Почти не видя происходящего, через силу заставляю огонь полыхать во мне, и чувствую, как организм покидают последние капли ангельской крови, как тошнота подступает к горлу – тело сопротивляется и тушит пожар, но вдруг что-то холодное и влажное касается носа. Снежинка…
- Смотрите, с потолка идет снег! – шепчут мои ученики.
- Настоящий снег! Но откуда он здесь? – восторгаются люди в зале. Впереди у ребят финальная песня, которую мы готовили совместно и в которой я играю главную роль, но знаю точно – они справятся без меня. И, довольный собой, исчезаю со сцены, пока ученики и зрители отвлечены красивым явлением природы – снегопадом.
Обессиленный, перемещаюсь на улицу возле Холла и падаю на землю. Меня не хватает, чтобы двигаться дальше. Поднимая веки, в расплывчатом контрасте вижу, как спокойным шагом ко мне направляются три ненавистные черные фигуры на шахматной доске жизни – Ладья, Ферзь и Пешка, но, теряя сознание, улыбаюсь – маленькая девочка получит мой прощальный подарок. Проснувшись утром она откроет глаза, босиком подбежит к окну и закричит от радости: «Мама, папа, на улице снег! Я попросила Господа и Он услышал мою молитву!» Разве ради этого не стоило пожертвовать собой?
Танцуя вальс вместе с ветром, крупными хлопьями снежинки падают с неба, застилая белым покрывалом деревья, крыши домов, улицы, Лос-Анджелес и всю Америку, а я закрываю глаза и чувствую, как кто-то с силой хватает меня за руки и куда-то тащит. Улыбаясь из последних сил, ощущаю, как сознание медленно покидает эту реальность и наступает так ненавистная мне полная тишина…
Двадцатый аккорд. На темной стороне.
Я просыпаюсь в кромешной тьме от холода и боли. Не могу шевелиться. Едкий запах сырости и бензина раздражает нос, и, кажется, от этой вони меня сейчас стошнит. Паникуя, рвусь с места и тут же падаю на влажный пол – конечности затянуты колючей проволокой, и горячей струйкой по рукам течет кровь, не останавливаясь, как это было прежде. Я уязвим? Это не сон? Не шутка? Адская боль дает понять, что игры кончились. Для того, чтобы умереть, всего-то надо было устать до изнеможения... Эх, знать бы об этом раньше... От удара об пол в голове усиливается посторонний звук и снова мир исчезает в небытие...
Боль в голове, терпеть которую нет сил даже в бессознательном состоянии, заставляет выть. Напряженное тело сокращает мышцы, причиняя еще больше страданий. Пробую шевелить руками – острый шип въедается в тело, углубляясь в кожу и раздирая запекшуюся кровь, и опять горячая жидкость стекает по конечностям вниз. Как же вырваться из плена, если не могу даже произнести слово «help»? Да и кого просить о помощи, если вокруг никого нет, кроме глупого ангела, который не послушал старшего товарища и опять все сделал по-своему? Теперь в помещении горит тусклая лампа, иногда подрагивая от скачков напряжения. Подвал. Меня держат в мерзком затхлом подвале какого-нибудь дома. Рядом со стулом, к которому привязано мое тело, свалена стопка летней резины и подо мной растекшееся пятно - черная жижа. Справа и слева, и, думаю, сзади тоже, одинаковая картина – отсыревшие бетонные стены, такой же мокрый пол и всюду грязь. И самым страшным из моего положения является то, что я прикован не просто к стулу, а, видимо, к тому самому аппарату для промывания мозгов. Из коридора к нему тянется веселый пучок проводов – синих, красных, зеленых и еще много каких. Из меня будут делать послушную марионетку, и лишь теперь мне по-настоящему страшно.
До боли знакомый звук – удары железных набоек о пол. Шаги все приближаются и, наконец, передо мной появляется Ладья.
- Доброе утро, Аарон, или как там тебя зовут по-настоящему? Александр? Авраам? Или, может быть, Гавриил? Или все-таки Дэвид? – Том Адамс хватает меня, беспомощно связанного, за подбородок. На мужском лице зияют ожоги третьей степени, еще не зажившие, почти свежие – следы от моих пальцев. Он пришел отомстить за нанесенный ущерб красивым некогда чертам, - Чего молчишь, мой мальчик? Нравится? Ничего, скоро ты станешь таким послушным, как щенок. Я давно мечтал завести себе лабрадора. Умные, говорят, преданные. Из тебя выйдет хороший пес, породистый!
Он гладит меня по спутанным волосам и наносит удар по лицу. Во рту появляется вкус крови, в ушах – звон. И нет сил ответить. Нет сил даже послать его к черту...
Из тени на свет выходит еще одна шахматная фигура, Ферзь – толстый и жадный Чарльз Блэкстоун. Его не меньше Тома забавляет мое положение, но он не улыбается, а просто смотрит на меня как на вещь. Главный спонсор корпорации садится на корточки и, не отводя глаз, произносит:
- Что же ты не послушал Питера? Сейчас сидел бы у камина, грелся и пил мятный чай с шоколадными пряниками, как ты любишь, Дэвид, - его противная физиономия расползается в подобии улыбки. «Ах, Артур, за что же ты так со мной? Почему ты написал этот проклятый дневник? Что ты хотел этим сказать? И почему я вдруг поверил, что могу стать счастливым? Слышишь, Аарон Бейли, никто тебе теперь не поможет, потому что глупые самоуверенные болваны никому не нужны. Ты отказался от Хранителя, любящая тебя Мишель сейчас с Дэвидом, а не с тобой, твои друзья на кладбище. Ты снова взмолишься о пощаде? Снова будешь просить Небеса забрать тебя назад?» Я не знаю, что делать... Слезы катятся по щекам. Бросаю взгляд на Тома. Он берет меня за волосы, но я мотаю головой.
- Посмотрите-ка на него! Брыкается!
Из темноты я замечаю волчий взгляд. Вот подала голос и третья, самая изворотливая фигура на шахматной доске: пешка. Спокойным шагом он приближается ко мне и со всего размаха бьет кулаком в нос, который и так уже не чувствую. Горячая кровь обагряет рубашку и пачкает дорогой пиджак, на котором не осталось, кажется, ни одного чистого места.
- Ты – ангел? – смеется он, задаваясь вопросом. - Ах, бедный ангел, - еще один удар приходится в то же самое место, что и первый.
- Ты, наверное, думаешь, что люди звери, но, посуди сам, эгоистичная тварь, когда-то ты поступил также: ради своей мечты уничтожил ни в чем не повинное дитя. Как тебе не стыдно только после этого жить и мечтать о счастье?
- Не вам судить… что… было в моей… жизни. За свой… поступок я… наказан, а вы? – кровь во рту мешает говорить, но слова сами слетают с губ, и за них я получаю еще один удар. Пешка ждал, чтобы отомстить мне за нанесенное оскорбление, и сейчас наслаждается моментом. Должен признать, у него очень хорошо получается бить в те места, которые без того саднят и ноют. Мое тело – сплошной кровоподтек, мой шанс на спасение – равен нулю. Это, Аарон, ваш подарок на день рождения. Не стоит корчить гримасу – его готовили с особой тщательностью и, уж поверьте, празднование только начинается. Впереди фейерверк...
Пешка в шахматной партии обычно не играет важную роль, ее подставляют первой, но бывают ситуации, когда она атакует, и в итоге, грамотно распорядившись неказистой фигуркой, игрок побеждает. Для Тома Адамса и Чарли Блэкстоуна пешкой выступает не кто иной как Джейкоб Ламберт. Он единственный из всей корпорации питает ко мне настолько сильную ненависть, что готов на все, лишь бы отомстить.
- Что же ты не вырываешься, не применяешь свои способности? Нет сил? Ты всегда считал, что никому не подвластен, почти провозгласил себя новым Богом, но теперь, Аарон Бейли, мы охладим твой пыл. Уж больно горячий! - он смеется удачной шутке.
- Так. Хватит с ним играть! Кончайте! – приказывает Ферзь.
- Чарльз, дай насладиться этим моментом! Потом будет уже не интересно! Посмотри, что он сделал со мной? Сколько теперь денег потратить на операцию? – Адамс демонстрирует Блэкстоуну обезображенную часть лица, и тот морщится.
- Ладно, только недолго. Но учти, паренек нам живым нужен.
Адамс получает разрешение, и, черт возьми, приятно слышать, что я нужен живым, хотя, неизвестно, что и лучше в моей ситуации.
- Милый мой Аарон, что же ты такой неблагодарный? Я относился к тебе как к сыну, защищал, не давал в обиду, а ты вот значит как? - удар по почкам, отчего изо рта снова идет кровь. Я опускаю голову, но Том хватает меня за волосы и с силой поднимает вверх. - Знаешь, а мисс Нортон сделала правильный выбор, променяв тебя на Дэвида.
- Откуда… ты… знаешь? – мой голос хрипит и срывается. Меньше всего хочется, чтобы в таком беспомощном состоянии надо мной еще и надсмехались.
- Так и быть, удовлетворю твой интерес. Будем считать, что это последнее желание, которое я исполню для тебя перед тем, как ты начнешь исполнять наши. Думаешь, в современном мире трудно найти одного единственного ангела? Артур в своих записях более чем подробно описал, чем ты отличаешься от людей. И потому, мой мальчик, можешь даже не пугать ни меня, ни Джейкоба. Нам нужно лишь одно, и, поверь, ты будешь экспериментировать на невинных жертвах до тех пор, пока у тебя не получится сделать человека бессмертным, а потом подаришь сей щедрый презент корпорации «МИР». Как тебе перспектива? Бедняжка, после сумасшедших нагрузок твои силы совсем иссякли, а новых не появится, увы. Да, отличный выйдет четвероногий друг. Обещаю, имя менять не стану!
Собирая остатки сил в кулак, рвусь вперед.
- Ничего не выйдет! – волной моей ненависти Тома отбрасывает в сторону, но Джейк бьет сзади по затылку, после чего реальность перестает существовать для меня, и на время появляется лишь пустота.
♫ ♪ ♫ ♪ ♫
- Он готов, - слышу я голос Ламберта и вздрагиваю, ощущая легкий заряд тока, идущий от кисти руки и до самого мозга. Это не сон, а страшная реальность. Игры кончились, Александр.
- А знаешь, - Джейкоб вдруг решает поговорить со мной по душам, его грубый надломанный голос раздражает меня не хуже заряда тока, только что проведенного по венам, - мне казалось, что такой парень, как ты, должен был заметить, что к его телу присоединен жучок… Я разочарован!.. Ничего не чувствовал в последнее время: покалывание в области сердца, сильная усталость, головная боль? А скоро тебе вообще будет все равно, что с тобой. Потеря личности – это прискорбно и удивительно весело. Твои способности открывают перед нами все двери. Ты ведь можешь перемещаться. Да с таким видом транспорта мы всегда будем успевать вовремя. Я назову этот аттракцион «Ангел-экспресс»! Тебе нравится? Чудесно… Чудесно!
- А расплаты не боишься? – улыбаюсь я, прекрасно понимая, что в моем положении лучше вообще помалкивать, но все-таки запугиваю шакала: слишком рано он пришел полакомиться падалью, ужин еще вполне живой и готовый бороться. Нижняя губа врага подрагивает в нервном тике. Он боится меня. Он боится меня даже в таком беспомощном состоянии. Мысли пытаются найти путь к спасению, хоть тоненькую ниточку, за которую можно рвануть и выбраться из плена, однако я крепко связан, и вот аппарат оживает вновь, демонстрируя готовность к работе.
- А вот интересно у тебя узнать, зачем ты спалил свой дом? До сих пор не понимаю. Шикарный он был у тебя.
- Надоели... призраки, покоя... не... давали. Совсем... меня замучили, знаешь ли… - мне больно говорить, но я не жалею сил. А зачем они нужны? Нет, живым я не дамся. Я не доставлю Джейку удовольствие командовать дрессированным ангелом.
- Заткнись, Аарон, или мне придется усмирить тебя.
- Джейк... А, Джейк? Ты ведь понимаешь, что… я…
