя жизнь замешана совсем на другой основе! Если я в ней слабину дам, так меня пережуют и выплюнут! И разговорами о совести и чести ты сегодня никого не разжалобишь! Есть она или нет – кому какое дело?! Были бы деньги! Было бы высокое положение в обществе! Была бы власть над людьми, наконец! А я своей цели обязательно добьюсь!
– Ясно, сынок! Я понял! Потому ты к нам со своей новой моралью и дальше не приезжай! Уж мы с матерью как-то один раз перегорюем, что не стало у нас сына! А видеть тебя постоянно такого вот, слишком умного, мы не сможем. Очень уж обидно нам чувствовать себя твоими родителями!
Отец сам прервал разговор, выключив телефон, и вздохнул недоумённо:
– Где же он столь сучьей морали набрался? Когда же я прозевал? Полная деформация личности! Ведь мы с матерью не так жили, и не тому его учили! Откуда это? Вражеское окружение,
