такую свою данность в глазах Бодсюзу. Которая на все его аргументы обязательно найдёт свою контраргументацию.
Но Умник не собирается так легко сдаваться и принять для себя только со взглядов Бодсюзу неизбежное. Тем более, когда он припёрт спиной к стенке, – в его частном случае, задом к полу, – он становится на удивление упрям и упорен, считая, что ему уже некуда назад отступать и он здесь должен принять последний бой.
– Этого явно недостаточно, чтобы быть избранным. – Говорит Умник. А эта хитроумная Бодсюзу-сан вновь ловит Умника на слове, делая как бы вслух подсчёт. – Запишем, умеет логично мыслить. – Что чуть не сдёргивает с места Умника от ярости. Но не сдёргивает. Наверное потому, что злости и кипения в Умнике накопилось мало.
– Может всё-таки сами что-нибудь скажем. Без моих на то подсказок. – Умник делает язвительное замечание Бодсюзу. Но всё бесполезно и она, как говорят в таких случаях, неисправима.
– Значит, начинаешь путь к своему признанию избранным. – Вот же гадина эта Бодсюзу, так изворачивающая смысл сказанного Умником. Где ему теперь и молчать противопоказано, эта Бодсюзу в момент в этом его поступке выявит его умение стойко и хладнокровно переносить поклёпы, оскорбления и другие словесные удары судьбы и откровения. На чём она само собой не остановится, и шаг за шагом будет приближаться к тому, чтобы сесть ему на голову, и оттуда посмотреть на то, как он справляется с тем тепловым ударом, который вот-вот последует непременно. А гадить себе на голову и засорять тем самым мозг, Умник никому не позволит.
– Чтобы путь начать, нужно знать, где это начало и с чего начать. – Говорит Умник. И что сейчас считается за удивительное, то Бодсюзу к нему прислушалась так, как он того хотел.
– Значит, хочешь знать, с чего берёт начало избранность, откуда они берутся? – Как решил думать Умник, то Бодсюзу сейчас задалась риторическим вопросом. И хотя Бодсюзу устраивает любое дальнейшее развитие ситуации по следам этого своего вопроса, она не будет против и такого желания Умника определять свой дальнейший путь.
– Кто есть избранный? – а вот сейчас Бодсюзу-сан точно задалась риторическим вопросом, и не одним при этом. – Что в себя включает избранность? Какова настоящая этимология слова избранность? – как бог любит троицу, Бодсюза, как прежде всего пессимистка, а уж затем атеистка, в независимости от благостного мнения творца, задалась тремя вопросами большой для себя важности. На этом моменте она зафиксировала своё внимание к одной неизвестной точке за спиной Умника, куда он ни за что и он что дурак что ли, чтобы оборачиваться, там задержалась немного, и сфокусировала свой взгляд на Умнике.
– Если сказать самую основу и насколько можно проще, то избранный тот, кто не от мира сего. – С затаённой грустью и тайной, с долей сокровенности в голосе это проговорила Бодсюзу-сан. И вот же чёрт, Умник ей в этом случае поверил. Что так и выражалось во всём его виде. А Бодсюзу-сан, всё это увидев, приободрилась и задала Умнику бескомпромиссный и в чём-то даже провокационный вопрос, раз он подводит под один очень нужный Бодсюзу ответ. – А ты разве не такой? – вот он этот вопрос на засыпку Умника.
– Да, пожалуй, я такой. – Фигурально почесав репу, как говорят в таких несознательных случаях, Умник вынужден признать, что в данном случае Бодсюзу-сан сумела его зацепить, найдя очень верный подход к вопросу сбития его с толку. И здесь нужно в себе иметь особого рода эгоцентризм, чтобы не признать в себе не какое-то там общее подобие, а не на кого не похожую, выполненную в единственном, в таком эксклюзивном экземпляре, человеческую единицу.
– Это всё её психологические штучки. – Решает Умник, а при этом всё же не знает, как оспорить эту очевидность. Вот не может он спорить с очевидностью, и он уверен на сто процентов, что захоти он сейчас всё это оспорить, то Бодсюзу найдёт очень убеждающие его в его неправоте аргументы, а он и не сильно будет с этим спорить. – И что тогда делать? – спрашивает себя Умник, сразу отвечая на этот вопрос. – Разделять общую картину на части и к ним придираться. – Вот что решил Умник. А пока он значит, так задумчиво выглядел и размышлял над словами Бодсюзу, она, определённо читая все эти мысли Умника, продолжает развивать данную тему.
– Человек не от мира сего живёт одновременно в одной и в тоже время параллельной с нами реальности, с определяющими её, действующими законами бытия, как физической основы реальности, так и законами сознания, распределяющей по своими местам понятия этого мира, регулирующей физику мира надстройкой. – Подойдя к кухонному гарнитуру, и остановившись у него, пустилась в свои пояснения Бодсюзу. А вот какое она значение придавала всем этим своим действиям с подходом к кухонному гарнитуру, то в разрешение этого вопроса Умник сейчас не вдавался. – И такое его расширенное сознание и возможность взглянуть на реальность со стороны позволяют ему быть не объектом этой реальности, а её субъективным фактором, который не только определяет эту реальность, а он её может менять не только по своему природному определению элемента этой реальности, по инерции, а он сам является архитектором формирования представления о реальности и затем её реализации.
– Уж слишком заковыристо звучит. Боюсь, что это не для меня. – Можно сказать, что Умник перебивает Бодсюзу. И за это он так и напрашивается палкой по хребтине. Но палкой по хребтине получает не осознавший элемент собственного значения и реальности, кем был Умник до этого своего представления Бодсюзу. А сейчас, когда она ему открыла чакры и глаза на самого себя, пусть пока что ещё отвергаемого его сутью и больше страхом перед тем, что он не справится с поставленными перед ним задачами, – кому больше даётся, с того больше и спрашивается, не нужно забывать этого правила, – он требует к себе уже другого подхода.
И Бодсюзу совсем не удивляет Умника, давая ответ в свойственной ей манере признания его за того, кого он в себе ещё не признал и всеми силами отпирается. – Значит, новое время и мир требует упрощённого порядка своего понимания. И сейчас такие новые установки для него ставятся архитекторами построения мира. – С чем Умник ещё ранее в себе признал, не имеет никакого смысла ему спорить, вот он и не спорит на прямую, пытаясь разрушить такую позицию и взгляды на себя Бодсюзу точечными вопросами.
– Архитекторы мира, это избранные. Правильно я понял? – задаётся вопросом Умник.
– Правильно. – Кивком соглашается с Умником Бодсюзу.
– И я такой не один? – следует новый вопрос от Умника.
– Всё верно. – Соглашается Бодсюзу.
– И сколько нас?
– Столько, сколько нужно этой реальности, чтобы её собой определять и регулировать. Каждый архитектор отвечает за своё направление определения действительности и её формирование. – Даёт ответ Бодсюзу-сан.
– И за какие области настоящего отвечаю…лучше скажу, должен буду отвечать я? – спрашивает Умник.
– Могу только предполагать. – Пространно говорит Бодсюзу. – На начальном этапе, скорей всего, за какой-нибудь секторальный фактор действительности.
– Звучит не плохо, вот только нисколько для меня не понятно, да и не верится. – Делает вывод Умник.
– Имеет значение лишь то, что познаётся. – Реагирует Бодсюзу.
– Хорошо. Я принимаю такой подход к пониманию себя и познанию мира вокруг. – Говорит Умник. – Вот только меня сейчас одно смущает. Раз во мне столько всего заложено и накручено, то почему я даже с собой и этим затруднительным положением справиться не могу. – Добавляет Умник, указывая на своё положение в пространстве, на шпагате.
– Значит, ты этого ещё не так сильно хочешь. – Бодсюзу верна себе, постоянно ставящей в тупик своими заявлениями Умника собеседнице.
– Вот как. – Удивлённо эмоционирует Умник. – И почему же, смею вас спросить.
– В тебе человеческое ещё превалирует над всем остальным, подспудно подсказывая тебе, что демонстрация слабости противнику, где тобой скрывается настоящее положение дел и твои силы, повышает твои шансы на победу. – И вот что в голове у таких людей, как Бодсюзу творится, когда они вот такое выдают вслух, и поди что так и думают. И Умнику только и остаётся, как подтянуть отвисшую челюсть, и выразить одним словом надежду на то, что Бодсюзу не сильно рехнулась. – Психология. – Вот это одиночное слово Умника.
На что немедленно следует ответ Бодсюзу. – Она самая.
– Меня поднимет на ноги? – уже так, за между прочим, задался вопросом Умник.
– В купе с осознанием. – Следует ответ Бодсюзу.
– Чего? – спрашивает Умник.
– Это тебе решать. И ты в общем знаешь. – Говорит Бодсюзу. А Умнику уже осточертело и притом немедленно и щазже всё это слышать в свой адрес, и он в одно мгновение вскипел, автоматной очередью проорав: Не знаю! Не знаю! Не знаю!
И вот же какая, на хрен закавыка и потрясная для него ног с головокружением для его головы фиговина получается. Он себя в на хрен вдруг ощутил выше прежнего своего положения в пространстве, и как он видит по уровню глаз Бодсюзу, то это не только его сознательное решение, а тут имеет место и его физическое положение в пространстве, а именно то, что он стоит сейчас на ногах, и всё благодаря… Бодсюзу? Себе? Или тому неизвестному в себе, в кого его так вынудили поверить? – Нет, я не хочу и меня так легко и просто не заставите во всё это поверить! – прокрикивая, начал себя внутренне расшатывать вопросами сомнений Умник, краем взгляда не забывая примечать, какую ироничную реакцию вызывает всё это его внутреннее шатание у Бодсюзу. Где её снисходительный вид к нему и ко всему, что он делает, уже начинает бесить и выводить из себя Умника.
Впрочем, он не поддастся на эту провокацию Бодсюзу, как он уже понял и сейчас убедился по этому подъёму себя на ноги, имеющую целью его убедить во всё том же самом – он именно тот, на кого они (а Бодсюзу точно действует не одна, а за ней стоят некие влиятельные силы) собираются переложить весь груз ответственности за свои исторические и технологические упущения и то, что они под своим безграмотным руководством натворили тут делов, а он значит, всё это за них расхлёбывай и наводи порядок с риском для своей жизни и тому подобных проблем для себя.
– И в какой части, или области значений мира, я должен наводить порядок? – задаётся отвлекающим от произошедших событий вопросом Умник. А Бодсюзу не собирается скрывать, что она видит, что хочет прикрыть этим вопросом Умник – ещё одно из доказательств её правоты.
И она с лёгкой насмешкой смотрит на Умника, и так уж и быть, даст ему ответ. Но только после того, как слегка встревожит Умника, перекинувшись взглядом с одним из нарциссом, стоящим с правой от неё стороны, и как понял уже Умник, её любимчиком.
– Это только тебе выбирать. – Говорит Бодсюзу, добавляя вслед. – У меня нет доступа к этому сознанию.
– Что-то не верится. – В той же иронической манере отвечает Умник.
– Так и должно в тебе быть. – Поправляет Бодсюзу Умника.
– Может всё-таки дадите мне хоть какую-нибудь подсказку.
– Почему не дать. Дам. – Говорит Бодсюзу. – Всё равно не мне, а тебе решать, что значит то, что я тебе сказала. – Ух до чего же путана и изворотлива эта Бодсюзу. – Открой в себе те области
Всем нам хочется что-то сказать...