Подо льдом / Часть 5

Часть 5. Право судить

Москва, 13 октября 2020 г. – 16 января 2021 г.

1

Москва, модный ЖК бизнес-класса, недалеко от сити

Двор стремительно пустел, уже пропали второй и третий ряды автомобилей, опоясывающие красивые высотки. Не всем хватило места в подземном паркинге, многие не потянули высокую стоимость за машиноместо, отдав последние деньги за лишние квадратные метры, но, чтобы непременно, жить именно здесь, на высоте. Машины разъезжались без ругани, жильцы за два года сумели договориться друг с другом, уже перестав оставлять номера телефонов, все знали, чья машина стоит, а в группе ЖК велось онлайн-расписание выезда на работу. Кто-то уезжал раньше, чем было нужно, за компанию, кто-то терпеливо ждал своей очереди, не имея срочных дел, которые бы требовали бесцельно потраченного времени на продирание сквозь узкие улицы старой части города, неготовой к потоку новых жильцов. Даже до самого сити приходилось ехать порой целый час, когда как пешком можно было преодолеть это расстояние за десять-пятнадцать минут, успев забежать в Старбакс за ванильно-ментоловым латте.
Машины разъехались, и во двор радостно крича, выбежали дети, занимая освобожденные площадки, бесцеремонно разъезжая по подъездным дорожкам, не боясь грозных автомобилей, блестевших на ярком июньском солнце начищенными боками. До позднего вечера это было их время, их кусочек земли, пускай и небольшой, но свой, собственный, с отдельным сквером, спортивными площадками, каруселями, качелями, небольшим ручейком, по которому так здорово было пускать кораблики круглый год – и дети понимали, что это их двор, и чужим сюда дороги нет, им никак не пробраться через высокий кованый забор и ворота со шлагбаумами, где стояла мрачная охрана. Рядом был небольшой парк, и дети, гулявшие в нем, часто толпились у забора, разглядывая другую жизнь сквозь крашеные витиеватые прутья, а дети из ЖК смотрели в парк, часто не видя в новых площадках и аттракционах большого интереса. Жизнь за забором манила, притягивала детей, и в один из дней, неизвестно кто, хотя везде были камеры, прорезал в заборе лаз, незаметный с первого взгляда, спрятанный от глаз и камер за высоким кустарником. Дети стали играть вместе, игнорируя приказы взрослых, окрики нянек, сбегая в парк, а потом приводя новых друзей к себе. Некоторые родители пытались с этим бороться, требовали от охраны выдворять непрошенных гостей за ограду. Это продолжалось недолго, большинство спокойно относилось к этому, двор зазвучал, раскрасился детскими лицами, криками, смехом, счастливыми глазами. С этого года стали во дворе устраивать небольшие пикники, причем пироги и другое угощение приносили все, и дети по ту сторону забора, у которых пироги были и пышнее, и вкуснее, простые без причуд и модных суперфудов.
Этот лаз никто не заваривал, а скорее даже расширили, чтобы во двор могли проходить и взрослые: мамочки и бабушки простых детей. На одном онлайн собрании поставили вопрос о демонтаже забора, но идея, поддержанная многими, так и осталась в онлайне.  Охрана бдительно несла службу, не пропуская никого через ворота, не выгоняя лазутчиков, порой рассказывая молодым мамочкам, как лучше пробраться к детским площадкам через лаз, извиняясь, что не могут пропустить – регламент, правила. И чужих не было, все успели перезнакомиться еще прошлой осенью и зимой, разрушив выдуманный завистливый миф, что в таких домах живут одни воры и понаехавшие, найдя таких же простых, добрых, порой недовольных, усталых, людей, попробовавших жить чуть лучше. Конечно, были и другие, которые по праву хозяина каждую неделю писали жалобы, требовали очистить двор от… а от кого? От черни?
На двадцать втором этаже пятого корпуса, все окна которого преимущественно смотрели на сити, раздался громкий детский плач, а за ним еще два ребенка заголосили, только один ребенок стоял и молча смотрел на дико кричавших братиков. Молодая красивая женщина, ей было чуть больше тридцати, успокаивала всех по очереди, но пуще всех заливался малыш в коляске. Лифт никак не приезжал, все три лифта застряли на других этажах и не двигались с места.
Из соседней квартиры вышел невысокий мужчина в синей форме. Он выглядел гораздо старше своих лет, ему было чуть больше пятидесяти, и дело не в погрузневшей фигуре, проявившейся лысине, а в лице, злом, большом, но будто бы скомканным в грязную фигу, настолько грубо и мерзко проходили морщины на обвисших щеках. Женщина вздрогнула, а дети, перестав плакать, в страхе смотрели на маму. Самый старший выступил вперед, и пусть ему было всего семь лет, он уперся взглядом в человека в синей прокурорской форме, не желая подпускать его к маме, к братикам. Весь дом знал его, весь двор, все знали, что это стоит та самая X6 или черный Range Rover, брошенные как попало на парковке, умудряясь занять целых три места. И дело было даже не в пропусках на лобовом стекле, уже по номерам, по явному запаху этого человека все понимали, что здесь не стоит парковаться, и поэтому его машина всегда была свободна, никто не парковался рядом, тем более не запирал «прокурорскую тачку». Иногда он ставил обе машины возле дома, ленясь загнать одну на подземную парковку, где у него было два места.
– Лешенька, иди ко мне, – прошептала женщина, подзывая старшего сына. Мальчик послушно подошел к матери, часто озираясь на мужчину.
– Не могли в другое время, – сквозь зубы процедил мужчина, нервно взглянув на детей. Он стал рыться в портфеле, не заметив, как камера слежения повернулась к ним, а огонек стал часто мигать. Пришел лифт, и он бросил сквозь зубы, – Езжайте первые.
– Спасибо, – прошептала женщина и втиснула всех в маленький лифт, в который с трудом помещалась их большая коляска.
Они уехали. Мужчина тыкал пальцем в кнопку вызова, не понимая, почему все лифты застряли внизу. На лестнице послышались шаги, камера повернулась туда, проводив сбегавшего вниз жильца, и вновь уставилась на мужчину. Внутри кнопки вызова что-то зажужжало, мужчина недоуменно посмотрел на погасшую кнопку, ощутив, как вся хромированная панель нагрелась. Что-то проскользнуло в его взгляде, запоздалая догадка исказила страхом его лицо. Он бросился к лестнице, но не успел сделать и двух шагов, отброшенный мощным взрывом в стену. Взрыв был настолько мощный, что вынес внутрь двери ближайших квартир, разнес на части шкаф МОПа, вырвав на свободу потоки холодной и горячей воды, стены выдержали, обрушившись в том месте, куда отбросило мужчину.

Вова вышел из метро и быстрым шагом углубился внутрь квартала. Район был ему хорошо знаком, поэтому он без труда нашел самую короткую дорогу до парка, вдали уже высились башни нового жилищного комплекса, цены в котором Ольга определила как космические. Они как-то подсчитали, сколько им десятков лет потребуется, чтобы выплатить ипотеку, получалось, что около тридцати, если они не будут ничего есть и платить за ЖКХ. Дома красиво смотрелись, совершенно не портя облик старого района, застроенного пятиэтажками и панельными стенами домов.
Он дошел до дальних ворот, где стоял унылый охранник, мельком взглянувший на его удостоверение и бросивший бесцветным голосом, что его коллеги уже там. Вова специально не поехал на машине, получив приказ от Князя съездить на место преступление, и поехал на метро, опередив авангард из прокуратуры, застрявший в заторе на подъезде к третьему кольцу. Возле одного из корпусов толпились люди, стояло много техники, кареты скорой помощи, почему-то сразу три, куча полицейских машин с включенными люстрами, но без сирены, две пожарные машины, стоявшие в стороне без всякой надобности. Вова пошел прямо туда, поднырнув под растянутое ограждение из желтой ленты, на ходу вытаскивая удостоверение.
– А, приехали, – хмыкнул полицейский, ехидно усмехнувшись. – Вашего мочканули, где ваши генералы, чего не едут?
– Скоро приедут, не переживай, – усмехнулся в ответ Вова.
Из подъезда выносили труп в черном мешке на носилках. Это было что-то бесформенное, будто нагромождение каких-то обломков, мешков, ему вспомнились кадры старого фильма, где в холщовых мешках тащили кое-как разрубленную тушу быка. С момента взрыва прошло менее часа, он как раз успел к выносу тела. Вова подбежал к машине, санитары положили тело в труповозку, полицейский и судмедэксперт долго вчитывались в удостоверение, майор махнул рукой, разрешая. Санитары немного расстегнули молнию на мешке, показывая содержимое. Внутри были останки человека, так можно было судить по этому месиву из костей и горелого мяса. Голова была прямо перед ним, но как он не вглядывался, а разглядеть лицо потерпевшего Вова не смог.
– Будем делать экспертизу, так вряд ли кто-то опознает, – сказал судмедэксперт. – Формальность, но надо сделать.
Вова закивал, в метро он изучил личное дело полковника юстиции Трощука Алексея Михайловича, его лицо хорошо запомнилось, такого раз встретишь и не забудешь. Тело закрыли и задвинули подальше внутрь машины.
– У нас тут свидетель задержан, что делать с ними? – спросил майор Вову.
– А что с ним? – удивился Вова.
– Пошли, сам увидишь, – майор махнул своим подчиненным и повел Вову в подъезд.
В служебном помещении, где располагалась комната охраны, сидела молодая женщина с четырьмя детьми, самый маленький мирно спал, остальные дети были перепуганы насмерть, как и их мама.
– Следователь Зотов Владимир, можно просто Владимир, – он показал удостоверение и сел рядом с женщиной на стул, она и дети сидели на узком диване.
– Конкина Оксана, а это мои сыновья, – она посмотрела на детей и улыбнулась, тревога спала с ее лица, а веснушки загорелись солнечным светом. Вова невольно засмотрелся на нее, чуть располневшую после родов, с мягкими добрыми чертами лица, ласковыми и испуганными голубыми глазами, с кокетливой челкой, щекотавшей нос. Он думал, а какого цвета у нее волосы: русые или рыжие? Женщина поправила косу и, улыбнувшись уже ему, сказала. – Мы ничего не видели. Мы спустились вниз, не успели выйти из подъезда, как прогремел взрыв. Мы сели в лифт первыми, а он остался на этаже. Сегодня что-то происходит с лифтами, очень долго едут. С утра мне муж сказал, что пришлось идти по лестнице.
Вова внимательно слушал ее рассказ, вежливо, но не отводя взгляда от ее глаз. Он не видел страха, ужаса от понимания того, что на их этаже случился взрыв и погиб человек. Когда она говорила о нем, Вова ощутил холодность в голосе, незаметные нотки презрения. Вся предварительная информация о происшествии была ему известна, что взрыв был на двадцать втором этаже, что прямо перед взрывом с этажа спустилась семья с детьми.
– Скажите, пожалуйста, Оксана, вы хорошо знали своего соседа? – спросил Вова.
– Нет, мы не общались, – глаза ее вспыхнули гневом, но она быстро погасила его в себе, открыв перед ним притворную улыбку. – Мы видели его в новостях, о нем часто говорили, но я не вникала в суть, сами понимаете, дети, они отнимают все время.
– Да, у вас прекрасные ребята. Настоящие защитники, – Вова подмигнул старшему, сидевшему прямо и смело смотревшему следователю в глаза.
– Он плохой и злой! Папа много ругался с ним, – начал было мальчик, но мама торопливо перебила сына.
– Ой, не слушайте, Леша такой фантазер!
– И