Закат.2. Глава 20.(Заключительная глава второй части)

Краснодар.

Ова и возмущённая Настя склонились над муравейником.
- Посмотри на них. – сказал Ова, освещая муравейник горящей веткой. – Они похожи на людей?
- Ну, вы нашли с кем сравнивать! - возмутилась Настя. – Во-первых, какое это имеет отношение к нашему разговору. Во-вторых, может быть всё-таки объясните свой смех? Не собираетесь – так не надо из меня идиотку делать, идите куда шли!
Ова терпеливо смотрел на раскрасневшуюся от прилива эмоций девушку. Он сам от себя не ожидал этой несдержанности, но вырвалось, и он об этом жалеть не мог. Слишком долго не общался с носителями, да и вообще ни с кем, кроме Вола, который на юмор был просто не способен.
- Ты сказала – люди сами решают, что им делать. Так?
- Ну, само собой! Это так же естественно, как-то, что людей нельзя сравнивать с муравьями из-за разницы интеллекта! Вы меня очень раздражаете этим тоном доброго учителя!
- Хорошо. Позволь я всё же сравню, а потом ты мне объяснишь, в чём я неправ. Тем более, что сравниваю я не степень разумности, а кое-что другое… Представим, что Земля это муравейник. Если смотреть на неё со стороны, то люди озадачены такими же заботами, как и эти насекомые, только в рамках их восприятия всё кажется важнее, значительнее, осмысленнее. Но где находится грань этой значимости? Посмотри вот на этого муравья. Он несёт щепку, которая в несколько раз тяжелее его. Он изо всех сил стремится обустроить своё и общее жилище, чтобы жить в комфорте. Создать уют. Он даже допустить не может, что всё его окружающее не громадная бескрайняя планета, как ему кажется, а всего лишь муравейник, а заботы его ничего не стоят. Ведь, стоит мне уронить эту ветку с огнём и всё, что ему было важно до сих пор, изменится, он забудет про обустройство и уют, станет спасать свою жизнь.
- К чему вы это говорите? – задумавшись, спросила Настя.
- К тому, что оспаривая мои слова, ты не задумываешься, а мыслишь привычным тебе образом. А стоит этому муравью сказать тебе пару слов, ты перестанешь даже думать о том, имел ли смысл мой смех или нет. Ты будешь поражена открытию, что не самая умная на Земле, как уверена ныне.
- Я до сих пор не улавливаю связь муравейника и тем, что вас позабавило моё утверждение о человеческой свободе выбора. Мы ведь думаем, принимаем решения, творим, да много чего!!! Почему я объясняю вам очевидные вещи?
Ова подобрал с земли около муравейника щепку и осторожно передвинул муравья, который уже почти дотащил свою ношу до большого жилища. На пути насекомого теперь была паутина, натянутая между подосиновиком и невысоким синим цветком. В центре - затаившийся восьмилапый охотник. Секунда замешательства, и муравей вновь продолжил свой путь, не обращая внимания на опасную преграду. Тогда Ова аккуратно взялся за щепку и поднял муравья над его жилищем. Тот некоторое время болтал в воздухе конечностями, потом отпустил бесполезный стройматериал и, упав на поверхность муравейника, смешался с массой других таких же, как он.
- Как ты думаешь, он сейчас задумался о том, что в его дела вмешался кто-то умнее его?
- Нет, конечно! Само собой, у него нет ума, чтобы он об этом думал!
- На самом деле ум у него есть, но ограниченный восприятием владельца. Вот есть у него определённый набор возможностей и функций для исполнения важных для него задач, он и не стремится выйти за его пределы. Я только что вмешался в его жизнь, а он даже не подумал, что возможно есть кто-то могущественнее, разумнее его, кто может часами просиживать около муравейника, палочками, огнём, водой… да неважно чем управляя всей его «планетой». Он даже не понял, что на его пути была опасность. И, конечно же, и в мыслях его не было, что этот обычный «рабочий день» мог поставить точку во всей жизни, доселе казавшейся бесконечной.
Настя молчала, начиная понимать, к чему клонит её странный собеседник.
- Представим, что ты идёшь по улице, озадаченная своими делами. Задумавшись, не понимая зачем, переходишь на противоположную улицу. Ну, просто так. Вот захотелось тебе. Хотя ты шла и знала, что дорога, которой ты идёшь, самая верная и короткая на пути к цели. Ты даже останавливаешься и задумываешься - а зачем ты сюда перешла? За некоторое время до твоего перехода, по той улице, где ты шла, идёт человек. Он обычный, такой же, как и все окружающие. Но! На самом деле он не такой же, как все окружающие! Вы разные. Вам нельзя встречаться. Вы этого не видите – у вас нет такой возможности. Но потом будут сказаны такие слова – «Если бы я знал (или знала) к чему приведёт эта встреча, то просто перешёл (или перешла) бы на другую сторону дороги заранее». Эта встреча приведёт к череде событий, итогом будет происшествие, которое повлечёт чью-то неестественную смерть. Или спровоцирует кого-то на поступок, влекущий чью-то неестественную смерть. Даже кто-то из вас может в результате этой встречи оступиться на дороге и попасть под машину. В этом случае вы навредите всем остальным. И вот представь, что есть кто-то, кому судьба людей небезразлична. Он вне твоего восприятия. Ты не можешь даже допустить его существование, его влияние на твою жизнь, ты, так и не поняв свой переход на другую сторону дороги, продолжаешь движение, думая, что просто так захотелось. А этот «кто-то» продолжает «играться» палочками, переставляя людей с места на место…
Настя поёжилась. Этот человек хоть и говорил какие-то странности, но от них шёл мороз по коже.
- Теперь сравним людей с муравьями? – по доброму улыбаясь, спросил Ова.
- Вы так рассуждаете, будто Бог, на которого вы намекаете, ваш лучший друг. И он часами рассказывает вам о своей работе…
Ова опять добродушно улыбнулся.
- Долгое время назад на этой планете очнулись ото сна двое людей. В их памяти не было ничего, кроме осознания своей принадлежности к общему делу. Они сделали мир таким, каким ты его знаешь. Меня зовут Иег Ова, я есть Бог, о котором ты говоришь.
Курск.
Когда Виктор Михалыч добрался до площади, в сторону которой толпа волокла несчастного, распятого на кресте, там уже вовсю бушевало веселье. Распятие прислонили к памятнику великого вождя, а у его подножия развернули пир. Лужников из тёмной подворотни наблюдал, как толпа в усмерть пьяных мужчин и женщин предаётся куражу, забыв про осторожность и от души наслаждаясь всеми доступными грехами, которые им любезно предоставил образовавшийся беспорядок. Эта банда была самая крупная в городе. Несмотря на то, что со всех сторон периодически подходили новые люди, проникнуть в неё незамеченным не представлялось возможным – все они знали друг друга в лицо. А жаль. Он сейчас бы очень хотел знать, что двинуло этих осторожных прежде людей на такой безумный поступок – устроить парад в, пусть уже почти очищенном от «зомби», но опасном другими группировками, городе. Причём в самом его центре. Конечно, вряд ли кто-то осмелится напасть на людей, до зубов вооружённых арсеналом с военной базы. Да, они и раньше устраивали показательные казни и расстрелы своих врагов. Но вот эта показуха… Слишком уж. Или они уже новую веру создают на обломках старых религий? Жутко интересно.
- Благослови нас! – доносились из толпы крики, сопровождаемые громким гоготом. – Преврати вино в водку!
И снова смех. Расчищенный от тел и мусора пятачок площади перед памятником был завален горами консервов и спиртного. А вокруг, не в пример празднованию дня Великой победы, скопился немногочисленный народ. Периодически от общей массы отделялись двое, трое или больше людей в обязательном присутствии женщины и удалялись в сторону, где под навесом тьмы предавались любовным утехам.
В снайперский прицел Лужников изучал человека на кресте. Красивое лицо, с правильными чертами, прямым носом и тонкими губами было покрыто кровоподтёками. Чёрные волосы до плеч слиплись от грязи и пота. Одет в тёмную рубаху и свободные штаны. Запястья рук и щиколотки ног плотно оплетены колючей проволокой, которая и держит тело на кресте. Кровь уже запеклась, но при каждом неосторожном движении вновь начинает сочиться густыми каплями, а лицо искажают муки боли. Виктор Михалыч вновь вернулся к изучению лица – что-то его насторожило. Глаза. Тоже тёмные, почти чёрные. Такой эффект, будто белка и нет вовсе. Может он ошибся издалека, но складывалось ощущение, что они полны усталости. Причём вызвана она не теперешним его положением, а таким ёмким жизненным опытом, который может быть только у древнего старика. А на вид-то этому человеку всего лет тридцать, не больше…
За пару шагов от укрытия Лужникова послышались весёлые, пьяные голоса. Он так засмотрелся на распятого, что не заметил, как недалеко от него расположились пятеро молодых парней и две женщины средних лет. Намечался групповой секс. В освещённом факелом лице одного из парней, Виктор Михалыч узнал парня, который несколько недель назад сидел у костра и описывал свои впечатления от хаоса, творившегося вокруг, когда он вынырнул из озера. Отличный шанс.
- Сергей! – позвал Лужников, спрятав снайперскую винтовку за мусорными баками. – Сергей, это я Виктор.
Двое парней достали ножи. Один схватился за пистолет. Вооружённые люди мигом окружили Лужникова с трёх сторон.
- Ребята, успокойтесь, я безоружен.
- Кого ты тут успокаиваешь, дядя?
Сергей осветил факелом лицо Михалыча.
- Парни, я его знаю, он нам помогал первые дни, – сказал Сергей, наконец узнав одного из первых своих приятелей по несчастью.
- И что? Это повод не мочить его? Он полезный что ли?
- Ещё какой полезный, он прошаренный очень, жаль нам так и не прояснил ничего… А потом ещё и свалил куда-то… Вить, а куда ты сбежал-то? Мы вроде как в одной лодке были.
Лужников спокойно смотрел в глаза Сергея.
- Вы ребята оружие убрали бы, я же сам к вам пришёл.
- Давай ты командовать не будешь тут.
- Я не командую. Вам что, крови мало? Итак, живых людей мало осталось, а вы ещё добиваете. Что вам лишним человек будет, который не против вас?
Сергей подошёл к Лужникову и плавно одно за другим отвёл направленное на него оружие. Сопротивления особого не было.
- Парни, пусть остаётся, он и правда до хрена чего знает. Пойдём, Вить, я тебя провожу к нашим, чтоб не замочили, а сам сюда вернусь, дамы ждут, сам понимаешь. Или ты с нами?
Виктор Михалыч, конечно, не прочь был развлечься – почти месяц без женщины как никак. Но, глянув на товарищей Сергея, всё же передумал. Да и распятый почему-то занимал большую часть его мыслей, чем секс. А вернуться к этому делу можно было бы позже. Когда урегулируются конфликты с журналистским чутьём, не дававшем покоя с момента созерцания этого безумного «парада».
- Спасибо Серёга, но я уж лучше там с людьми познакомлюсь, почти месяц ни с кем не общался вот так близко. Пойдём, проводишь и возвращайся к делам своим, – он бросил взгляд на женщин, пьяными глазами наблюдающих за этой беседой, - дамочки-то у вас смотрю горячие.
Спустя час он, наконец, смог подобраться к кресту. Окружающие его люди пребывали в почти невменяемом состоянии. Он же выпивал по большей части для вида. Ну, и чтобы согреться. Пытаясь выяснить у «отдыхающих» смысл распятия человека, он получал в ответ какую-то чушь, от души разбавленную задорным гоготом. Одни говорили, что он страдает за их грехи. Другие, что распяли бога и ждут, когда ангелы спустятся и спасут