стали просто высокими людьми… Наконец, они решили вернуться к людям, оставшимся на поверхности планеты. В дальнейших поколениях атлантов все более и более затемнялось сознание Легов в душах людей, и постепенно люди утратили воспоминание о своем происхождении, только в Ордене Тамплиеров хранятся эти знания, и задача Ордена собрать воедино всех, в ком воплощены Леги, и напомнить им об их миссии».
Информации было не густо. Собрать всех носителей загадочных Легов, указать им их место и задачи – дело, конечно, достойное. Но, увы, все это очень абстрактно. Мне нужны не духи, а конкретная вещь. Прежде чем продолжить поиски, я была обязана узнать, почему ни Катрин, ни ее пра-пра…бабка – француженка так и не открыли ЭТО людям.
Я пробежала глазами последние строки, написанные неровным старческим почерком: «Рыцарь закончил свой рассказ и произнес, обращаясь ко мне:
- Будь гордой и смелой. Дорожи рыцарской честью, будь мужественной и стойкой в борьбе со злом. На пути тебя ожидает много препятствий. Главная твоя задача – в помощи близким, в совершении добра.
- От мрака к свету! - отвечаю я с благоговением в сердце и соглашаясь со всем вышесказанным.
Посвящавший слегка ударяет меня правой рукой по плечу, имитируя традиционный удар плашмя мечом при средневековом рыцарском посвящении. И вручает голубую восьмиконечную звезду и белый холщовый пояс.
- Бери эту звезду, как символ мира восьми измерений – мира ангелов, промежуточного между миром людей и архангелов. И пояс – символ чистоты сердца…
Как давно это было. И так много мне довелось еще испытать и узнать за долгие годы. Все, что я пыталась уничтожить в огне перед арестом, кажется теперь детским лепетом по сравнению с дальнейшим опытом. От моего дневника почти ничего не осталось. Но я не решилась сжечь его полностью. В последний момент выдернула из огня, надеясь укрыть в надежном месте. К счастью, мою обгоревшую тетрадь не нашли при обыске. И теперь, на закате жизни я решила дописать сюда пару строк. Мне удалось раскрыть код и прочесть заключительную часть письма из старой шкатулки. Соловки стали для меня не только испытанием, но и серьезной школой жизни. Мне открылись многие истины. Я встретила удивительных людей. Ранее, на занятиях в Ордене я приобщалась к Великим Тайнам разумом, через познания. Здесь же сама душа раскрылась Иным Мирам. Зашифрованные записи, которые я, наконец, прочла по возвращении из заключения, подтвердили мои предчувствия. Я была не тем человеком, который раскроет тайну тамплиеров. Конечно, я поехала в Ригу, нашла старое кладбище и фамильный склеп. Но читать заклинание я не стала. А печать рыцарей с древним письмом предпочла оставить в надежном месте под охраной Святого, там же в Риге».
Так я и не нашла ответ на мучивший меня вопрос. Прав был гипербореец. Если он, конечно, был в действительности. Взглянув на часы, я крайне удивилась. Если я спала, то не больше пяти минут. Дневник Катрин я решила оставить себе, а старую шкатулку вернуть семье Антона. Расстраивал меня тот факт, что письмо француженки Катрин оставила в Прибалтике. Я опять зашла в тупик. Но разгадка была где-то рядом. Я была твердо уверена: то, что я ищу, в Риге. Скорее всего, на кладбище. Заниматься вандализмом, да еще вслепую, мне совершенно не хотелось. Необходимо найти письмо и постараться его перевести. Для начала я включила радио, и стала вызывать своих помощников-духов. В первую очередь я настойчиво звала Антона. Тишина. Вернее, шумы. Потом попробовала достучаться до моего нового друга Рэнка, ловя себя на том, что с каждой минутой чувство реальности посещения Атлантиды усиливалась. Рэнка также не внял моему зову. На всякий случай пару раз произнесла имя Сантей. Но и тот не вернулся поговорить со мной. «Возвращаются только терминаторы»,- обиженно произнесла я где-то услышанную глупую шутку. Так что, «погода была нелетная», и в эфир никто не вышел. Я представила себя со стороны, требующую кого-то из музыкального центра. На что тот отвечал лишь возмущенным шипением. Ну и картина! Первый претендент в психушку. Не надеясь более на помощь со стороны, я стала размышлять: «Скорее всего, Антон нашел письмо, перевел его и отправился на кладбище. Домой он оттуда уже не вернулся. Значит, письмо или его перевод должен был быть с ним. Если только заклинание не слишком простое. Тогда он мог его заучить, а письмо оставить в доме подруги Катрин. Мог быть и третий вариант – тайник находился не в доме, а где-то в другом месте, о котором Антон каким-то образом узнал, и оставил там свою находку. Об этом лучше не думать. Шансы на успех в этом случае сводились к нулю».
Я стала вспоминать, в какой одежде был Антон, когда я провожала его в ту роковую поездку. Была середина сентября. Уже не жарко. Моросил дождь. Я отчетливо представила, как мы стояли в тот день на перроне. Антон был очень возбужден. Почти не слушал меня. Отвечал невпопад. Ему не терпелось поскорее со мной распрощаться и предаться своим размышлениям. Такое поведение жениха меня очень беспокоило. Я нервно теребила застежку на молнии его ветровки, борясь с желанием отправиться вместе с ним. Желание, увы, было несбыточным. Я поцеловала его, пожелала удачи, правда, так и не поняв, в чем, и отправилась домой, не дожидаясь отправления поезда. Мне он объяснял, что последнее время очень увлекся историей. Новое хобби, так сказать. А в связи с этим он, якобы, заинтересовался своими корнями. В принципе, ничего предосудительного я в этом не видела. Когда возникла возможность съездить на историческую родину, он не мог удержаться и тут же попросил приглашение у друзей его покойной бабушки.
Черную ветровку я вспомнила. В том, что на нем были джинсы, я тоже была уверена. И, скорее всего те, которые он купил незадолго до этого. Рубашки мой друг не любил еще с детства. Значит, под ветровкой была либо футболка, либо толстовка, карманов в них нет. Поэтому, письмо надо было искать в куртке и джинсах.
С этими мыслями я отправилась в дом Антона. Отдать ключ от комнаты Катрин, а заодно, улучив момент, порыться в вещах.
Анна Степановна встретила меня радушно. Вручая ей ключ, я сказала, что моя знакомая осталась довольна просмотром комнаты. Но пока еще думает. Та, нисколько не расстроившись, пригласила меня на свои пироги. Извиняясь, что придется немного подождать, пока они допекутся.
- И Кирилл Сергеевич скоро подъедет. Он будет очень рад тебя видеть, - сказала она, удаляясь в кухню.
Вот так удача! Даже напрашиваться не пришлось. К тому же я с удовольствием пообщалась бы с Кириллом Сергеевичем, отцом Антона.
- Конечно! Я пока в комнате Антона побуду, фотографии посмотрю.
Прикрыв дверь, я тут же бросилась к платяному шкафу. С краю на вешалке висела та самая черная ветровка, под ней джинсы. По всей видимости, это была одежда, в которой родители забирали сына из морга в Риге. К горлу подступил комок. Поборов неприятные эмоции, я начала обшаривать карманы. Письмо оказалось в куртке. Это был небольшой лист пожелтевшей от времени бумаги, исписанный с двух сторон мелким почерком. Я продолжила поиски, надеясь, что найду еще и перевод. Но такого подарка судьба не преподнесла. Мне предстояло самой найти способ перевести эти средневековые записи.
Письмо было разделено на две половины небольшим интервалом. В заключительной части буквы были написаны более аккуратно, как бы отдельно друг от друга. Я сразу догадалась, что мне нужен именно этот фрагмент текста. А все остальное я уже читала в письме к господину Карелину. Над переводом я пыхтела почти до утра. Как и ожидалось, безрезультатно. Я скрупулезно перепечатала весь текст в компьютер. Прогнала его по всем электронным переводчикам, какие только могла найти в Интернете. Радовалась я лишь тому, что завтра воскресенье, и бессонная ночь мне не страшна. Конечно же, я вновь не удержалась от попытки поймать по радио голоса. Пару раз мне показалось, что я расслышала какие-то слова. Одно из них было похоже на «шифр», другое на слово «волна». Я подумала, что меня просят сменить волну. И последовала совету. Но сколько ни мучилась, везде были только одни шумы. По чату тоже никто не объявился. Часов в восемь утра я не выдержала и отправила смс Стасу. Он закончил иняз, и одним из языков у него был французский. Я выбрала наугад слово из зашифрованной части письма и задала вопрос, не французский ли это?
Через минуту раздался звонок, и я услышала сонный голос Стаса:
- Привет, солнце мое! Это что еще за «эсэмэссекс»? Да еще в такую рань?
- Стасик, извини, пожалуйста, что разбудила, - залепетала я, оправдываясь. – Книжку читаю, интересная очень… Слово попалось, очень важное по сюжету. А перевода нет. Забыли, наверное. Написано только, что французский.
- Нормальные книжки надо читать, а не каких-то безграмотных авторов. Во французском даже близко таких слов нет.
- А какой-нибудь другой язык это слово не напоминает?
- Нет. Ложись-ка ты спать. А то к вечеру будешь, как сонная муха. Ты, кстати, не забыла, что мы вечером в кино собирались?
- Да, конечно помню, все, ложусь спать, - поспешила я распрощаться, и отключила телефон.
Про предстоящую встречу я абсолютно забыла. Мы не виделись всего три дня. Но мне показалось, что прошла целая вечность. Так много случилось за это время. Мир вокруг стал каким-то другим. И Стас остался в другой, безвозвратно ушедшей для меня жизни.
Неожиданно мой компьютер подал голос, возвещая о получении сообщения. Мне все-таки решили помочь! «Друзья с того света» подкинули для размышления несколько слов: Алеф, Тае, Бет, Шит. Дальнейших комментариев не последовало. «Ну, сама доброта, - подумала я. – Нет, чтобы просто прислать мне перевод! Так они решили мне еще загадки загадывать». Я записала эти слова на лист бумаги. Как оказалось, не напрасно. Потому что в эту минуту по непонятной мне причине компьютер вдруг завис. С большими трудами мне удалось его перезагрузить. Не теряя времени, я пошла по уже испытанному пути – ввела этот «бред» в поисковую систему Интернета. Сайтов мне выдали огромное количество. Потому как ничего сверх загадочного в этих словах не было. Это были названия букв древнесемитского алфавита. К счастью, интересующая меня информация нашлась очень быстро. На одном из сайтов я прочла: «некоторые фрагменты библейских текстов зашифрованы с помощью шифра, который назывался атбаш. Правило шифрования состояло в замене i-й буквы алфавита буквой с номером n − i + 1, где n — число букв в алфавите. Происхождение слова атбаш объясняется принципом замены букв. Это слово составлено из букв Алеф, Тае, Бет, Шит, то есть первой и последней, второй и предпоследней букв древнесемитского алфавита». Пока я распечатывала текст, Сантей любезно прислал мне еще одну подсказку: это был алфавит французского языка четырнадцатого века. Не успела я выдернуть из принтера лист бумаги с такой важной для меня информацией, как на мониторе начали происходить невероятные вещи. Программы сами собой начали открываться и закрываться. Замелькали загруженные на диск фотографии. Затем экран вдруг потемнел и перестал подавать признаки жизни. «Не иначе, вирус», - отметила я. Но сейчас не было времени прочувствовать эту неприятность. Роль заслуженного
