46. Зелёная бочка
Водитель Иван Тихонов зашёл отпроситься на час с работы. Завтра утром ему нужно было съездить к зубному. Я предложил ему чаю. Он согласился. И рассказал об одном случае, когда его здесь, в Приобье отогревали чаем. В то весеннее утро он собирался ехать на автомобиле «Урал-375» на другой берег Оби в посёлок Октябрьское. Там нужно было забрать спецодежду, обувь для работников СМУ и средства индивидуальной защиты. Это всё можно было увезти и на лёгком «Уазике», но он сломался, а забрать эту амуницию было нужно, потому что ледовую переправу вот-вот должны были закрыть.
Со мной поехал и инженер по охране труда Батаев. Вообще-то он был когда-то ветеринарным врачом, но на севере такой работы не нашлось, и он занялся техникой безопасности. Когда мы уже собрались ехать, подошла кладовщица Оля и попросила завести на АЗС в Октябрьском три двухсотлитровых железных бочки из-под смазочных материалов. Мы быстро погрузили их в кузов.
- Красная, жёлтая и зелёная, как светофор, - заметила Ольга.
- Кататься будут по кузову и греметь, - заметил водитель Тихонов.
- А вы придавите их сверху чем-нибудь, хотя бы вон тем поддоном, а сверху бросьте кусок швеллера, потом вернёте.
Упаковав таким образом груз, мы поехали. Дорога пересекала три магистральных трубопровода, по ним газ и нефть шла в Европу. Они были проложены внутри двухметровых железобетонных колец, а поверх колец была песчаная насыпь, давно утрамбованная. Обь в этих местах широкая, километра три от берега до берега. Уже заметны были первые признаки весны, появились забережники – уровень воды поднялся, и у берегов талая вода выступила на лёд. Правила дорожного движения предписывают водителям высаживать перед ледовой переправой пассажиров, но этого правила никто не соблюдает. Никому неохота тащиться три километра по льду пешком. А водителю не нравится ждать пассажира более получаса на той стороне. Иван на всякий случай сказал Батаеву держаться за рычаг открытия правой двери.
Когда до берега оставалось уже меньше ста метров, «Урал» вдруг резко провалился под лёд. Потом Ивану рассказали, что весной лёд совсем не такой как осенью. Он уже не отламывается большими льдинами после прогиба, пористость способствует тому, что он проваливается небольшой площадкой чуть шире и длиннее автомобиля. Как пыж, вырубленный из старого валенка специальной просечкой. Так получилось и в этот раз. Батаев, державшийся за рычаг двери, выпрыгнул сразу. Он с подножки прыгнул на крепкий лёд, даже не замочив валенки.
Водителю же повезло меньше. С его стороны лёд провалился не около дверки автомобиля, а на два метра дальше. Тихонов дольше выбирался из-за руля и оказался по пояс в воде. Когда он добрался по крошеву до твёрдого льда, его одежда уже сильно намокла, и он сам был в воде по плечи. Тут он вспомнил про пассажира и огляделся. В том месте, где провалилась автомашина, Батаева не было. Водитель сначала запаниковал, подумав, что тот не успел выпрыгнуть и ушёл на дно всесте с машиной. Потом он увидел бегущего по дороге в панике ветврача и понял, что тот остался живым. Тихонову же надо было как-то выбираться, он попытался вскарабкаться на лёд, и почувствовал, что не может этого сделать. Одежда и обувь намокли и тянули его ко дну. Нахлынула досада. Неужели здесь, вот так печально закончится его жизнь? Вода утащит тело под лёд, и унесёт в Карское море. И никто не найдёт. Что ж, чему быть, тому не миновать. Как быстро проносятся воспоминания в такие минуты. С огромной скоростью перед глазами пронеслись детство, служба в армии, свадьба, рождение дочери. Дочь – вот кому будет особенно тяжело без него. Говорят, что дети могут простить родителям всё кроме смерти. Иван посмотрел на небо и по свойственной ему привычке подумал с иронией, что сейчас бы самое время вмешаться высшим силам. Хотя бы ради дочери!
И тут его снизу что-то очень сильно толкнуло в ноги, да так, что он почти весь оказался на твёрдом льду. Сдирая в кровь пальцы и ломая ногти, Иван по-пластунски, а потом на четвереньках рванул по пористому льду от майны, в которой остался автомобиль. «Что это было?» - пронеслось в голове, Иван повернулся на спину, посмотрел на небо, потом его взгляд переместился на то место, откуда он только что выбрался, если точнее, то его выбросило. В крошеве льда плавала зелёная бочка. У водителя потекли из глаз слёзы: «Кто-то дал отмашку зелёным светом!» - пронеслась в голове ироничная мысль. Поедем по судьбе дальше, на разрешающий зелёный! Потом он начал подниматься на ноги. И поглядел на правый берег Оби.
На берегу стоял вахтовый «Урал» с оранжевой будкой. От неё к Тихонову бежали люди – пять человек. Они быстро переодели его в сухую куртку и брюки, предназначенные для пониженных температур, валенки, и повели к вахтовому «Уралу». Уже сидя в будке и допивая вторую кружку чая, он понял, что Батаева в машине нет. Оказалось, что он рванул бегом к ближайшему населённому пункту мимо встречной машины. Спускавшиеся по длинному спуску люди в вахтовом автомобили видели, как провалилась и ушла под лёд их машина, как «бежал беглец быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла». Водитель прибавил газу, стараясь успеть на помощь. Сидящие в кабине видели, как водитель медленно погружается в крошево льда, цепляясь за сколькую льдину, и как неведомая сила вдруг выбросила его на лёд. Потом все поняли, что бочка, сначала прижатая поддоном и швеллером, каким-то чудом всплыла в нужном месте в нужное время, когда надежда на спасение таяла на глазах. Видимо машина немного накренилась, провалившись колесом в непрочный грунт дна, а течение в этом месте было слабым.
А вахтовый «Урал» уже разворачивался, чтобы вести Ивана в ближайший медпункт.
Когда Батаев вернулся на предприятие, все от него отворачивались. А начальник вызвал его к себе в кабинет и сказал:
- Пиши заявление на увольнение по собственному желанию. И уезжай на Большую землю. Здесь тебе уже никто руки не подаст, не говоря уже о том, чтобы взять на работу. Расчёт и трудовую книжку получишь сейчас же. Поезд «Приобье – Свердловск» отходит рано утром. Собраться успеешь. Уезжай подальше. Здесь молва о таких распространяется молниеносно. Уже к вечеру о тебе будут знать во всех вахтовых посёлках.
Вовремя прогревшись в вахтовой машине чаем, Тихонов даже не заболел. Всё закончилось благополучно. Встреча с женой и дочерью после вахты была особенно трогательной, Крепкий мужчина опять не смог сдержать слов, такие обычно не стыдятся слёз радости.
Потом мы поговорили о превратностях и зигзагах судьбы.
47. Дублёнка
Вахта приехала на один день раньше начальника участка. За эти сутки я уже изучил обстановку, и вечером, как всегда, за чаем докладывал её руководителю участка Вячеславу Александровичу. Докладывать было особо нечего. Начинать работу было почти нечем, бригады провели смену не на основных работах, а на подготовительных.
- Большой мешок цемента весом в одну тонну, который я оставлял месяц назад, чтобы начать каменную кладку канализационной насосной станции, «испарился» - докладывал я начальнику участка.
- Ты выяснил, куда он делся? – поинтересовался начальник.
- Да, неделю назад приезжал главный инженер Валера, и произвёл бартер с торговой организацией. Одна тонна цемента ушла в торговую сеть, а Валера уехал в головную контору в новой дублёнке.
- Цемент на ком-то числился?
- Да он и сейчас у кладовщицы на подотчёте. Придётся списать, у меня осталась небольшая экономия за счёт рационализаторского предложения. Спишем!
Богатства Севера осваивались с большими потерями. И не только по причине сурового климата, бездорожья и прочих трудностей. Значительная часть выделяемых ресурсов попросту разворовывалась. Сварщики и монтажники в свободное от работы время собирали по окрестностям цветные металлы и с вахты везли домой на поезде тяжёлые сумки. Дома это всё сдавалось в пункты приёма. Прорабы посылали на работу в другие организации технику за наличный расчёт. Часть полученных денег расходовалась на заправку баллонов кислородом, пропаном, на угощения заказчика, а часть исчезала бесследно. Рассказывали, что в начале девяностых некоторые прорабы умудрялись зарабатывать за месяц вахты на однокомнатную квартиру. Потом техники стало гораздо меньше, потому что никто её не ремонтировал, а новой не поставляли, да и квартиры подорожали.
Однажды начальник участка привёз с собой племянника начальника СМУ:
- Это Иван. Он будет у нас прорабом на стажировке. Дашь ему один КрАЗ, пусть он использует его в личных целях. Я ничего не могу сделать, приказ есть приказ. Придётся выполнять.
По иронии судьбы водителем выделенного самосвала был племянник главного инженера. Вот они вдвоём и катались по посёлку, искали себе работу, заправляя самосвал за счёт предприятия.
Вот в таких, в том числе, созданных искусственно, тяжёлых условиях осваивался Север. О том, как уводили деньги в вышестоящих эшелонах – как-нибудь в следующий раз! Вообще-то, что об этом рассказывать, это неинтересно, об этом все знают и без меня.
48. Эвакуация
Однажды вечером за чаем, разговорились с механиком о том, как человек обретает веру в Бога. Кто-то делает это после долгих духовных исканий, логических рассуждений, а кто-то и в результате сильного стресса. И мне вспомнился рассказ учительницы физики Лилии Михайловны. Она рассказывала о своей бабушке, которая в трудную минуту разуверилась в Боге. Я и рассказал Ивану Михайловичу об этом случае.
[justify]В 1941 году Лилия Михайловна должна была пойти в первый класс одной из школ Ленинграда. Когда началась война, её вместе с матерью и бабушкой эвакуировали в Сибирь. Здесь она потом и осталась. Однажды на уроке физики она рассказала об одном эпизоде во время переезда. Поезд ещё не успел доехать даже до Москвы, как на него был
