Космос человеческих душ. Психологические портреты

прояснить обстановку, что машину в те годы купить простым работягам и инженерам было практически невозможно: очереди длились десятилетиями. На машинах тогда ездила исключительно партийная и советская знать, да ещё ветераны Великой Отечественной войны, которых власть как грудничков облизывала. Мой батюшка, Стрекалов Сергей Дмитриевич, к слову сказать, заслуженный работник и ветеран труда, даже мотоцикл с коляской себе не мог в то время купить: не было тогда свободных мотоциклов в наличие в магазинах. Записываться надо было - и ждать. Вот мой покойный батюшка честно записался в горисполкоме - и ждал. И так и не дождался своей очереди, бедолага, Царство ему Небесное.
А тут молодой 27-летний сопляк ездил на работу на «Москвиче» - и постоянно ныл в курилке, что ему «Москвич» категорически не нравится как машина - убогая больно, мол, невзрачная, тихоходная и неповоротливая! - и он хочет поменять его на «Волгу» или на «Жигули». Западло ему было, видите ли, на «Москвиче» по Москве ездить, когда его друг Молостов и подруга Бурцева ездили на «Жигулях».
И мы опять стояли и его утешали, помнится, искренне жалели Сашку, сопли ему вытирали, несчастному! Мы, у кого тогда даже велосипеда не было, кто на работу на общественном транспорте до пенсии ездили и угорело бегали через огромный Филёвский парк все 1980-е годы, боясь опоздать на службу. Нас тогда за опоздания даже и на 10-15 минут строго наказывали деньгами…

5

Потом в голове Щепина появился новый бзик, новый душевный раздражитель - дача, про которую он всякий раз стал нам мозги засерать в курилке. Вообще-то, дача у него уже была, но - родительская. И даже не родительская, а дедовская, которую его дед по отцу, пенсионер союзного значения, получил от государства в 1950-е годы, ещё до выхода на пенсию, и где потом проживал круглый год на постоянной основе. Я не был на той даче ни разу, не видел её: Сашка не приглашал. Но мужики, старожилы отдела, рассказывали, что дача у Щепиных была хорошая, капитальная и двухэтажная, с большим участком земли в подмосковном сосновом бору. Именно дача - место для отдыха, а не огород в 6-ть соток для выращивания овощей и фруктов, как это было у большинства простых советских людей, получавших участки земли от государства для прокорма. На этой даче жили Сашкины дед с бабкой круглый год, а на всё лето туда к ним переезжали его родители. Было там место, естественно, и для самого Сашки с молодой женой и сыном - но мало. И хозяйничать и всё устраивать по-своему Сашке там не давали - упрямились. «Вот помрём, - говорили, - похоронишь нас - тогда и перестраивай тут всё как хочешь, как будет душе угодно. Пожалуйста: ты тут будешь полный хозяин вместе с женой, когда нас не будет. А пока мы живы и здоровы, мол, - ничего не трогай, не переделывай и не выбрасывай. Нам тут каждая мелочь и вещь дорога - как память об ушедшей молодости».
Вот Сашка и бесился всякий раз из-за такой очевидной дискриминации, жаловался нам на упёртых родственников, мешавших-де ему во всю душевную ширь развернуться и настоящим хозяином себя наконец почувствовать. Пока он был холостой - ему дача особенно-то была и не нужна: он редко там показывался. А уж как женился и сына завёл - переменился парень коренным образом. Под воздействием супруги, вероятно.
- Задолбали они меня своим упрямством и тупостью, - говорил нам зло про деда с бабкой. - И сами уж давно не живут, пердуны старые, а только небо коптят, и мне не дают жить как хочется. Жди вот сиди, пока они окочурятся и сыграют в ящик. Хрен-два дождёшься! Сам вперёд них быстрее кони двинешь на этой грёбаной работе, от которой никакого проку нет, одни сплошные дрязги, нервы и расстройства! Нет, надо мне свою собственную дачу покупать, видимо, где мне на мозги никто капать не будет и диктовать свою волю. Давно бы уже купил, - да денег всё нет, катастрофически мне не хватает грошей…

И снова мы его начинали дружно все утешать, мы - нищета и рвань, голь-моль институтская, у которой не то что дач, которая во время летнего отпуска даже за город выбраться не могла за неимением собственного клочка земли и денежных средств на дикий отдых в палатках. А с путёвками в дома отдыха и санатории были большие проблемы: молодёжи их не давали у нас. Путёвками пользовались старики в основном, заслуженные ветераны предприятия. А мы, молодые сотрудники НИИАПа, так весь отпуск в Москве и болтались, как правило, если родственников в деревне не было, - отдыхали-отсыпались от работы дома, ремонтировали жильё собственными руками…

6

Но вот чем нас неуёмный хапуга и вечный нытик Щепин по-настоящему однажды “убил” - так это разговором про личный компьютер. Подходит он как-то к нам в курилке с тоскливым и озабоченным видом - и говорит, обречённо вздыхая, что намеревается сыну своему компьютер приобрести, мечтает об этом - точнее. Но вот как и на что это сделать? - пока не знает, не представляет даже. И оттого грустит, места себе, разнесчастный, уже который день не находит.
А это, напомню, вторая половина 80-х годов была, время правления Горбачёва, когда европейский, американский и китайский рынок ещё только-только открывался для россиян, и когда весь наш институт ещё на БЭСМах и на ЕСках свои программы гонял, а о персональных компьютерах в большинстве отделов ещё и разговоров не было. Они тогда в небольших количествах завозились в страну и являли собой диковинку настоящую, как и мобильные телефоны, личные принтеры с ксероксами, стоили очень и очень дорого и были доступны не многим - партийным бонзам и членам правительства разве что, нарождающимся бизнесменам, ставших впоследствии олигархами. А наш неугомонный и тщеславный Сашка уже нацелился такую вот игрушку сынишке своему купить, чтобы начать приучать паренька к компьютерной технике.
- На хрена ему компьютер, Сань, маленькому пацану? - таращили мы глаза на Щепина. - Ещё успеет, насидится за столом и за монитором: у него вся жизнь впереди. А пока лучше спортом пусть занимается и по улице с дружками бегает после школы, воздухом дышит, силы и здоровье копит. Это гораздо полезней, чем дома в духоте сидеть и глаза за экраном ломать, в очкарика и додика превращаться.
- По улице он и так бегает больше чем достаточно, - нервно отвечал нам Щепин. - А компьютер парню нужен, и обязательно, чтобы мозги развивать и идти в ногу со временем. За компьютерами - будущее, пацаны, за искусственным интеллектом. Вот я и хочу, чтобы мой Сашка (сына Щепина Сашкой звали) в авангарде жизни шёл - не в хвосте; не отставал от времени чтобы, в дебила и неуча не превращался...

Нам было подобное чудно слышать, и где-то неприятно даже.
- Да мы вот компьютеры эти ещё и в глаза не видели, - отвечали мы ему, смеясь. - На БЭСМе программы гоняем до сих пор, в лучшем случае - на ЕСках. И ничего, как видишь, живы и здоровы все, в дебилов и неучей не превратились, как ты говоришь.
- Вы можете жить как хотите, можете до пенсии старушку-БЭСМ насиловать и ломать, - зло отмахивался от нас Щепин, собираясь уходить раздражённо. - А сына своего я хочу человеком сделать, чтобы он со временем в ногу шёл, повторю, а не плёлся всю жизнь на обочине Истории.
Сашка, по-видимому, хотел сказать другое: так нам тогда показалось всем, - да постеснялся. «Вы - русские лапотники и мудаки, свиньи и шабесгои! - крутилось у него в голове и глазах презрительно-ядовитое. - Чего мне, еврею высокородному, выходцу из богатой семьи, на вас ровняться?!»
Но этого он не сказал, удержался - чтобы не рвать с нами, коллегами по работе, связь таким своим предельно-честным ответом. Только лишь взглядом презрительным он нас тогда опалил - и вышел из курилки вон: пошёл скорой нервной походкой на рабочее место…

7

А теперь попробую рассказать в двух-трёх словах, какое лично у меня сложилось мнение о Щепине-человеке за время пятилетнего общения с ним, пусть только беглого, шапочного, служебного. И, тем не менее.
Так вот, я видел и сознавал, наблюдая и изучая Сашку каждый Божий день со стороны, что парень он был безусловно неглупый и грамотный, волевой, амбициозный и целеустремлённый. Что было - то было: глупо и подло это скрывать. Он умел ставить цели и добиваться их любыми способами и средствами, слушать и слышать людей умел. Тех в особенности, кто ему нравился, кто был симпатичен и люб. Слушал человека - и мотал на ус, делал для себя выводы... И это было хорошо: мне всегда нравились такие люди - деловые, думающие, знающие и пробивные, внимательные к окружающим. Я никогда не любил и не терпел двуногих тупых самцов с двумя извилинами в мозгу, кто носит голову на плечах исключительно для еды, причёсок и поцелуев. Кому на всё и на всех насрать кроме жратвы, развлечений и похоти. Кто рождается только лишь для того, чтобы “тёлок” трахать и удовлетворять, менять их одну на другую, живя по принципу: «лучше баб могут быть только бабы, на которых ещё не бывал». А таких я встречал предостаточно, поверьте… Сашка же “племенным бычком-совратителем” не был даже и близко, коллекционером пылких женских сердец, охочих до любви и ласки, до безумных страстей. Он был ЧЕЛОВЕКОМ, а не ЖИВОТНЫМ о двух ногах. И это ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ качество в нём мне всегда импонировало, грело сердце и душу.
Но видел я и другое, что меня в Щепине сильно коробило и напрягало всегда, отталкивало от него как от чуждого и враждебного мне элемента. Этот человек не терпел инакомыслия и своеволия - зверел и взрывался гневом, визжал как свинья под ножом, когда ему перечили и пытались по своему всё решить; тем паче - когда хотели его в наглую облапошить. На своевольников и обидчиков, на аферистов, тем паче, он готов был с кулаками кинуться и на куски порвать, унизить, обругать, обматерить, смешать с грязью. Причём, было не важно, кто стоял перед ним и кто в его глазах провинился - старый заслуженный сотрудник или молодой пацан: реакция его была на всех одинаковая и молниеносная, жестокая и без-пощадная реакция. Он этим покойного В.В.Жириновского очень сильно напоминал, многолетнего депутата и руководителя партии, которого народ наш в насмешку Жириком звал, другом другого политического клоуна-пустомели - Зюги. Так вот, Жирик тоже с трибуны Думы мог запросто матюгами в оппонента пульнуть, обозвать коллегу-депутата принародно пидаром и сифилитиков: задевать за живое “сына юриста” было себе дороже.
Вот и с Сашкой похожая наблюдалось картина. Я очень хорошо помню, к примеру, как Щепин однажды при всех сцепился в коридоре с нашим начальником сектора, Родионовым Кириллом Павловичем из-за какой-то сущей ерунды; сцепился с человеком то есть, по возрасту ему в отцы годившимся. Это было тем более странно и непонятно видеть со стороны, их публичную громкую склоку, что наш Кирюха был мужичком хитрым, скользким и подлым как сто чертей, ни с кем открыто не конфликтовал, действовал исподтишка с подчинёнными, через чужие руки. Старался, короче, всегда, в любой ситуации ужом пролезать “между капелек”. Оттого и проработал всю жизнь на должности начальника сектора, ничего из себя в интеллектуальном плане не представляя. Он и Щепина всегда стороной обходил, не желая связываться с молодым и борзым евреем.
Но и при таком-то своём страусином поведении он однажды всё же “оступился” и под Сашкину горячую руку попал, сам того