Каба́.

- И для чего он так делает, по-твоему?

- Не знай.

Все ты знаешь, подумал про себя Петров, начиная осознавать, что за крендель перед ним тут распаляется. Все-то ты знаешь. По меньшей мере, для себя ты определился с ответом. Мелькнула тревожная мысль, за которую Петров попытался ухватиться, но упустил. Что-то, связанное с замещением. Что-то серьезное, от чего даже мурашки побежали.

- Ох уж эти сказки, ох уж эти сказочники,- невнятно обронил он, собираясь с мыслями.- Ну а что в конце? Тим Талер вернул свой смех, что дальше? Он вырос и перестал смеяться, и раскаялся во всех своих земных делах? Дай угадаю: ничего такого не было, просто сказка закончилась, правильно?

Игорь мотнул головой.

- Закончилась, но немного не так. Вернул смех и богатство сохранил. Повезло просто.

- Так может, смысл истории в том, что по-настоящему ценить мы можем только то, что потеряли?

- Может.- Игорь с легкостью согласился.- Я думал об этом.

- Или могу тебе подкинуть еще один смысл. То, что теряется со временем — теряется незаметно. Я имею в виду, что люди перестают радоваться жизни не в один день. И даже не в один год. Это процесс многих лет. Сначала человек перестает улыбаться по утрам. Потом он перестает улыбаться знакомым. Потому что кто-то из знакомых поставил ему подножку, и он теперь переводит это отношение на остальных. Дальше он перестает реагировать на шутки, потому что в этот момент у него голова забита совсем другим. Так лет через десять человек смотрит на себя в зеркало и внезапно не узнает. Этот Тим Талер, он осознал боль потери, потому что все произошло резко. Другие люди — обычные, не сказочные,- даже не могут осознать, что они теряют.

- Так вот об этом и следовало писать!- обрадованно воскликнул Игорь. - Как оно на самом деле бывает.

- Об этом тоже пишут,- возразил Петров.- Есть такие книги, их немало. Просто здесь история другая, вот и все.

- Может быть. Но в других книгах — другая неправда. Дело не в историях. Истории как раз почти всегда на высоте. Дело в самой неправде.

- То есть примеров у тебя — масса?- улыбнулся Петров.

- Да легко!- Игорь даже вдохновился. - Из Гриммов. Был один король, которого заколдовали. Ну и он должен был ходить в лохмотьях девять лет, и все над ним прикалывались. Наказание такое. Один раз король зашел в трактир погреться. Люди его увидели, стали ругаться, сидит такой в лохмотьях и воняет на весь трактир. Трактирщик его выгнал. Потом наказание кончилось, король вернулся в свой дворец. И он поехал в тот самый город и стал раздавать милостыню нищим на улице. Какой-то нищий ему помог тогда, вот он теперь всех благодарил. И специально прошел мимо трактирщика и ничего ему не дал. И снова пишут так, как будто это правильно.

- А что неправильного? - Петров и так знал ответ, но подначивал пациента на откровенность.

- Король как минимум должен понимать, что трактирщик — не король. У него нет богатства, дворцов, он обычный человек, ему нужно зарабатывать деньги. Семью кормить. И что, если бы он не выгнал этого в лохмотьях? Ушли бы все другие посетители, он бы ничего не заработал.

- Ты ставишь корыстный интерес впереди сострадания?- уточнил Петров.

- При чем тут корыстный интерес?!- возмутился Игорь.- Трактирщику просто нужно выжить. Жить – это корысть разве? Выжить – какая же это корысть? А нищий — он что делает? Ничего не делает. Они просто просят милостыню, ни о ком не заботятся.

Чувак прямо-таки излучение всевозможных сказок. Аж слепит. Сказочный аналитик в вакууме. Интересно, это у них в школе учитель литературы такой педагогический гений, что склоняет детей к недетским размышлениям? Вряд ли, скорей всего Игорь сам такой вылупился.

- На мой взгляд, все логично,- пожал плечами Петров.- Каждая история чему-то учит. Здесь мы наблюдаем взаимоотношения персонажей. Кто-то может быть прав, кто-то не прав. На то и даны книги. Показатель хорошей книги — тот факт, что она заставляет думать. Если прочитал книгу и тут же забыл — это дрянная книга, она ничему тебя не научила. Я здесь не вижу проблемы.

- Писатель пишет так, словно король прав,- вновь вежливо пояснил Игорь, как для тупого.- Как будто трактирщик заслуживает быть наказанным. И призывает всех читателей кинуть в него тапок.

Ну что ж, чертяка прав, и ничего тут не попишешь! Автор книги ведет читателя. В какой-то мере навязывает ему свое мнение. Трактирщик в довесок награждается отвратительным характером и мерзкой мордой. А нищий — наоборот, рассказывает слезливую историю о том, какой он грандиозный чел и как ему в жизни не повезло. Дети особенно ведутся. Дети машинально подстраиваются под точку зрения автора. В процессе чтения они начинают видеть глазами писателя, и если писатель всячески демонстрирует, что вот этот господин — хороший, читатель склоняется к тому же.

А взрослые, далеко ушли? Разве что в частностях. Суть в том, что человек, читающий книгу, зачастую не видит за героями самого писателя. А Игорь видит.

Состоявшийся, признанный писатель-классик,- это нечто вроде незыблемой глыбы. Если он пишет, то он наверняка несет в массы некую глобальную и мудрую идею, и давайте, дети, все вместе подумаем, что хотел выразить классик своим пером. Да ничего он не хотел выразить. Ничего толкового. Просто однажды, когда он был нищим непризнанным гением, он забрел в трактир, и хозяин трактира вышвырнул его на помойку за то, что тот не смог заплатить за суп или пиво. И теперь он просто мстит. И поскольку он ни с какой стороны не король, и у него нет казны и возможностей, он мстит единственным способом, до которого дотягиваются его мстительные ручонки: пером и бумагой.

Вот только Игорь не должен ничего этого видеть. Сейчас он должен максимум голых теток на мониторе разглядывать и мечтать о том, как вырастет, напишет песню в стиле гангста-рэп, заработает бабла и купит крутую тачку. Ему 13 лет, его родители — почти примитивы. Он сам окружен всеми прелестями провинции с его затхлой атмосферой. У него нет друзей, по его собственному признанию, у него нет авторитета, у него нет гуру. Посредственный школьник, никакой спортсмен. Увлечений, помимо книг, нет.

Что-то не то. Петров опять подумал о замещении и поежился. Мысль мелькала где-то на задворках, важная мысль, но в силки не давалась.

- Ты думаешь, писатель мстит трактирщику?- спросил он Игоря напрямую.- Это был какой-то человек из его жизни?

- Хуже,- невозмутимо ответствовал тот.- Он так пишет, чтобы другие тоже так делали. Чтобы все мстили трактирщику. И другие верят и начинают мстить. Как этот король. Никто не думает о самом трактирщике.

- Только о себе думают, так?

- И о себе не думают. Просто делают. На автомате. Как собачки. Прочитали одно, потом другое. И так незаметно делают, как в книгах. Их же много, всех этих историй. Триллионы, больше чем звезд.

- Игорь, сколько книг ты прочитал?- серьезно спросил Петров.

Тот на миг оторопел, потом снова пожал плечами.

- Да незнай… Никогда не считал. Да и как считать? Много же сборников. Это за одну книгу брать или за несколько?

- Все-таки с этой стороны сейчас удивительное время.- Петров вдруг понял, что он испытывает лютую приязнь к этому молодому человеку. Который пытается понять жизнь в силу своего возраста и опыта. Который задает жизни вопросы и психует, потому что жизнь никогда не торопится отвечать. Который переворачивает понятия с ног на голову — как это и принято в подростковом возрасте. Который несет в руках флаг революции. - Я помню, как многие мне в классе завидовали, потому что у меня дома был трехтомник «Виконт де Бражелон». От отца еще остался. И так получилось, что все читали и «Мушкетеров» и «Двадцать лет спустя», а третью часть читал только я. А сам я завидовал одному парню, потому что у него был «Айвенго». А другому завидовал за «Семь подземных королей».

- А попросить почитать?- удивился Игорь.- Не?

- «Не», Игорь. Именно «не». И чтобы понять, нужно было жить тогда. В то время раздобыть хорошую книгу — это как выиграть в лотерею. Доставали из-под полы у спекулянтов и очень задорого. Любая художественная книга дома была на вес золота, и родители категорически запрещали давать их кому-то читать. Не дай бог с книгой что-нибудь случится. Потому я и говорю, что сейчас удивительное время. Можно двумя кликами скачать себе целую библиографию.- Петров тряхнул головой.- Ну, хорошо. Не суть. Какие же неправильные вещи придумывали взрослые писатели, по-твоему? Не сказочники?

- Честь, например,- был ответ.

- Ты считаешь, честь — это плохо?

- Я не знаю...- Игорь смешался.

- У тебя разве нет чести?

- А зачем?- Парень окончательно растерялся.

И тут Петров понял. Он смог ухватить ускользающую мысль, которая не давала ему покоя. Все эти детские рассуждения о книгах и сказочках — все это поверхностно, как ряска. Где-то там, в глубине омута, Игорь думает о глобально-устойчивых ценностях. О том, о чем общество издревле имеет укорененное представление. О взаимовыручке. О милосердии. Взаимовыручка — хорошо. Выгнал нищего на улицу — из ряда вон плохо, негоже так поступать пацану. Кто с этим поспорит? Неадекват какой-нибудь. Любить — хорошо. Ненавидеть — плохо. Перевести бабушку через дорогу — хорошо. Бросаться тухлыми яйцами с балкона — плохо, достоин ремня. Тонны книг несут в себе эти представления. И это — правильно. Потому что объяснить то, что нельзя потрогать или увидеть, можно только через книги. Книги — залог успешного и здорового общества. И в этом плане не важно, какая это книга — классика или ширпотреб. И в тех, и в других глобально-устойчивые ценности одинаковы.

Вот только сюжет в романе можно уподобить «замкнутой системе». Той самой, которая в физике помогает с доказательством теорем, но которая при взаимодействии с внешними факторами меняет свои показатели. Так и по жизни. Мы меняем свои показатели, меняем их постоянно. Мы меняем рост, вес, прическу, макияж. Мы меняем поведение, походку, жесты. Мы меняем отношение к людям и событиям. Мы меняем отношение к самим себе. Потому что с возрастом становится понятно, что добро — добром, однако в реальности преобладающее значение имеют контекст, обстоятельства и мотивы. И зачастую мотивы мерзкого трактирщика самые благородные. А нищий, который тебе помог и рассказал слезливую историю, на самом деле сегодня в приподнятом настроении, а завтра своего случайного знакомого он зарежет и съест.