Спрашивается, и к чему именно сейчас в памяти всплыли те нерадостные события? Да еще столь четко, будто случились вчера! Теперь, раз уж прилипли, пока всё не вспомню, будут они меня преследовать.
А дело было такое! В ту далекую пору я по воле злого рока оказался участником автомобильной аварии. Не столь уж серьезной, но всё-таки аварии. А любому, кому приходилось сидеть за рулем, не надо объяснять, насколько это происшествие унизительно. Не говоря уж, об угробленном напрасно времени и потерянных деньгах!
Ко всем моим неприятностям, мне же на беду, именно я оказался виновником того ДТП. А ведь всего-то на проезжей части неудачно объехал кем-то преступно открытый люк. Из-за него я соскользнул с высоко торчащего трамвайного рельса (тоже ведь чьё-то незафиксированное преступление), ушел в занос и слегка задел японский грузовичок. Маленький такой, знаете ли, грузовичок, но он оказался единственным средством, помогавшим грузину Вахтангу выживать вдали от его родины.
При этих обстоятельствах, весьма невыгодных для меня, мы и познакомились. И оба сразу решили ГАИ не вызывать. Эти деятели еще сильнее испортят нашу скверную кашу, да еще и себе львиную долю потребуют! Я же и без них пребывал на грани нервного срыва, ибо нужной денежной суммы в качестве компенсации ущерба в запасе не имел, а где-то занять, да еще срочно, мне казалось практически невозможно.
Оно и понятно. У порядочных людей порядочных денег никогда не бывает! И даже если они захотят помочь, так ведь нечем! Непритязательные текущие расходы до последней копейки поглощали мизерные зарплаты. А наши накопления, ещё советские, к тому времени внезапно и абсолютно обесценились.
Еще бы! Богатейший советский Сбербанк вдруг объявил себя акционерным обществом. Внезапно для всех он стал, считай, частной лавочкой, вот на радостях сразу и «простил» населению пятьсот миллиардов рублей, содержавшихся на вкладах! Тех самых советских рублей, которые весили значительно больше американского доллара. И, совсем уж непонятно, но тот бандитизм легко сошел Сбербанку с его грязных рук, поскольку мы переживали годы усиленного и безнаказанного разграбления страны.
Ох уж те ужасные девяностые! Ужасные потому, что мы еще не привыкли к фантастическим масштабам грабежа. Не привыкли к безжалостному предательству советского народа, уже свершившемуся, к демонтажу государственной власти, к стремительному обнищанию основной части населения и ускоренному обогащению второй части, сравнительно малой. И, конечно же, обогащающейся за счёт первой.
Немного попрепиравшись в нервном порыве, мы с Вахтангом сошлись на том, что поврежденную обшивку его термокузова я отремонтирую за свой счет. И уж моё дело, как я стану расплачиваться с некими мастерами.
Вообще-то, ремонт грузовичка предполагался небольшой, можно сказать, косметический, но его пластиковые панели с особым тиснением, точно такие, как «родные», найти с первой попытки нам не удалось. Сразу скажу, что ту панель пришлось искать долго и мучительно.
Надо учесть, что и моя машина после аварии нуждалась в серьёзном ремонте. Из-за сильной деформации крыла она ездить не могла. Хорошо еще, что друзья тогда мне помогли, откатив ее для ремонта куда-то в свои гаражи.
Для поисков панели мне следовало найти транспорт, куда же я без него, ибо на такси особенно не разъездишься. В такой ситуации Вахтанг проявил подлинное великодушие. Он, хотя уже понес значительные убытки от простоя машины по моей вине, предложил мне поездить с ним в поисках мастера, который возьмется добротно отремонтировать термокузов его грузовичка. Вахтанга это, конечно же, волновало всерьёз, поскольку следы аварии значительно снижали рыночную цену его автомобиля, а продавать его всё равно когда-нибудь придется.
Поначалу, разъезжая по предполагаемым адресам ремонта, я был не склонен к тесному общению. Признаться, оно меня тяготило, поскольку я и без того попал в зависимость от этого человека. Кроме того, мне приходилось напряженно прорабатывать (мысленно) варианты поиска денег для ремонта, а Вахтанг, видимо, всё это понимая, тактично ко мне не приставал. Так продолжалось довольно-таки долго, поскольку нам всюду не везло. Моя уверенность в успехе этой затеи, в которой я капитально увяз, таяла по мере уменьшения списка непроверенных нами адресов. Заодно и настроение портилось всё сильнее.
В конце концов, у нас остался единственный адрес маленького заводика автомобильных кузовов, расположенного за городом, куда мы и поехали, еще питая слабую надежду.
По моим первым ощущениям от того заводика за версту веяло привычным советским пофигизмом. И всё же прежнее дело этого предприятия, если судить по готовой продукции, дожидавшейся заказчиков на огороженной территории, погибло не окончательно. Его, как я понял, вяло тянул десяток полусонных и не очень пьяных работяг. Их профессионализм внешне подтверждался только безнадёжно засаленными комбинезонами.
Мы с Вахтангом сразу двинулись в двухэтажную конторку, минуя цех с распахнутыми настежь воротами, видимо, только ради освещения.
В конторке нас встретил Ален Делон в джинсовом костюме, чему я был крайне удивлён. Как выяснилось, на том крохотном заводике он работал в должности главного инженера.
Я уж не помню, как действительно звали того модного деятеля, но его сходство с французским киноактером было разительным. Даже глаза были ослепительно голубыми. Если к этому прибавить, что в то время Алена Делона обожали, пожалуй, все советские женщины, то и наш главный инженер вел себя подобающим образом, словно и мы за указанное сходство были обязаны обожать его заранее.
«Павлин или нарцисс», – решил я для себя и, как выяснилось позже, хоть и не ошибся, но не в полной мере оценил главные качества его натуры.
Намереваясь объяснить главному инженеру цель своего визита, я и Вахтанг узнали о чем угодно, кроме интересующего нас вопроса. Ален Делон артистически демонстрировал своё обаяние. Он каждым словом и движением внушал нам мысль, будто на этом предприятии он король и бог, и не только на этом…
Нас интересовало, конечно, совсем другое, но мы проявляли терпение, мало-помалу продвигаясь к тому затемненному цеху, которым пренебрегли поначалу. «Может, хоть там что-то для нас найдется», – думали мы, почти уверившись в абсурдности своих надежд, поскольку ничего подобного нашей панели в захламленном дворе не наблюдали. По всему видать, такие панели здесь не используются.
В какой-то миг Ален Делон развязано обратился к одному из работяг, наверное, старшему среди них:
– Тимофеич! Приводи-ка свою гвардию в рабочее состояние! Добыча сама вам в руки идёт! Отремонтируй нашим гостям их термокузов, и на вашей улице опять будет праздник! Сходи, погляди, что там делать. Их машина у ворот…
Через несколько минут Тимофеич с товарищами, проявившими понятный интерес, заверил нас, что ремонт сделают «мухой», вот только нужной панели точь-в-точь нам нигде не найти. Но можно поставить другую, очень похожую.
Вахтанг не согласился, и когда мы, разочарованные, уже решились покинуть заводишко, кто-то из работяг вспомнил:
– Петро! Так у Ивана в гараже вроде такой же кусок валялся… Помнишь, который он для курятника спёрнул… Иван как раз после вчерашнего дома болеет. Так ты сбегай… Примерим.
Через полчаса отвоеванная у курятника панель, отмытая сильным напором воды, заискрилась на солнце, демонстрируя полное сходство с тем, что мы искали.
Тогда Ален Делон, отведя нас в сторонку, с хищной улыбочкой объявил:
– Ну, что, господа! По рукам, что ли? Если так, то выкладывайте триста зелёных рублей, и мы начнем работу?
– ?
– А вы что думали, господа? Теперь пролетариат бесплатно на вас горбиться не станет! Не те времена!
– Не много ли надо пролетариату? Его пойло значительно дешевле обходится, насколько нам известно! – пытался я призвать Алена Делона к совести, но он пренебрежительно сплюнул и цинично пояснил:
– Господа, и вам не стыдно считать чужие деньги? Но если вы столь порочны, то я имею честь вам сообщить: пролетариям достаточно и ста, а остальные, как известно, пойдут в фонд мира!
– Уважаемый! – вступился за мои деньги Вахтанг. – Зачем не хорошо поступаешь? Бог над нами всё видит! Соотечественник в беду попал! Так? Ему каждый помочь обязан, а не наживаться на чужой беде! Так?
Ален Делон посмотрел сквозь нас и крикнул послушному Тимофеичу:
– Проводи машину! Да проверь ее с пристрастием, не прихватили бы они лишнего!
Пока мы пытались найти общий язык с алчным актером, Тимофеич подложил в кузов нашего грузовичка свою «болгарку», о находке которой громко и с нескрываемой радостью и объявил.
Это было чересчур.
– Зачем ты так, уважаемый? – удивился подобному повороту Вахтанг. – Ты же знаешь, что мы от тебя ни на шаг…
– Шустрые вы, как выяснилось! – нагло засмеялся Делон. – Но мы сейчас вызовем милицию. И тогда вы поймете, что моя милиция меня и бережет! А вас она задержит до выяснения обстоятельств хищения технологического оборудования с территории государственного предприятия! Тогда и поглядим, во что вам обойдется ремонт автомобиля!
Я всё понял.
«Мы попали в зависимость от совершеннейшего из ничтожеств, от подлеца, представителя отдельной и не самой лучшей ветви человеческой эволюции! Выживая сам, он без колебаний топит себе подобных! А мы, наивные люди, с советских времён привыкшие к подлинно человеческим отношениям, вляпались, словно кур во щи! Вон, как вцепился, гнусный хищник!»
– Хорошо, я найду триста долларов! Но позже! – заверил я. – Пусть они ремонт начинают, как обещали!
– Ремонт мы сделаем вовремя! Слов на ветер не бросаем! Но, коль вы оказались столь шустры, то для обеспечения наших гарантий – уже пятьсот! – нагло ухмыльнулся Делон.
Для меня это стало ударом, но ответить равнозначно я в тот момент не мог.
[justify]– Это
