Герой

нахожусь не в своем мире, а в чужом мире, параллельном моему миру. Может быть, незаметно для самого себя, я приспособился к нему, изменившись в этом приспособлении. Осознание изменения помешало бы мне приспособиться к нему. Проще было бы считать, что я никак не изменился, ибо этот мир во многом похож на мой мир.
        Или мир не изменился, а изменилось мое отношение к нему, став параллельным моему прежнему отношению, способу существования в мире? Может быть, мир остался тем же, но я сам стал параллельным своему восприятию его? Чтобы это случилось и в самом мире, а не только во мне, должно было нечто измениться. Что же случилось? Неужели это нечто произошло в ходе моей экзистенциальной медитации? Я помню то, что предшествовало медитации и что было после нее – попадание в параллельную реальность, - но самой медитации я почти не помню, а если и помню, то смутно, как только факт, что она была».
        Так рассудив, Адам пришел к следующим выводам: во-первых, он не один оказался в пограничной ситуации существования в параллельном мире, поэтому этот мир не был только его субъективной реальностью, но он существовал объективно; мера осознания объективности параллельного мира, вероятно, неравномерно распределяется по сознаниям за-параллельных субъектов.
        Во-вторых, мера такого осознания объективности параллельного мира напрямую зависела от способа попадания в него, то есть, от того рода медитации, которая вызвала перемещение «между».
        В-третьих, такого рода перемещения между параллельными мирами возможны, если эти параллельные миры, никак не сообщающиеся друг с другом физически, кроме геометрического сосуществования в одной (или разных?) плоскости вращения «потока становления», могут быть разными измерениями (углами преломления) одного и того же общего и единого мира с заданными условиями и физическими константами.
        В-четвертых, Единственным каналом сообщения между измерениями становится медитация как духовное, интеллектуальное сообщение.
        В-пятых, судя по наблюдениям жители города дураков, в котором оказался Адам с Евой и Каином делают вид, что занимаются обычными городскими и семейными делами: мастерят, торгуют, участвуют в коллективных собраниях, готовят еду, едят, пьют, испражняются, занимаются удовольствиями, наконец, просто «считают ворон» и, разумеется, спят. Это важный вывод. Складывается такое впечатление, что они все делают сонно, как бы во сне, автоматом, тянут жизнь как опостылевшую лямку, которой прикручены к колесу бытия.
        В итоге размышления, сложившиеся в голове Адама, привели его к заключению, что существование в параллельной реальности носит выморочный, условный характер и является превращенной формой самой реальности коллективного сознания как эффекта работы ментальной машины медитации. У него даже создалось такое впечатление, что кто-то намеренно сбивает их как «параллельных субъектов» с толку таким образом, что они собираются в одном месте – граде дураков. Это впечатление еще больше усилилось после бесед Адама с новым знакомым по имени «Иисус». Он попросил Иисуса называть его Йешуа, ибо имя Иисус у него стойко связано с самим Иисусом Христом. Тот же сказал ему, что было бы проще называть его, следуя нотарикону, «Ишой»
        Намедни между ними случился такой разговор.
        - Знаешь, Иша, довольно странное собрание библейских имен мы тут составляем. Вероятно, это не случайно. Соответствуют ли наши имена характерам тех людей, в честь которых нас назвали?
        - Да, я тоже обратил на это внимание. Не знаю, похож ли я по характеру на Иисуса Христа, но вот на Иисуса Навина я, судя по своему боевому пылу, точно похож. Это я так шучу. Но мне нравится мое имя из-за двух букв: «йоды» и «шины» в его составе. В каббале буква «йод» как самая маленькая буква в еврейском алфавите (י), изображающая десницу (руку) и означающая указание на точку, источник излучения жизни, имеет смысл знака связки двух сфер (сфирот): Милости (благодеяния, добродетели) и Красы (чувства прекрасного) как совершенного творения или создания (Иециру). Числовым выражением «йоды» является десятка (10 или так: 1:0 как бинарная структура - «есть(начало)/нет(конец)»). Йода есть выражение начала и конца, альфы и омеги творения как произведения. Буква же «шин» (ש), изображая свет излучения, свет пламени и означая соответственно его распространение и поглощение, есть знак или буква связи двух других сфер: Славы и Царства Духа, составляющих круг света, домен Бога, окружность, периферию распространения Его Славы, узнавания, пламени, несущем в себе незримую точку начала и конца как «неопалимую купину» спасения.
        Эта точка и есть Я Духа, от которого загораются в нас его образы или души, освещая нашу тьму как молнии и возвращаясь в него на границе мира творения как отражения в нас при смерти.
        Вот этой границей между нашим миром создания и уже Царством Бога как вечного творения является то, что ты называешь медитацией. Точнее говоря, она есть процедура введения в то трансцендентальное состояние, пребывая в котором мы находимся между жизнью и смертью, бытием и не-бытием.
        Кстати, твое имя в каббале означает мир эманации (Ацилут), а твоей Евы – мир сотворения (Брию).
        - Это все интересно, и я ценю твои познания в символологии каббалы, но как ты понимаешь то, что я называю «экзистенциальной медитацией».
        - Я полагаю ты имеешь дело с тем, что соответствует твоему легендарному имени, - с эманацией.
        - Эманацией чего? – спросила Ева, принявшая участие в беседе.
        - Кстати, эманацией этой эманации является ваша связь как мир сотворения, земной рай. Для вас – это параллельное измерение есть образ такого рая.
        - Как это неожиданно, - сказала окрыленная Ева.
        - Ева, я рад за тебя и себя, - сказал Адам с довольным видом, но тут же осекся, заметив, - если прав Иша. Неужели это эманация света знания?
        - Не столько знания, сколько осознания того, что ждет нас и не впереди, а позади, - предположил Иисус
        - Ты намекаешь на то, что в конце жизненного пути мы должны подготовиться к встрече с тем, от чего отошли?
        - Можно и так сказать. Твоя медитация есть испытание не тем, что ждет нас впереди, а тем, что мы оставили позади. Это возвращение к своим истокам.
      - Выходит так, что впереди нас ждет то, что мы оставили позади. Это круг бытия?
      - Да, ты прав. Это круг бытия, - согласился Иисус
      - И мы в центре круга? – спросил в некотором сомнении Адам.
      - Да, если это круг расширения и сжатия. Мы подошли к точке его сжатия, концентрации на себе, на своем Я, которое у всех нас едино по своей форме динамики.
        - Наше Я дает нам возможность быть божественным Я?
        - Мне трудно верно ответить на этот вопрос.
        - Не правы ли имперсоналисты в том, что у человека нет такой возможности? Но они не правы в том, что верховная инстанция не имеет своей ипостаси, своего лица, что она обезличена. У Духа есть лицо. Это – Я. Я думаю, что мое Я есть не дух, а душа, средой которой выступает мое тело. Наш мир – это мир тел. Телесно я, как и все мы, укоренены в материальном бытии. Поэтому мое Я есть то, что привязано к телу, связано им в качестве сознания, сопроводителя тела, даже порой его водителя. Но у нас нет полной власти над телом, ибо оно только есть часть внешнего мира. Даже внутри самих себя, в своем внутреннем мире мы не являемся господами, ибо сознание полностью не принадлежит нам.
        Другое дело, Божественное Я. Его Телом выступает Логос. У Него не душевное тело, как у нас, а Духовное Тело. Он Дух, а его Тело – это Разум, который доступен нам в слове. Божественное Сознание не душевное, а Духовное. Дух или Бог волен проницать все то, что было, есть и будет Своим Всеобщим и Единым Разумом, Он может осознавать все как одно целое, как Самого Себя.
        Мы же как части не вольны быть такими целыми все вместе и каждый по отдельности. Заигравшись в бога, мы способны только на то, чтобы оказаться на Его Месте, на Царствии в ложном, иллюзорном свете, но никак не в Его Славе. В мечтах, в фантазии мы можем быть Богами, но не взаправду.
        Теперь мне понятно, почему восточная медитация есть напряжение ума для его расслабления с целью ослабления душевной привязанности к самому себя, представлением которой и является наше Я. Такая медитация есть упражнение в той, что самопроизвольно практикуется нами накануне смерти.
        Значит, помимо экзистенциальной медитации, которую можно назвать еще и «индуцированной» нашим Я или, просто, «яйной» есть та медитация, которая является заключительной в представлении Божественного Я, которую мы в последний раз разыгрываем в смерти.
        Но где мы находимся теперь?
        - В Лимбе, -вещал Иисус, - на пороге Ада, в шаге от пустого места, пустоты смысла. Мы не способны вместить в себя всей полноты смысла Духовного Существования Бога, потому что наше Я есть только образ Божественного Я. Можно играть роль Бога, быть его героем, но никак не Самим Автором Бытия. Акцентируя внимания на своем Я, мы подчеркиваем только свою обособленность от Бога и поэтому пытаемся встать на Его Место. Но естественно промахиваемся и оказываемся даже не на своем месте, а остаемся, вообще, без места в бытии. В результате мы находим себя на абсурдном месте Люцифера в не-бытии, которое имеет смысл только в отношении к бытию. И здесь, в абсурде не-бытия мы связаны с духом, но это дух уже ничтожества, ничто. Пытаясь стать всем, мы становимся ничем и никем. Ничтожество не мирится со своим ничтожеством, он ищет компенсации в иллюзии. Мир Люцифера – это мир иллюзии, которая живет ложью. Мы отличаемся от него тем, что он впал в ничтожество, а мы в иллюзиях возвышаемся до него.            
        - Странно слышать такое от Иисуса, - заметила Ева.
        - Но я же не являюсь «Новым Адамом», - сыронизировал Иисус. – Я только зовусь Иисусом и понимаю, что участь лжепророка, объявившего себя новым Спасителем, не принесет мне ничего, кроме страдания от наказания и проклятия.
        - Значит, наше место, которое мы зовем «параллельным миром, - это порог ада?
        - Разумеется. Мы находимся на пороге ада, в граде глупости. Сам ад – это град уже бессмысленного безумия. Нам мешает попасть в рай и удерживает у дверей ада наше гиперболическое самомнение. Нам следует реально, а не иллюзорно измениться, духовно преобразиться.
        - Неужели мы уже умерли? – со страхом прошептала Ева.
        - Да, мы умерли для нашего мира, - убежденно ответил Иисус.
        - Нет, я не верю тебе, что мы должны отказаться от нашего Я. Это последнее, что у нас осталось. Пусть оно иллюзорно, но оно есть. Без него нас нет вовсе.
        - Есть Бог.
        - Он есть. Но неужели Он требует от меня отказаться от себя, от того, чтобы быть самим собой, быть Его образом.
        - Откажись от себя и тогда Он станет тобой.
        - Кто он? Уж не сам ли Люцифер? Это твой бог? Ты станешь им, чтобы он стал Богом?
        - Нет. Отказавшись от себя, ты станешь Богом.
        - Кем тогда станет Бог? Мной, что ли? Не смеши меня.
        - Нет, Он станет Иным Самому Себе, полностью Беспредельным, станет не Самим Собой, а за Собой, не имеющим даже в Самом Себе Предела.