есть то, о чем можно только подумать. О чем можно только подумать? Об идеальном, о разумном в собственном смысле слова.
Вы можете быть правы относительно тех людей, которые договариваются до того, что принимают зеленых человечков за таких же реальных существ, как и обычных людей. Безумие заключается в признании необычного, чудесного за обычное, закономерное. Вот тогда обычное кажется необычным, когда необычное принимается за обычное явление. В таком случае человек и теряет рассудок, он перестает отличать иллюзию от действительности, путает берега, то, что лежит по сю, по эту сторону с тем, что находится за гранью, «за кадром», с потусторонним. Результатом такого смешения и являются сказочные, фантастические персонажи, вроде пресловутых инопланетян. Вопрос заключается не в том, что есть ли они в действительности, - конечно, есть, а в том, что их человеческое представление, разумеется, никоим образом не совпадает с их настоящим видом. Может быть, они, вообще, существуют без вида, не имеют видимого нами образа, являются бесформенными в материальном смысле слова.
В результате мы имеем дело не с самими инопланетянами, а со своими страхами, с человеческими фобиями. Одним из примеров такой фобии и является теория «темного леса» в яркой упаковке хорошо продаваемого фантастического бестселлера китайского образца. В лице этого самого Ли Цысиня мы видим человека, который заставил работать читательский интерес на себя, раздув «мыльный пузырь» человеческого страха перед неведомым. Но я такого рода глупостями не занимаюсь. У меня еще есть совесть, чтобы не тешить всякими глупыми сказками наивное, «несчастное сознание» взрослых детей. Темный лес – это явление незрелой человеческой психологии, а не космоса, правда, достигшее космических масштабов, эдакий феномен гиперболы желания невозможного. Феномен внеземного разума многое говорит не о чужих, а о нас с вами, о контакте с тем, что ближе всего нам самим, с нашим Я, неведомым для нас. Его мы принимаем в качестве внеземного разума. И правильно делаем, ибо он явно неземного происхождения, то есть, является не локальным, а универсальным образованием.
- Интересно говорите. Заслушаться можно, - сладким голосом поблагодарила учителя староста.
- Иван Иванович, вы не слушайте ее. Она хочет получить отличный балл, - усмешкой предупредил Захар.
- О чем вы говорите? Я толкую вам о природе превратного ума человека, который все вывернет наизнанку, лишь бы получить бонус в жизни, а вы все еще выясняете отношения. Неужели они и есть главное содержание вашей жизни? Чтобы понять каким перевернутым образом устроен наш ум, мне приходится отправляться во «вторую навигацию», делать «вывих ума».
- Вот поэтому люди и сходят с ума от философии, - умозаключил Евгений.
- Нет, люди сходят с ума не от философии, который компенсирует их умственную недостаточность, но от того, как они живут, а живут они в разногласии со своей сутью, человечностью. Человечность – это наша форма разумности, которой мы ограничены. Выход из нее чреват потерей рассудка. Философия балансирует на грани, предупреждая об опасности выхода за границу, которую очертили людям.
- Черти?
- Что?
- Кто очертил? Черти? – спросил Дмитрий.
- Дима, когда ты, наконец, поймешь, что философия – это не маски-шоу.
- Иван Иванович, это Дима так готовится к завтрашнему stand up´у.
- Ребята, оставьте чертей за чертой философии. Философия – свет, черти – тьма. Эту черту очертили мы, чтобы определиться в том, что мы не черти. Черт вас не возьми.
- Учитель, как вы думаете должны разумные существа вступить с нами в контакт? – спросил Петр, посмотрев Ивану Ивановичу прямо в глаза.
- Если невозможен радиоконтакт или оптический контакт по причине несовершенства нашей аппаратуры или того, что мы не так и не там слушаем и смотрим, то он возможен только, если они прилетят к нам..
Ну, хорошо, они прилетели. И как, и с кем будут устанавливать контакт. Это зависит от того, какие они. Взять, для примера, идею Лема, которую он изложил в своем последнем романе «Фиаско». В нем инопланетяне представлены в нечеловеческом, не гуманоидном виде. Правда, не они, а мы, земляне, полетели к ним. И кого мы нашли там? Тех, кто комплексует, стыдится себя под нашим требовательным взглядом. Но чтобы стыдиться своего вида, надо уже обладать человеческим предпочтением, быть человеком. Иначе не поймешь людей, их реакцию на свой вид и характер. Вот в этом Лем не прав, противоречит сам себе.
Я вполне допускаю, что инопланетные или еще какие разумные существа, а только такие существа могут совершать межзвездные полеты, если судить о тенденции развития человеческой техники и полагать такое развитие естественным для разумных существ, уже наблюдают или приступили к наблюдению за нами. Оговорюсь, то, что мы не можем на расстоянии установить контакт с ними, не означает того, что они не могут сделать это сами, если опередили нас в своем развитии. Только если они опередили нас в развитии, то зачем им нужно устанавливать контакт с нами? Из альтруистических соображений? Или из компенсации чувства одиночества во вселенной? Второй фактор не мене важен, чем первый, если не более. В качестве примера я беру самого себя как социальное существо. Порой бывает так горько от сознания, что находясь среди множества людей, чувствуешь себя одиноким, отчужденным от них и даже от самого себя. Казалось бы, они такие же, как и ты, но они не понимают тебя, и, главное, не хотят этого понимания, - им все равно, - понимают они тебя или нет.
- И не говорите, Иван Иванович. В этом вы абсолютно правы, - поддержал учителя Евгений.
- Хорошо, уж то, что ты понимаешь меня.
- Не он один, - почти хором студенты. уверили его.
- Ну, хорошо, что хоть мы установили контакт друг с другом. Согласитесь, что это бывает редко. Что тогда говорить об установлении контакта с теми, кто не похож на нас или тем более, если они не имеют вида.
- Как это так: не имеют вида? – спросила с огорчением Аня.
- Вот так, просто не имеют… телесного вида, являются безвидными. Зачем тогда путешествовать по материальному космосу, если они, например, не материальные, а идеальные существа. Неужели в таком случае у них будет такая же линия развития, как и у нас? зачем им развивать технику сигнализации о своем присутствии в мире и межзвездного перелета. Где они живут или существуют?
- В другом измерении? – предложил Евгений свой вариант объяснения.
- И как вы это можете истолковать? Зачем существовать в идеальном виде в материальном мире?
- Но ведь существуют ангелы, бог, боги в идеальном виде? – спросил в задумчивости Руслан.
- Или они существуют в нашем сознании, которое не материально, а идеально? - переспросил вдруг Иван Иванович. – Действительно, почему бы нет?
- Как, Иван Иванович, вы хотите сказать, что бог – это плод нашего больного воображения? – глумливо спросил Дмитрий.
- Почему обязательно больного? Такого, какое у нас есть. Почему идеальным существам не существовать в идеальном измерении? Ведь именно сознание имеет такое измерение. Кстати, так проще устанавливать контакт с такого рода существами.
- Но в таком случае, не являются ли они созданиями нашей фантазии? - спросила Дарья, усомнившись в этом.
- Пусть так. Пускай они плод нашей фантазии. Что в этом плохого?
- Но тогда они иллюзорны. И мы таким образом не решаем проблему нашего одиночества в материальной вселенной, - резонно заметил Евгений.
- В ваше время пародистов уже иллюзорны сами человеческие состояния. Это уже не они, а их смешные симуляции.
И вот что я думаю: не являются ли образы фантастики не только плодом человеческой фантазии, но и результатом влияния на нее внеземной разумной силы? Не инспирированы ли эти образы этими самыми инопланетянами, которых мы в прошлом считали духами, в которых мы говорили.
Но мы ли творили или они сами нам подсказывали то, что думали? Мне интересно: они тоже думали или уже знали реально то, что или о чем мы только могли подумать? Такое предположение я называю "аргументом от инспирации" в качестве контраргумента аргументации теории "темного леса".
- Мягко говоря, странное предположение. Неужели авторы произведений сочиняют своих героев под диктовку муз, которые, в конечном счете, и есть их создатели? – спросил Петр, сильно удивившись.
- Бери больше и кидай дальше. Я, вообще, думаю, что мое Я, как и твое, совсем не мое и не твое, а наше, общее. Это общее уже как всеобщее и есть духовное Я, божественное. В нем мое и твое только чувство Я.
Скажу честно, - завел свое волынку Иван Иванович, - я вам откровенно завидую, завидую тому, что у вас много времени на то, чтобы заниматься любимым делом. Я мечтал в детстве не о белом хлебе, - мое детство было уже не голодное, как у моих родителей, - а о том, чтобы быть звездочетом, stargazer’ом, сидеть в горах и смотреть в небо в телескоп, составлять протокол наблюдения за траекторией движения звезды по законам небесной механики. Потом я прочитал у Альберта Эйнштейна, что он таким образом отдыхал от семейных дрязг и выяснения отношений с начальством, коллегами и общественностью.
И в самом деле, чем я занимаюсь на работе? Я краду у себя драгоценные часы общения с идеями. Но если я не буду с ними, с моими идеальными друзьями, говорить и узнавать что-то умное из этих бесед, то о чем мне говорить с вами? О ваших оценках? Увольте.
- Нет, Иван Иванович, не говорите с нами о наших оценках, - попросила его Аня.
- Щас, - изрек Дмитрий. – Ради чего тогда мы явились сюда?!
- Вот видите! И он не одинок, - таковы многие преподаватели и доморощенное начальство. – Впрочем, о чем это я? Все о том же, а хотелось бы поговорить о вечном. Но разве вы дадите мне возможность поговорить о нем? Взять ту же религию, которая приватизировала разговоры о вечном.
- Теперь достанется и попам, - шепотом поделился Петр своей уверенностью с соседкой Ириной.
- Не скажи, - возразила соседка и попросила его не мешать слушать.
- Они присвоили себе наследие тех, кто пришел и ушел, истолковав их слова на свой лад.
- А, вы, на свой, - предупредил его Дмитрий.
- Дмитрий, не мешай мне говорить. Или тебе есть, что сказать по существу вопроса?
- Куда мне!
- Тогда не кудахтай.
- Куд-куда?
- Туда-туда, куда ты понял, - сказал, усмехнувшись, Руслан.
- Ребята, вы сбили меня с мысли. Так вот. Религия начинается с любой точки прямой, остановки в пути, которая становится привилегированной точкой зрения как пункта отправления, истока веры, откровения. Куда же ведет путь? Туда же, откуда начинается, но это неведомо идущему. Правда, он может догадаться. Однако это уже не религия, а мистика. В религии главное вера. Верпа во что? В то, что признается безусловным. Для чего? Разумеется, для веры. Но что является безусловным для веры? Естественно, она сама. Именно она возводится в догму как бесспорное утверждение, с точки зрения которого все можно оспорить в качестве ереси,
