«Доктрина об отсутствии нравственных истин внутренне не противоречива. И возможно нравственных истин не существует»?»
То есть, истины, которые вообще лежат в основе всякого познания и обоснования объективности мира, мышление отодвигает на задний план, делая их почти фантомными. И видимо, это не случайно. Ведь именно стараниями нашего мышления, действующего в угоду нашего Эго, эти чувства нередко подвергаются угнетению и даже извращению посредствам наших волевых усилий. Что же удивительного, что они при этом превращаются в какие-то атавизмы и призраки.
3. Сопряжение нравственных чувств подсказывает идею их схожести с древом, корни которого врастают в почву реальности, благодаря своей врожденной способности к познанию, а его крона – есть воплощение нашего стремления к идеалу. То есть, весь комплекс нравственных чувств можно свести к «сапиентальному чувству прекрасного». Но тогда, быть может, это «чувство прекрасного» и ведет нас к той самой бесспорной, абсолютной истине высшего порядка, которая открывает нам путь к подлинным откровениям разума?
Однако, имея жизненный опыт, мы понимаем, что у «нравственного древа» каждой личности есть собственные признаки. В одних случаях ветви чувственных восприятий, развиты сильнее, а иные суки на этом древе чувств засыхают и даже отмирают. То есть, у каждого человека свой рисунок нравственных качеств. Но отчего же так? Ведь это, как будто, противоречит нашей мысли о том, что высшие идеи участвуют в формировании разума и его базы данных. А тут получается, что из одних и тех же деталей собираются различные механизмы с собственным чувством прекрасного.
Однако никакого противоречия здесь нет. Чувство прекрасного – это плод неких творческих начал разума, которые и позволяют ему формировать «сапиентальную базу данных». Притом эти таинственные начала и следует признать врожденными.
Не стану далее держать интригу. Эти начала известны из нашей «креативной философии».
4. Напомню, что в «креативной философии», или «философии света», утверждается, что наш разум создан по образу и подобию Вселенского разума, который в природе представлен первородной творческой энергией. Поэтому разуму, как и первородной энергии, присущи принципы созидательного творчества. Эти «креативные принципы» отчетливо проявляются в произведениях природы. На их основе строится логос нашего разума, чем, собственно, он и отличается от мышления, которое строится на принципах логики.
Вот эти принципы: «принцип преодоления», «принцип рациональности», «принцип новизны», «принцип преемственности (инерции), «принцип восхождения от сложного к простому, «принцип развития по прямой», «принцип разнообразия и непохожести», «принцип целесообразности», «принцип таинства», «принцип дополнительности (гармонии, любви)».
Эти «творческие принципы» образуют систему, где важен каждый из них, но все же основным мы признаем «принцип дополнительности», благодаря которому существует гармония в природе и логос разума.
Поскольку «креативные принципы» лежат в основе всего сущего в природе, то, надо полагать, и смысл самой реальности заключается в творчестве. При этом креативный «принцип целесообразности» позволяет предположить, что у творчества есть цель. Целью же истинного творчества является созидание прекрасного, или то, что Платон называл «благом». Однако, как мы знаем, красота - понятие субъективное, и значит, также является творчеством. Отсюда ясно, что сама красота строится на тех же творческих принципах, но тогда и целью ее является созидание прекрасного. Таким объектом созидания может быть, например, разум человека.
Из этой короткой справки получается, что Платон был прав, когда говорил, будто душа обладает некими высшими знаниями, приобретенными в божественной сфере. То есть, согласно Платону, душа – это разумная энергия, которая является частью первородной Энергии космоса. Если участие души в создании человеческого разума кому-то представляется спорным, то «креативные принципы» в деятельности разума бесспорны, и значит, они являются абсолютными истинами, которые не могут быть опровергнуты релятивистами. Ведь, согласитесь, даже если этот мир иной, чем мы его себе представляем или его вовсе нет, то для нас он существует, благодаря нашему творчеству, а оно подчиняется фундаментальным принципам.
5. Итак, мы как будто ответили на главный вопрос релятивизма: «Существуют ли абсолютный знания?». Мы говорим: «Да, существуют. И это знание принципов творческой энергии Вселенной, которые лежат в основе развития природы и разума».
Однако не кажется ли вам, что наше утверждение ведет к новым сомнениям по поводу «сапиентальных чувств»? С одной стороны мы утверждаем, что «сапиентальные чувства» наиболее внятное доказательство реальности и познаваемости мира. Ведь в основе их врожденное стремление разума к точному восприятию объектов реальности с помощью физиологических сенсоров. А с другой стороны, корнями нашего нравственного древа, является творчество, которое подразумевает непохожесть наших чувств и представлений о прекрасном. Здесь наши чувства напоминают ту самую листву, которая влияет на развитие растения не меньше, чем корни. И чувства эти могут быть обманчивы или угнетены, а иные ветви, могут быть даже обломаны природными и иными стихиями. Как же тогда быть с познанием истин? Ведь эти истины могут искажаться или даже быть недоступными нашему сознанию, а то и самому нашему разуму.
Более того, сами чувства, как было показано выше и следует из природы логоса разума, зачастую имеют синтетический характер. В них могут сочетаться уверенность и сомнение, приязнь и опасение, желание познать истину и принять истину желаемую. Притом совершенно очевидно, что чувство – это процесс их становления, который длится во времени. И в этом процессе ощущения истины могут меняться в зависимости от самых различных влияний.
Кроме того, наряду с врожденными творческими способностями, человеку присущи еще и физиологические особенности . Так, например, дальтоник не в состоянии различать цвета. В силу подобных особенностей, уже с первых минут жизни у человека формируется его творческая индивидуальность. Происходит это, очевидно, не без редакции « креативных принципов» разума. Из них, например, востребованным может оказаться «принцип преодоления», в ущерб, скажем, «принципу любви» или «принципу новизны». Соответственно, это формирует индивидуальные представления человека о благе и его «базу сапиентальных данных». А это значит, что не все истины ему очевидны, доступны или представляются бесспорными. Прибавим к этому установленный психологами факт, что с течением жизни характер человека меняется, например, оттого, что его разум подвергается различным влияниям в силу действия креативного «принципа дополнительности», когда на разум в разное время и в разной степени влияют мышление, секс, социум, вещизм (деньги) и пр.
Из всего этого, как будто, следует неутешительный для нас вывод о том, что мы не можем положиться на наши чувства. Они, действительно, представляют из себя слишком тонкую материю, сравнимую с энергией. Особенно это касается нравственных чувств. То есть, те принципы, которые определяют сущность разума, могут нами не ощущаться и даже извращаться посредствам познавательной деятельности с помощью мышления. То же чувство совести проявляет свои угрызения в зависимости от культурной среды. В Корее поедание собак является нормой, а в Европе это грозит нравственными муками. Религиозное сознание может определять чувство истины. А чувство ответственности может вступать в конфликт с чувством справедливости. Соответственно, мы не можем быть уверены и в наших «сапиентальных чувствах», на которые Варгезе возлагает надежды на познание истины.
Словом, наша попытка доказать объективность и познаваемость реальности с помощью «креативной философии», кажется, терпит крушение.
Однако, я бы не советовал релятивистам спешить праздновать победу.
6.
Во-первых, кто сказал, что поедание собак естественно для человека и не наносит ущерба его врожденной способности к эмпатии? И кто сказал, будто религиозное сознание обязательно опровергает чувство истины, а не обостряет его? И чувство ответственности вполне может уживаться с чувством справедливости. То есть, мы признаем, что «сапиентальные чувства» могут быть обусловлены самыми различными обстоятельствами и влияниями и даже изменяться в процессе жизни. Ведь и дерево, иное пышно зеленеет и дает плоды, а иное засыхает. Так что, наличие у нас «сапиентальных чувств» вовсе не гарантирует открытие истин и подлинность наших знаний. И то и другое может быть ложным, если сами эти чувства, питаемые энергией корневой системы творческого начала личности, не сохранили свою живость, свежесть и природную естественность. Зато если наше нравственное древо гармонично, то от него можно ждать плодов истины. Вот, почему праведная жизнь во многих верованиях является обязательным условием просветления.
Во-вторых. То, что люди неодинаковы в своих чувствах, суждениях и знаниях, свидетельствует вовсе не об отсутствии объективной реальности и истин, а о творческом начале личности. Но творчество невозможно без предмета творчества. Творить из ничего невозможно. Даже творческая энергия Вселенной проявляется только после того, как появляется первый атом. Кстати, и сам релятивизм возможен только потому, что существует подлинный мир и знания. В противном случае релятивизму нечего было бы отрицать. Поэтому сам релятивизм – лучшее опровержение своего учения.
В третьих. Напомним, что одним из важных креативных принципов творчества и красоты является «принцип таинства». Поэтому было бы даже очень странно, чтобы сознанию человека были открыты все тайны Вселенной. Думается, если бы такое вдруг произошло, то вряд ли бы сделало человечество счастливым, поскольку и само счастье – есть творческий процесс, которому присуще таинство.
[justify] Так что, мышление, будучи противником таинства, в силу своей диалектической природы на самом деле не способно полностью нейтрализовать этот принцип. Напротив, множа знания, в том числе и ложные, мышление тем лишь сгущает дымовую завесу перед истинами Вселенной. Поэтому релятивисты как будто бы правы, полагая, что мир непознаваем средствами мышления и потому сомнителен. Мы к этому даже готовы добавить, что и, полученные с помощью «сапиентальных чувств», знания не все истинны. Однако разнообразие знаний и палитра чувств у людей все же сводится в фокус общих представлений человечества, где накопление сведений о мире образует контекст, из которого выводятся знания. А это как раз доказывает, что мир реально существует. Особенно это очевидно, когда речь идет о простых знаниях, в отношении
И еще: не знаю как другим, но мне очень мешали идти за мыслью лишние слова и выражения, которые работают на красивость, изящность текста. Это как идти по узкой лесной тропе - все время приходится убирать-раздвигать ветки, не имея возможности увидеть, что там за ними дальше.