Солдат Васька

оказался фашист один в ночном лесу, он-то хорошо знал, что фашисты не были поклонниками одиноких ночных прогулок. Но Лосеву было уже всё равно. Он понял, что это конец. Сейчас фашист выстрелит, а у него от боли в животе нет сил даже рукой пошевелить, не то, что вскочить и дать отпор. А тут ещё этот ужасный сапог, давящий на грудь. Жаль только, такие были разведданные!

Лосев вдруг разозлился. Боль стремительно отступила, и он, собрав все свои силы, дёрнул ненавистный сапог. От неожиданности фашист упал, автомат вылетел из его рук и шлёпнулся в темноту. Фашист тут же вскочил и бросился на Лосева. Но Лосев был уже на ногах. Боль в животе бесследно прошла, как будто её и не бывало.

Конечно, силы были неравны. Огромный гориллообразный фашист и Лосев, на целую голову его ниже. Этакие, Голиаф и Давид военного времени. Лишь только эта аналогия промелькнула в голове Лосева, он мгновенно несказанно развеселился. Нет, врёшь! Не так-то просто взять Лосева. Недаром, он Пётр – камень. А значит, не сгибаем. Подавишься, фашист поганый, этим камешком! И на всякого Голиафа есть свой камень и свой Давид!

Они сцепились в яростной схватке. Откуда у Лосева только силы брались. Фашист напирал, но и Лосев не собирался сдаваться. За спиной Лосева вцепилась корнями в землю толстенная сосна, а справа и слева ощетинился шипами густой подлесок из шиповника и малины. Он прижался спиной к сосне и мельком взглянул в бок. Внизу чернел крутой обрыв, склоны которого также густо поросли шиповником. Отступать Лосеву было не куда. И он пошел в атаку.

Как-то в детстве в одной из мальчишеских драк Лосеву сильно досталось по горлу в том самом месте, где у него предполагался кадык. Ощущение было препоганое и Лосеву ещё долго было противно в горле. Потом брат объяснил ему, что это запрещённый прием и Лосев в честных ребячьих боях никогда им не пользовался. Но видимо, где-то подспудно, в глубинных тайниках сознания воспоминание об этом приёме, хранилось про запас, на самый непредвиденный случай. И теперь этот случай настал.

Всё произошло в мгновение ока. Лосев с разворота, вложив в удар всю свою ярость, что было силы хряснул фашиста ребром крепко сжатой ладони по кадыку. Фашист на мгновение замер и стал судорожно хватать ртом воздух.

Лосев не стал ждать продолжения, и бросился в овраг. Он рассчитывал спрятаться где-нибудь среди кустарника, а затем, по возможности, прокрасться к фашисту и, оглушив ссади, вывести из строя. В том, что фашист будет его непременно искать, Лосев не сомневался ни сколько. И он не ошибся, фашист взревел и ринулся за ним.

Лосев нёсся по склону, и ветки шиповника хлестали его по лицу и рукам, но он даже не замечал боли от царапин. Как и не замечал того, что следом за ним вприпрыжку припустил кот. И вдруг Лосев оступился и кубарем полетел по склону оврага. Он тут же вскочил, но фашист был уже рядом. Он снова бросился на Лосева.

Фашист, по-видимому, неплохо боксировал. И пару раз Лосев ощутил всю весомость его ударов. Фашист был громоздок, так что, вёрткий и проворный Лосев успевал увернуться от его выпадов и в свою очередь нанести удар. Но в какой-то момент он всё-таки дал маху. Кулак фашиста пришелся Лосеву прямо в переносицу.

Перед глазами замелькали яркие вспышки, голова налилась горячей болью, и его повело в сторону. Лосев ещё пытался садануть в ответ кулаком, но почему-то попадал всё время в пустоту. Фашист при этом странно раздвоился, затем соединился вновь. Потом Лосев на мгновение отключился. И этого было достаточно, чтоб фашист завернул ему руки железной хваткой. Другая рука фашиста схватила его сзади за шею и стала пригибать к земле.

Лосев дёрнулся, но это не принесло результата. Вдобавок он получил удар сапогом. Это его не остановило. Лосев лягался и дергался, пытаясь вырваться, но фашист держал крепко и всё сильнее сдавливал шею. При этом он продолжал правой рукой выкручивать Лосеву ладони.
Лосев, что есть силы, саданул фашиста пяткой и, кажется, попал в колено, во всяком случае, фашист тут же снова врезал ему сапогом. Что могла сделать босая лосевская пятка против фашистского сапога?

Другой бы, в этой ситуации, может быть, прекратил всякое сопротивление, но только не Лосев. Лосев был упрям и дерзок, он не любил проигрывать. И он продолжал отпинываться пятками и вырываться. Во всяком случае, живым он сдаваться не собирался. Но фашист был силён. Он пригнул голову Лосева почти к самой земле. Длинная сухая трава лезла в нос, противно щекотала лицо. Лосев попытался сдуть прилипшую к носу травинку, не получилось.

– Пф-пф, – снова подул на нос Лосев. Но, дурацкая соринка не поддавалась.

И вдруг, Лосев почувствовал, что хватка ослабла, и тут же лес огласился отчаянным, полным ярости и боли воплем. Лосев дёрнулся ещё раз и вырвался. Он ринулся на фашиста и замер в удивлении.

Фашист судорожно размахивал руками, силясь сбросить с себя неизвестно откуда свалившийся на его голову кошмар. Всё было тщетно. «Кошмар» не собирался попадаться в руки своему врагу. Всякий раз, как только рука фашиста тянулась в его направлении, «кошмар» обрушивал на неё град отточенных дерзких ударов.

Лосеву вдруг стало неимоверно смешно. На непокрытой голове этого огромного детины сидел кот и остервенело рвал открытые участки тела своим кошачьим оружием. Всеми четырьмя лапами вооружёнными острющими когтями и всеми имеющимися в наличие зубами и клыками. И это было самое грозное и поистине непобедимое оружие, какое только пришлось испытать на себе фрицу. Услышав знакомое «пф», кот среагировал так, как его учили.

Атака кота была неожиданной и стремительной. В его маленьком сердце проснулись все дикие инстинкты всех предыдущих поколений кошачьих со времён эволюции. Он чувствовал себя, вероятно, тигром, львом, леопардом и рысью в одном кошачьем лице. И кот одержал сокрушительную победу.

Выведенный из строя фашист с залитыми кровью лицом и руками, полуослепший, в изнеможении опустился на землю. Лосеву не стоило большого труда крепко стянуть побеждённому руки, оторванной от котомки лямкой и сунуть в рот кляп, также оторванный от подола рубахи.

Медленно–медленно они поднимались наверх по склону оврага. Деморализованный фашист уже не думал сопротивляться, а покорно брёл впереди. Видел бы он, что было в руках у Лосева вместо оружия! Фашиста бы точно удар хватил, знай он, что Лосев конвоирует его палкой, выломанной на ходу из сушняка, и теперь взятой на перевес, подобием автомата.

А на плече у Лосева гордо восседал преисполненный боевого задора кот и бдительно следил за побеждённым противником. И кошачий хвост явно давал понять, что благородная ярость и негодование ещё не улеглись на дне кошачьей души.

Уже почти совсем рассвело, когда они вскарабкались, наконец, наверх. Там, среди деревьев Лосев нашёл выроненный фашистом автомат.

Так они и шли через лес до назначенного места встречи. Впереди фашист, со связанными руками, стонущий, при каждом шаге и еле передвигающий ноги. Следом, Лосев, еле шагающий от усталости и вновь начавшейся боли в животе, а на плече у него бдительный кот.

В какой-то момент они вышли на лесную дорогу. Тут в оба в раз увидели брошенный посреди дороги мотоцикл. И фашист, собрав последние силы, рванулся к спасительной технике. Хотя руки его были связаны, он видимо ещё на что-то надеялся. Ему удалось вскочить в седло, и он об осколок бокового зеркала стал разрезать веревку на руках.

Тут только Лосев понял, какую он совершил ошибку, связав руки пленному не за спиной, а спереди. Вот-вот фашист перережет веревку и уйдёт.

Лосев нажал на курок автомата. Сейчас очередь срежет фашиста, и прощай «язык»! Но выстрелов не последовало, рожок автомата был пуст. Лосеву стало понятно, почему фашист не пристрелил его сразу. Ага, патроны кончились у вояки!

Лосев в сердцах отбросил ненужный автомат, в тот момент даже не сообразив, что им можно было как следует огреть фашиста. Вцепившись фашисту в ногу, стал тянуть его из седла. Фашист пытался отпинываться, не переставая при этом перепиливать верёвку.

Внезапно Лосеву под руку попала валявшаяся рядом с мотоциклом фашистская каска, и он стал хлестать этой каской фашиста по чему придётся.

Лосев держал фашиста за ногу, лупил каской и орал что-то несусветное. Кажется матом. Слышала бы его сейчас мама! Сказала бы: «Молодец, сынок! Ничего не скажешь, интеллигентный мальчик! Выучился, освоил грамоту!» Эта мысль рассмешила Лосева и придала ему силы.

И он снова орал, и тянул, и бил фашиста каской по спине. Наверное, ему снова помог кот, потому что Лосев видел мелькающий серый комок и слышал жалобное поскуливание фашиста. И они ведь стащили фашиста с седла! Ему так и не удалось перепилить веревку.

Фриц шлёпнулся около мотоцикла и уже не пытался сопротивляться. Лосев пинками заставил его подняться, и они пошли дальше, навстречу разведчикам. Перед глазами у Лосева всё плыло, ныла голова, болел живот и саднили ссадины. Потом он уже не помнит, что было дальше. Кажется, он в очередной раз упал. Нет, сначала свалился фашист. А уже потом в двух метрах от него Лосев.

А разведчики в условленном месте ждали Лосева. Все контрольные сроки уже истекли. Лосев так и не появился. Высланные ещё по темноте на его поиски двое разведчиков вернулись ни с чем.

Ступенчиков, который после исчезновения кота, всё-таки выпросился у командования и нагнал разведчиков, места себе не находил. Он появился уже после ухода Лосева. Вырос перед разведчиками, словно из-под земли, ведя перед собой «языка» – какую-то важную персону в майорском звании.

Этот майор в сопровождении автоматчика и мотоциклиста ехал по лесной дороге и Ступенчиков не мог отказать себе в удовольствии устроить засаду. Догоняя разведчиков, он решил срезать и вышел к лесной дороге. Вот тут-то до его уха и донеслось надсадное стрекотание мотоциклетного движка.

Если сказать, что Ступенчиков видел в темноте как рысь, значит, ничего не сказать. Он не только великолепно видел в темноте, но и мог различить малейший шорох, малейшие оттенки звука.

Лесной человек Ступенчиков был прирожденным разведчиком. Ловкий, смекалистый, дерзкий, он обладал ещё и неукротимой удалью. Этакий удивительный сплав: живой ум и надёжность характера, и внешняя нагловатая бесшабашность. Лихой разведчик, одно слово. Недаром, как только его увидел командир полковой разведки, так сразу захотел иметь у себя в команде подобного молодца. Командир разведчиков сам был не промах, и поэтому умел ценить таких людей.

Ступенчиков заявил, что перейдёт в разведку только вместе с Лосевым. Командование подумало и решило, что боец, внешне похожий на мальчика-подростка, к тому же умный, сообразительный, будет в разведгруппе очень даже не лишним. В разведроте оба пришлись как нельзя кстати.

Там все были как на подбор, Умные, ловкие храбрецы и пройдохи, они такие дерзкие вылазки совершали, что бывалые вояки, только диву давались.

Поэтому, ничего удивительного не было в том, что Ступенчиков решил перехватить фашистов в одиночку. Время до появления мотоцикла у него ещё было, и он хорошо подготовился к встрече. Завалил участок дороги валежником и брёвнами, и подготовил длинную сосновую