полумраке за руку, удерживая.
–Что ещё? – насторожился Ронове, резко выдёргивая руку.
–Господа, добро пожаловать! – прошамкал некстати появившийся хозяин, выхватывая свечами в полумраке церковников. – Господа желают отужинать?
–Желают. – Ронове отмахнулся от Тойво, даже оттолкнул его, несильно, но значительно и конкретно – не лезь! – и прошёл внутрь, за хозяином.
На счастье церковников-убийц и к несчастью Ронове – двор был забит путниками.
–А чего это здесь так много народу? – не выдержал Ронове удивления, пока хозяин расчищал ему и Тойво путь к последнему свободному столу.
–Люди идут, господин, – ответил услужливый трактирщик.
–Куда идут?
–К Церкви Святого Сердца обращаются, желают искупить грехи свои и получить защиту от лихого зла, что обретает форму, господин, – трактирщик усадил путников и приготовился слушать их пожелания.
–К церкви… – повторил Ронове, с запоздалым сожалением думая о себе. Молодом и напористом, наглом, и…давно уже несуществующим.
–Нам горячего. На пять порций, – мрачно сказал Тойво.
Трактирщик сделал большие глаза, испуганно кивнул и метнулся на кухню.
–Народу много…– продолжил Тойво, оглядывая зал. – Не люблю когда так много.
–А что, свидетелей боишься? – спросил Ронове. Он смотрел прямо на своего соратника, ждал его реакции, желал убедиться в том, что правильно понял происходящее.
–Свидетелей добродетели бояться не следует, – Тойво тоже понял, чего хочет Ронове.
–Тогда ты бы не последовал за мною, – возразил Ронове. – А ты пошёл. Хотел предупредить?
Ответить Тойво не успел, да и не желал, не знал он ответа. Сегодня должно свершиться то, что правильно и законно, и проблема лишь в том, что Тойво не готов был мириться тем, что это произойдёт тайно, словно они убийцы. А ведь это не так. Они каратели. Они служители Церкви и это значит, что личное ощущение не имеет никакого решения и не влияет ни на что.
Но Тойво не удалось разразиться внутренним монологом на эту тему – появились и остальные их спутники, без труда прошли к ним, сели, при этом Марк и Винс, которые заняли стулья рядом с Ронове, как бы случай но отсели от него чуть поодаль.
Появился трактирщик, составил на маленький стол, где даже троим было бы тесно, не то, чтобы пятерым, по миске супа. В мутно-жёлтой глади пузырился жир, и плавали кусочки картофеля, укропа, лука и куриные шкурки. Правда, варево было горячим и от этого оставалось ещё хоть сколько-нибудь съедобным.
–Постой-ка, – Ронове легко остановил трактирщика и показал знакомые уже листовки. – Ты видел этих людей? Это враги церкви! Укрывать их, привечать или оказывать содействие – преступление.
Трактирщик был честным. Он был подслеповат, буквы расползались у него перед глазами, но он упрямо вглядывался в лист. Ему очень хотелось помочь власти, настоящей власти, но…
–Я их не видел! – в огорчении признался, наконец, трактирщик.
–Не видел или не помнишь? – уточнил Тойво с той же мрачностью, наплевав на просьбу Ронове следовать положенному поведению.
–У меня хорошая память, господин! – трактирщик даже обиделся. – Я вас заверяю, что в моём дворе таких не было!
–Ладно, всё! – Ронове спрятал листовки, – раз хорошая память, будешь знать и помнить их имена и лица. Если появятся – сообщишь.
–Да, господин.
–Этот суп всё, что ты нам можешь дать? – Ронове отодвинул от себя миску с супом, не скрывая отвращения.
Трактирщик спохватился и метнулся на кухню за кашей и заветренными пирогами.
–Куда дальше? – спросил Брэм, не скрывая насмешливого тона. – Ходить по улицам и искать? Эй, вы не видели…
–Молчи, – посоветовал Ронове, – Тимешоар большое место. От того трактира не так много дорог.
И снова молчание. В таком же скорбно-тревожном молчании доели скудный ужин, в дурном настроении разошлись по спальным, которые услужливо предложил им трактирщик. Загвоздка, правда, была в том, что из-за наплыва посетителей места для всех не было. кому-то надо было поселиться с Ронове и Тойво взял это на себя.
Сомневающемуся Брэму сказал, напирая на каждое слово:
–Так будет спокойнее.
Брэм просветлел, полагая, что понял, а Тойво, глядя на то, как снимает плащ и ложится Ронове в последний раз в свою постель, чувствовал, что милосердие выходит ему боком. Тойво всё ещё не нравилось происходящее. Это не было похоже на суд. На затравку, на охоту, но не на суд! Нельзя никого вытаскивать из постели и резать ножами. Даже самое светлое дело не заслуживает такой грязи. Правосудие от того и остаётся правосудием, что оно праведно и публично. Что оно не таится по темноте.
Ронове лёг, закрыл глаза и стал ждать, когда его убьют. Он понимал, что в присутствии Тойво ничего не сможет сделать, что их больше, и ему нужно уповать только на свои силы да на молитву.
«Господи, прости меня, грешного, пощади меня, пощади мою жизнь. Я обрёл искупление и хочу его пройти полностью. Господи, услышь меня, грешника…» – мысли Ронове путались, он почувствовал, как страх подступает к нему. Лежать и ждать неизвестности… да, это во много раз страшнее, чем даже лицом к лицу оказаться с древним вампиром Владом!
Скрипнула половица и Ронове напрягся всем телом. Рука скользнула вдоль туловища, нащупывая в потайном кармане складной нож, освещённый святой водой. Ронове не открывал глаз, изображал спящего, но каждая клеточка его тела была напряжена до предела.
Только бы не выдать себя. Только бы не сжать зубы и не зажмуриться.
Тойво промучился в постели полчаса, наконец, понял – так нельзя! И решился, поднялся, стараясь не нарушить ночной тишины, сполз с кровати, скрипнула под ногами половица, но Ронове не проснулся.
Тойво приблизился к постели осуждённого предателя – тот мирно спал, дыхание его было мирным и тонкое одеяло приподнималось в безмятежности. Может быть, Ронове даже что-то снилось?..
–Боже! – взмолился тихо Тойво и протянул руку к плечу Ронове, желая разбудить его и предупредить.
Это всё, чего он хотел.
Ронове ощутил движение у своего уха. Он был охотником, его инстинкт был безошибочен и прежде, чем рука Тойво легла ему на плечо, Ронове совершил змеиный бросок, и, не примериваясь, всадил по рукоять нож в плоть Тойво.
Тойво охнул, и запоздало дёрнулся, боль, ужас, непонимание и обида отобразились в его лице, затем он с изумлением перевёл взгляд на кровоточащую в животе рану, и на Ронове…
–За…ы-ы! – выдохнул Тойво что-то невразумительное. Но Ронове не позволил себе дожидаться крика или ответного удара, и резко вытащив нож, всадил его уже выше, одновременно наваливаясь всем своим весом на Тойво.
Ронове был моложе, сильнее, тренированнее и после недолгой молчаливой борьбы с умирающим соперником, Ронове остался победителем. Тойво же умирал.
–Сучьи дети! – Ронове сплюнул кислую слюну, поднялся на ноги. – Хотели убить меня, да? Я вас всех сам убью. Ненавижу!
Он пнул почти бездыханного своего соперника, не зная, что у одного Тойво – умирающего Тойво и было желание спасти, или хотя бы предупредить Ронове.
Ронове отдышался. Вряд ли у него было много времени, и это означало, что надо действовать. Он с трудом – мёртвое тело всегда почему-то обмякает и становится ещё тяжелее живого, перетащил Тойво на свою кровать.
Ронове не церемонился и пару раз приложил своего «убийцу» головою о ножки кровати, пока подтаскивал его к постели. Затем с трудом уложил его на своё место и, тяжело дыша, укутал его своим одеялом с головою.
Теперь на месте Ронове лежал труп его «врага». А сам Ронове получал небольшую передышку. Хотел бы он, конечно, увидеть лица своих убийц, когда они увидят, как лихо Ронове обыграл всю затею! Но времени не было. и возможностей.
Как назло – в небе висела круглая и яркая луна. Она прекрасно освещала землю под собою и для того, чтобы скрыться во мраке, придётся бежать быстро и приложить немало усилий.
Но Ронове был бешеным от своей победы над Тойво и готов ко всему. Кровь, закипевшая в его венах, до этого сдерживаемая от напряжения, расходилась и пульсировала. В голове шумело, в ушах слегка звенело, но Ронове упрямо продолжал действовать.
Он подошёл к окну – старая, рассохшаяся деревянная рама. Что ж, небо услышало жажду жизни! Небо дало такую хлипкую раму – Ронове легко открыл её – свежесть дыхнула ему в лицо и отрезвила на мгновение, прояснила сознание.
Но нечего ждать!
Ронове перебросил ногу на подоконник. Сердце бешено стучало, ну, небо…помоги!
Он выбирался из окна быстро, не замечая ни мелких порезов, ни царапин, ни ушибов. Перемахнув через подоконник, оказался на тонком карнизе, цепляясь за который, достиг сточного желоба и уже по нему, без всякой жалости к своим рукам, сполз на землю.
Лаяли собаки, но так, лениво, для порядка, стонали филины вдалеке, луна висела в небе…но Ронове не позволил себе и духа перевести. Оказавшись на земле, он вскочил тотчас, закрыл полами плаща голову и метнулся в тень, где подхватив с телеги какую-то вонючую и пыльную рогожу, набросил её на свою голову и ломанулся прочь от страшного постоялого двора, на вторые, третьи и следующие улицы Тимишоара.
Где-то позади Ронове оставлял за собою несбывшиеся шансы на восстановление доверия Рене, на спасение, на другой путь и тело своего врага…
Полночи, между тем, соратники Ронове дождались с волнением. Как и договаривались, Делин дожидалась их в одной из спален и была лихорадочна:
–Сегодня мы свершим правосудие! – повторяла она каждые пять минут, пока полночь только приближалась. От этого легче было только Брэму – это подбадривало его.
Наконец срок подошёл. Кратко помолились о заблудшем брате–Ронове, и, приготовившись, вышли в коридор.
–Каждый из нас должен ударить! – шепотом повторяла Делин. – Он должен почувствовать на себе весь наш гнев.
Но у дверей спальни Делин уже не была такой яростной. Ронове она знала лучше других и прекрасно понимала, что если что-то пойдёт не так, она не успеет и глазом моргнуть, как он постарается её убить, мерзавец такой!
–Ты ударишь первым, – Делин повернулась к Брэму, – а я буду читать приговор. Пока ты будешь это делать.
Брэм тоже не был в восторге от сложившихся обстоятельств, но отступить под взглядом товарищей и после слова (убедительного слова) Делин ему было невозможно, и он кивнул, хищно прищурился, похлопал себя по карману, где уже припрятал орудие сегодняшней кары.
Они тихонько вошли в комнату Ронове, и…
–Окно? – тихим шепотом спросила Делин, заходя второй. – Зачем окно?
Происходящее решительно ей разонравилось. Что-то было не так. одна постель была смятой, ковёр под ногами тоже. В лунном свете мирно спал Ронове, укрывшись с головою.
–Где Тойво? – спросил Винс громким шепотом. Он был у дверей и боялся, что его не услышат.
–Сбежал, должно быть! – такой вариант развития событий Марка устраивал. Тойво явно не желал участвовать с ними в карательной акции и вот. Оказался трусом!
–Ему же хуже! – пообещала Делин, но из-за спины Брэма так и не показалась, спряталась за ним, чтобы если что, удар пришёлся не по ней.
Брэм как зачарованный приблизился к постели своего недавнего соратника, ставшего теперь врагом, огляделся на товарищей. Марк кусал губы, Делин не дышала, Винс, вытянув шею, наблюдал за ним – про контроль за коридором он напрочь забыл.
Сейчас вершилось правосудие. Церковное
