своей культуры речи и самостоятельности этикета, и для него отвечать на приветственное слово хмурой неблагодарностью тоже есть бесчестие, захватив рукой простыню, которая по факту неполучения за неё оплаты находится пока что в собственности Умника, поднимается на ноги, и с этого равного с сэнсеем Якагамой пространственного положения (но не по росту, Умник-сан выше на голову сэнсея Якагамы и это тому нужно будет учитывать в будущем, если он решит счесть доводы по своему оправданию Умника неубедительными, и не по положению в доме: сэнсей Якагама всё-таки здесь пока что хозяин, и это уже должен будет учесть Умник-сан, если сэнсей Якагама всё-также сочтёт его здесь нахождение преждевременным, сэнсей Якагама ещё не полностью остыл к Бодсюзу-сан), с нотками уважения в голосе к хозяину дома, сэнсею Якагаме, даёт жаждующий им ответ на его вопрос:
– Моё имя ронин Минамото! Вне зависимости от того, в одежде я или без неё.
А вот это интересное добавление к своему представлению ронина Минамото, говорит о нём, как о цельной натуре, и он так крепко стоит на своих ногах и физически сложен, что ему нечего стесняться своей наготы. Что он и демонстрирует всем тута. Плюс к этому можно и необходимо добавить великую силу духа ронина Минамото, не боящегося посмотреть в глаза опасности и быть заподозренным в не красящем самурая низкопробном поступке – в преступлении против собственности и душевного покоя другого микадо. Ронин Минамото человек чести, и если он сделал подлость по отношению к кому-то ещё, то его, как минимум, к этому подвинули обстоятельства непреодолимой силы, и он не будет выкручиваться и в этом признается.
А так как сэнсей Якагама, как видит ронин Минамото по нему, заслуживающий полного уважения сэнсей, и ему необходимо объяснение его здесь появления в тот неурочный час, когда сэнсея Якагамы не было дома, – а этот факт может вызвать у него по не знанию ронина Минамото различного рода предубеждения в его сторону, – то ронин Минамото будет справедлив к нему.
– Понимаю ваше затруднение, сэнсей Якагама. – Обращается к сэнсею Якагаме ронин Минамото. – Нахождение в вашем доме, да ещё в вашей спальне незнакомого микадо, не может не озадачить ваши рефлексы и чувства, живущие и мыслящие схематично. Раз незнакомый микадо оказался наедине с вашей супругой в спальне, да ещё при этом без кимоно, так красящее микадо, то рефлексы так и взывают к мщению, сквозь пелену ярости не пытаясь подойти к этому вопросу с разумной точки зрения. А она между тем присутствует.
– Короче, ронин Минамото. – Сэнсей Якагама демонстрирует себя справедливым микадо.
А ронин Минамото, как бы он не хотел пойти навстречу сэнсею Якагаме, в порыве чувств не смог удержаться от пространного обращения к сэнсею Якагаме. – Не быть мне ронином, если в моём сердце не пылает честь самурая, требующая от меня быть полностью честным и открытым перед таким же человеком чести, которым вы, сэнсей Якагама, являетесь. – Что было должно оценено сэнсеем Якагамой, уж очень и слишком давно не слышавшим в свой адрес таких приободряющий его дух микадо слов. А то всё рвань и подзаборная пьянь, и разве на такой основе может в микадо устояться дух воина. Вот то тоже. И сэнсей Якагама, чей путь ещё не выбран, а он находится на перекрёстке дорог, само собой и должен был не сомневаться в честности ронина Минамото.
Ведь если всё то, что он говорит насчёт него не правда, чего не может быть по определению себя сэнсеем Якагамой, отлично и лучше всех себя знающего (всё сказанное ронином Минамото в точности переплетается с его мыслями о себе), то тогда получается, что он человек без самурайского уважения, и достоин лишь одного, своего неуважения и презрения в том числе своей супругой, чьё отношение к своему супругу является тем самым маркером по которому определяется достойность человека. В общем, если он человек самый подлый и ничтожный, то поделом ему и его супруга сейчас не изменяет ему с ронином Минамото, а прежде всего ронин Минамото осуществляет свой гражданский долг перед обществом, таким образом указывая на своё недостойное место и положение сэнсею Якагаме.
И сэнсей Якагама, как бы он не был сегодня уставшим, сумел сделать правильные выводы из всей этой ситуации, по делу и без скандала обратившись к ронину Минамото. – Говорите, уважаемый мной ронин Минамото.
– Между самураями не должно быть недомолвок. – Делает заявление ронин Минамото. Что бесспорно также по мнению сэнсея Якагамы, ему согласно кивнувшего. – Как и препятствий для сердечного и по душам разговора. – А вот это знаковое дополнение ронина Минамото почему-то в первую очередь начинает выводить из себя спокойную и чем-то обнадёженную Бодсюзу-сан.
Что было немедленно замечено всеми участниками этого прямого, по-самурайски разговора. И сэнсей Якагама, как человек первого слова под крышей этого и своего одновременно дома, сразу же сделал замечание своей супруге Бодсюзу, позабывшей, что есть такое гостеприимная и хлебосольная хозяйка. – Бодсюзу-сан! – буквально прорычал в её сторону обращение, а затем вопрос сэнсей Якагама. – Икуцу? – И как сейчас же выясняется, то Бодсюзу-сан ещё не забыла крепкого нрава и кулака сэнсея Якагамы, кто считает только до трёх (больше и не надо, как его учили в школе сэнсеев), а затем начинается приведение палкой в чувства того, кто так медленно соображает. Но не это сейчас то главное, что Бодсюзу-сан так сердечно поразило и вдохновило. А осознание того, что они друг друга с полуслова понимают ещё, окатило надеждой на семейное счастье Бодсюзу, и она на душевном подъёме и ног, унеслась вон отсюда, на кухню.
В общем, всё для Бодсюзу-сан разрешилось как того она и хотела. Что, в свою очередь, совершенно не устраивает Умника. Теперь-то ему становится понятно, для чего его посадили на этот шпагат. Его достойно готовят на противостояние с сэнсеем Якагамой, как на поле битвы в его постели, так затем и врукопашную. – Должна же я знать, насколько сэнсея Якагамы достоин его соперник. – Вот так ещё рассуждая Босюзу, выбирая Умника для своих манипуляция со своим супругом.
Но всё это надуманное в одно мгновение Умником, скорей всего, только плод его возмущённого разума, услышавшего в свой адрес такое удивительное заявление, и вместо того, чтобы начать громко возмущаться, он наученный недавним и горьким опытом своего возражения Бодсюзу, начал в своей голове эту симуляцию. А как только эта мгновенная разрядка его разума позволила ему не перегореть разумом, то Умником в ход были задействованы эмоции.
– Кто-кто?! – с неподдельным непониманием переспросил Умник.
– Тот самый. – Даёт лаконичный и сам давай понимай, как надо ответ Бодсюзу. И Умник, раз его об этом итак просят, давая ему широкое пространство для мысленного манёвра, то он не преминет всем этим воспользоваться.
– Я вас понял. – С усмешкой берёт слово Умник. – Вы хотите, чтобы я в себя и в сказанное вами поверил, – для чего может быть вы и посадили меня на шпагат, продемонстрировав тем самым мне мои скрытые возможности (а ведь точно), – да так искренне поверил, что я, воодушевившись, стану всё делать в этом направлении, а вы мне будете в этом плане подкидывать что-то реализующее меня таким образом, выводя меня тем самым на более высокий уровень своей невменяемости. И чтобы это не понять, не нужно быть провидцем или провидицей, как в вашем случае.
И судя по расплывшейся в приветливом удовлетворении Бодсюзу-сан, то её полностью устраивает сказанное Умником. О чём она ему с иронической насмешкой и говорит. – Вот же, всё знаешь, тебе и объяснять ничего не надо.
На что Умник смотрит с другой стороны. – Я понял. – Говорит Умник. – Вас не переубедить.
– В точку. – Даёт ответ Бодсюзу, снисходительно так и выводяще из себя смотря на Умника. Но Умник не попадётся на эту приманку, типа всякий избранный, как минимум, не может стерпеть в свою сторону вот такого неуважения и будет требовать объяснений: Ты чё так на меня смотришь без уважения?!
– Тогда может быть пополните запас самоуверенности во мне. – С вот таким ловким предложением выступает Умник. И, естественно, Будсюзу его не уразумела, переспросив. – Что ты имеешь в виду?
– Да вот хотел бы знать более точней и конкретней что ли, в чём в себе я должен буду упирать, чтобы хотя бы приблизиться к тому образу, который вы во мне обрисовали. Или если не опираться, то подкиньте мне некоторые подсказки насчёт того, что во мне присутствует такое, что заставило вас из может быть тысячи претендентов на это место и звание избранного, выбрать именно меня. Как по мне, то я самый обычный человек, и ничем таким особенным не выделяюсь и инклюзивной дурью не страдаю, как будет более ближе для этого времени. – С расстановкой акцентов в проблемных для себя местах, делает пояснение Умник.
А эта Бодсюзу-сан, и в самом деле ловкая на коварство гражданка. И вон она что в ответ на эту, вполне себе ясную и по делу просьбу Умника, говорит. – Значит, теплеешь сердцем на льстивые и показывающие тебя в хорошем свете слова. – И ничего больше к этому не добавляет, с аналитикой во взгляде смотря на Умника.
А Умник терпеть не может, когда его подвергают вот такому самопознанию, особенно по следам своих провокационных действий, к которым безусловно можно отнести сейчас заявленное Бодсюзу-сан. Определённо рассчитывающей на один из двух рефлекторных ответов Умника. Где при одном ответе, наиболее прогнозируемом, когда он будет всё отрицать на него с таким поклёпом выложенное, она сумеет точно его подловить на румянце своего лица, всегда выдающего его в спорных для души случаях (это когда необходимо соврать для блага дела). Ну а если не на румянце, который он будет оправдывать и объяснять своим затёкшим к полу положением, – кровь мне ударила в голову и не только, – то она запросто сможет у него вызвать не дисциплинирующую реакцию на её щекотание его подмышек, которое ею будет записано в категории хороших отношений к нему.
В другом же с малой долей вероятности случае, когда Умник выразит с прискорбием надежду на то, что он когда-нибудь, – к сожалению вынужден констатировать факт того, что не в этой жизни и не на этой планете, – сумеет понять ту несуразицу и бестолочь, на которую только и способна мною многоуважаемая Бодсюзу-сан, то тогда и поговорим. Что ему грозит ответом палкой. А это тоже не совсем его устраивающий ответ.
Ну а ответил Умник никак не относящееся к этим двум путям хода мысли отклонение. – Видимо понимать людей, говорящих на иносказательном языке, не входит в перечень моих выдающихся и выдающих меня за избранного качеств. – Вот какую ловкость ума продемонстрировал Умник.
И был оценён Бодсюзу-сан, кого очень верно недавне уже оценил Умник, как человека во всём своём упорстве стоящего на одной версии человеческого мироздания и того, что этот мир спасёт избранный. А избранный – это он. – Да какого васаби?! И вообще! – Всё-таки раз за разом внутри Умника отпускается пружина и он себя не сдерживает.
– А вот красноречиво высказывать свою мысль, и значит, перспективно мыслить, то это в тебе есть. – Вот какой новой незадачей контрагрументирует Умнику Бодсюзу. Кому только и остаётся, как развести руки, и принять
Всем нам хочется что-то сказать...