- Тебе не хватает выдержки в медитации. Она необходима для полного взаимного проникновения. Тогда и ты, и я окажемся в другом месте. Пока же мы находимся в том же самом месте.
- В каком?
- Не скажу.
- В дураках?
- Какой ты непонятливый. В жопе.
- В лучшем случае окажемся где?
- Ты во мне, а я в тебе.
- Это как?
- Как одна плоть. Это метафора. Какой ты глупый! И впрямь из города дураков. Окажемся на небе, в царстве идей.
- Теперь я понял, что медитацией следует заниматься вместе, чтобы от нее был максимальный эффект.
- Дурачок. Это нам, как Еве и Адаму, можно заниматься такой медитацией.
- Не такой я и дурак, чтобы не понимать очевидных вещей. Как мужчины, я и Каин, раздельно занимались медитацией. Я только думал, он же абортировал себя. Вот почему он исчез.
- Интересная мысль. Сотри себя со своего места и это место будет пусто, а свято место пусто не бывает. Там будет дух. Поэтому ты и не увидел Каина.
- Ева, ты поразительно умна от природы.
- Не говори лишнего, не то мне неловко, что я такая умная.
- Как скажешь, Ева, - сказал, хмыкнув, Адам и, помявшись, признался, - Ева, я это самое, уже хочу заняться медитацией с тобой.
- Точно хочешь? Уверен?
- На все сто!
- Зато я не готова. Я уже предупреждала тебя, что другого раза может и не быть. Раз на раз не приходится. Так-то вот!
- Ну, Ева.
- И не проси! Ты видел, чтобы мед тек скорее из банки, если его потрясти?
- И в медитации так. Куда ты торопишься, торопыга?
- Ну, очень хочется помедитировать, - прямо мочи нет.
- Чего нет?
- Ты издеваешься? Возможности нет вытерпеть твое соблазнительное предложение заняться медитацией.
- Хорошо. Но должно пройти время для готовности к следующей медитации. Запасись терпением.
- Сись. Это я понимаю.
- Не ерничай. И самое главное: чтобы крепко напрячься, следует хорошо расслабиться.
- Я уже весь как натянутая струна.
- Кстати, ты не сторонник струн? Пожалуйста, отвлекись на мгновение, не то наша медитация станет притчей во языцех, просто анекдотом. Ты когда-нибудь видел себя со стороны?
- Сколько раз.
- На мое зеркало и посмотри на себя. И скажи: ты не ответил на мой вопрос!
- Спасибо. Да, и на кого я похож?!
- На Адама.
- С чем себя и поздравляю.
- Полезно бывает посмотреть на себя так, как нас видят люди. Изнутри себя мы не видим себя снаружи.
- И что?
- Да, ничего, если не считать того, что выражение того, что мы представляем и переживаем не соответствует тому, что мы на самом деле думаем, да и чувствуем.
- Интересно. Для тебя переживание и чувство не одно и то же?
- Так ты не говоришь о мысли и представлении, которые, понятное дело, разные. Ты, конечно, как мужчина можешь поразглагольствовать про чувства и переживания. Вы склонны к абстрактным рассуждениям. Но я как женщина все чувствую и переживаю конкретно.
- Как ты понимаешь эту конкретность? Ты чувствуешь чувство? А мысль тоже чувствуешь?
- Ты экзаменуешь меня?
- Нет, что ты. Мне просто интересно, как это у тебя происходит.
- Как у всех других женщин.
- Неужели ты делишь мир на женщин и мужчин?
- Ну, да. Так лучше можно понять и мир, и себя в мире. У тебя не так?
- Так, да не совсем так. Я делю мир не на мужское и женское начало, а на человеческое и нечеловеческое.
- Вот видишь: ты думаешь и чувствуешь, как мужчина, абстрактно. У тебя отвлеченное, абстрактное мировоззрение мужчины.
- С тобой можно согласиться относительно того, что разделение на две половины, делает понятным то, что смешано друг с другом. Но для меня важно не то, что связано с полом, с материей, а то, что есть в душе и на уме.
- Вот это я и называю абстрактным отношением к жизни. Ты отвлекаешься от непосредственности, от того, что нас трогает прямо. Вот поэтому мы, женщины, бываем так непосредственны. И в этом наша слабость. И чтобы не показывать ее, мы бываем скрытны, уклончивы.
- Ага, вот так значит. Ты, Ева, как женщина более живая. Но пугаешься своей живости и для сохранения будущей жизни, которую скрываешь в себе, ведешь себя осторожно.
- Ты опять стал рассуждать.
- Как же иначе понять?
- Для этого нужна интуиция.
- Женская интуиция?
- Она потому женская, что мы, женщины, часто пользуемся ей.
- Вот ты часто говоришь от имени женского коллектива. Зачем?
- Только не подумай, что женщины более коллективные существа, чем мужчины. Это я говорю для того, чтобы подтвердить мою идею о том, что мир делится на мужчин и женщин.
- Ты сказала так, поставив мужчину впереди женщины, потому что так устроен язык, и ты привыкла так говорить или из вежливости?
- Ты даже в вопросе не можешь избавиться от своего мужского резонерства. Тебе все надо объяснить. И я знаю почему.
- И почему?
- Потому что ты вольно или невольно хочешь думать за меня.
- Неправда.
- Неправда потому, что правда колет тебе глаза.
- Нет.
- Нет, да.
- Вот.
- Что вот?
- То, что ты как женщина противоречишь сама себе, говоря: «Нет, да».
- Сказать то нечего. Я говорю «нет» тебе и «да» себе. Вот так!
- Кстати, скажи, как ты думаешь, можно ли без объяснения, выяснения разобраться в том, что именно ты понимаешь?
- Не скажу.
- Это почему?
- Потому что обиделась.
- Вот что значит такое непосредственность. Это обидчивость как реактивное состояние. Не реагируй так остро.
- Все. Я никак не ожидала от тебя такой бессердечности. Ты – грубое животное. Я уйду.
- Ну, и… Никуда ты не уйдешь. Я не отпущу тебя.
- Только попробуй не пустить. Я знаешь, что с тобой сделаю?
- Что?
- Ударю тебя. Вот видишь! При всей твоей непосредственности у тебя хватает такта, ума предупредить меня о последствиях. Но я тебя… ты мне нравишься. И поэтому я не держу тебя. Насильно мил не будешь.
- Ну, и пожалуйста, - сказала Ева и, развернувшись, пошла назад.
Адам стоял и смотрел ей вслед, сожалея о том, что обидел женщину, которую полюбил. Потом пошел за ней, держась на расстоянии, чтобы не потерять ее из виду. Ни о какой медитации он и не думал. Для медитации, что бы ни подразумевалось под этим словом, требуется настроенность. Адам же был в расстроенных чувствах. Между тем всем известно, что человек, начиная с легендарного Адама, есть чувствительное, душевное существо, склонное к переживаниям.
Внезапно Ева остановилась, а Адам машинально продолжал преследовать ее. Она резко обернулась и сурово, нахмурив свои стреловидные брови, молвила грозным голосом: «Что тебе»?
- Ничего. Я просто хотел извиниться за то, что обидел тебя.
- Иди, но молчи!
- Можно рядом с тобой?
- Нет! За мной иди.
- Спасибо!
- Я же сказала: молча… иди, - приказала Ева, сбавляя на пол оборота свой грозный тон после паузы на последнем слове.
Так они и шли. Нет, отходчивый читатель, они шли не день и не два, а только несколько минут.
- Ну, сколько можно. Я уже устал вот так бесцельно идти. «Иди и молчи»! Какая ты… это самое.
- Ты тоже расстроился?
- Конечно, - ответил Адам и тут подбежал к Еве, чтобы ее обнять.
Ева, естественно, милостиво позволила это сделать. Они дошли до перекрестка и перешли на другую улицу. Тут мы и оставим их наедине друг с другом, но запомним то, что Ева так и не сказала Адаму о том, как она различает чувство и переживание, предоставив нам самим с вами, любознательный читатель, разобраться в этом.
Глава пятая. Плод контакта
Уже потом, после удачной медитации, которую Адама пережил с Евой, он почувствовал, что такое переживание и чувство, стал их различать как процесс и результат. Но в его различении была некоторая путаница. Чтобы понять, что такое чувство и переживание, чувство нужно пережить, а переживание следует прочувствовать. Во взаимном отношении друг к другу чувство играет роль понимания, а переживание интерпретации, толкования. Это толкование и понимания смысла, который скрывается в них в виде представления, как того, что представляет одно в другом.
Переживание дает опыт, а чувство – знание. Переживание без чувства слепо, а чувство без переживания пусто, абстрактно. Понимающее истолкование и истолкованное понимание. Пережитое, пережеванное чувство и проницаемое переживание. Переживание дает перезрелое чувство, а чувство дает знать о том, что переживание как познание, как испытание стало знанием, что оно узнаваемо. Если мало чувство, то компенсацией его в переживании может служить воображение, игра воображения фантазией, мечтой.
Адам пережил в медитации с Евой контакт. Ева стала предметом его медитации. Он овладел медитацией в лице Евы и понял, познал самого себя, свое истинное (философское) отношение к жизни.
Для Адама параллельной реальностью, близкой ему, стала Ева. И все же ему было труднее устоять перед соблазном, чем легендарному Адаму, ибо отведать яблочко, то есть, познать ее, предлагала ему не одна Ева. В городе были и другие женщины, которые вызывали симпатию у Адама, соблазняли его. Слаб сильный мужчина на слабый пол, он желает показать свою силу на нем. Адам как обычный мужчина жил с Евой, но засматривался на чужих или не тронутых женщин. Некоторые из них не отводили глаз от Адама. Как нам, увлеченный читатель, не вспомнить тут предупреждение Спасителя о том, что всякий, кто, как мужчина, смотрит на женщину с желанием, с вожделением, уже согрешил, прелюбодействовал с нею в сердце своем. Но как не посмотреть мужчине на женщину, не познать ее, тем более, если она предлагает себя отведать, как райское яблоко? Такова сила желания.
И тут еще вопрос, покрывает ли любовь собою это желание? Одно и то же ли она с ним? Не является ли любовь не только желанием, но еще и жалостью? Не жалко ли уступить желанию и обидеть тем самым близкую? Вот в чем вопрос. Тем более, что люди, а не только одни мужчины, любят засматриваться на чужое добро. Для того, чтобы противостоять соблазну и даны человеку заповеди. Для этого в познании введены и догматы, чтобы человек не отступал от того, что его держит, придерживался бы табу в познании. Табуируется только то, что вызывает интерес. Интерес возбуждается самим запретом. Как писали древние: «Ласки запретной любви слаще дозволенных ласк». Ну, как скажите, строгий читатель, не руководствоваться чувством удовольствия в чувственных делах? Ведь чувство удовольствия не разбирает где свое, а где чужое.
Правда, Иисус говорит о сердце человека, а не о его детородном органе. Сердце есть орган не деторождения, то бишь, чувственности, но чувствительности. Чувствительность – это не чувственность. Чувствительность – это возвышенность в чувствах. Напротив, чувственность – это низменность в них, опошление прекрасного. Сердечность - жалость, а не желание. Значит, кто и в сердце согрешил, пожалел чужое, не свое, тот согрешил. Так, что ли? Это лукавый ход в мысли. Кто в сердце пожелал, тот обманулся в чувствах или обманул