запишут только гридей, умеющих читать и писать по-словенски и по-ромейски, дабы каждый из них был способен в любой момент стать воеводой-наместником в новых городищах и вежах.
– Если не хотите весной возвращаться в свои кочевья, то я могу прислать вам учителей и книги, чтобы вы могли стать для меня воеводским надежным запасом.
– А зачем ромейский язык нужен? – полюбопытствовала самая бойкая из юниц.
– Это воеводский язык, чтобы воеводы могли при ратниках тайный разговор вести.
– А наши мужья, что же? – не вытерпела еще одна.
– Захотят – будут учиться вместе с вами, вы им не запрещайте, не захотят – пусть таскают камни. А когда вы станете полусотскими, сотскими и подхорунжими это будет уже ваше право решать: нужен вам неграмотный муж или нет.
Пятнадцатилетние девицы дружно рассмеялись от такого предположения и разумеется, все как одна, захотели учиться, командовать и прославляться.
Перед самым отплытием Дарник влез на самый верх сторожевой вышки и долго просидел там, оглядывая море, ближние и дальние острова. Сколько уже в своей жизни он закладывал малые вежи и городища, но эта, островная крепостица была какой-то особенной: и простор, и одинокость, и ежедневное ожидание смертельной опасности. Вроде бы и сам породил это хитрое состояние для ста человек, а уже сам ему и позавидовал. Какое-то время даже прикидывал, а не остаться ли здесь самому: а что, разве не заслужил? Ырас под боком, четыре любимых книги и шахматы тоже с ним, до Дарполя неделя пути. Если он срочно понадобится, приплывут и попросят вернуться…
Голос Корнея снизу прервал его мечтания:
– Эй, ты, часом, не заснул там! Все уже готово, только тебя ждем!
Плыли с попутным ветром и с усиленным налеганием на весла – всем уже хотелось побыстрей в хорошую баню, узнать новости, похохотать с друзьями над свежими байками, полакомиться пирогами и фруктами. Мелькающие сбоку острова уже не вызывали никакого интереса – безлюдно и однообразно. Ночевать расположились под прикрытием с моря островом, но на воде – ни у кого не возникало желания гонять по земле местных змей. Ночью слышали подозрительный плеск весел, но единственная оставшаяся на «Милиде» собака подняла сильный лай, и шум чужих весел прекратился.
На рассвете ночные гости все же обозначили себя – в камышах одного из островков показался узкий безмачтовый струг. Вот они тудэйцы! Суденышко просто стояло у камышей, готовое в любой момент скрыться в них. На биремах были озадачены этой неопределенностью.
– И хочется и колется! – крикнул на это Корней с «Романии». – Может лодию к ним пошлем?
– Пусть сами набираются смелости? – отозвался князь и дал команду продолжать путь и хорошо грести, дабы проверить, как быстро может двигаться тудэйский струг.
Впрочем, очень скоро пришлось немного притормозить – обе лодии не поспевали за шестидесятивесельными биремами, превратился в крошечное пятнышко и струг. После полудня Дарник чуть смилостивился: разрешил ратникам прямо с судов как следует понырять и искупаться, слегка перекусить и завалиться спать, накрывшись от солнца мокрыми рубашками. Еще через час его самого, сладко прикорнувшего в каморке к голому бочку Ырас, разбудил караульный – тудэйцы находились уже у самой «Милиды».
На струге их было девять человек: шестеро на коротких веслах, которые они держали отвесно и гребли, сидя лицом навстречу движению, седьмой на руле и двое на носу. Из оружия при них было четыре однодревковых лука, топоры и полдюжины острог, пригодных и в качестве метательных сулиц. Головы покрывали остроконечные шапки из тростника, а плечи и торс – такие же тростниковые накидки. Ну точно камышовые люди! Лишь у двоих, что сидели впереди накидки были из лебединых перьев, как знак их более высокого положения. Все тудэйцы были худы и малы ростом, а в загорелых лицах с большими острыми носами было что-то мышиное. Дарнику чужая необычность была только в удовольствие – прибавляла новых впечатлений о человеческом роде. И строго глянув на потешавшихся от вида пришельцев ратников, он призвал их к сдержанности.
– Я Фаюрша, сын вождя Белого колена тудэйцев, – назвал себя на хорошем хазарском языке один в перьевой накидке. – Здесь ли князь Дарник Рыбья Кровь?
– Здесь, – ответил, самовольно перебравшийся по опущенному «ворону» на головную «Милиду» Корней. – Будешь сидеть там, или поднимешься сюда?
Фаюрша нерешительно сказал что-то по-своему другому перьяносцу, потом встал и попытался залезть на бирему. Получилось это у него лишь со второй попытки, даже самое низкое место «Милиды» возвышалось над водой почти на сажень.
Корней провел гостя на нос биремы, где в тени носовой башенки было укромное от лишних глаз и ушей место. Вдоль борта здесь шли длинные лари для морских припасов удобные для сиденья. На одном из них расположился Рыбья Кровь, на другой указали переговорщику. Присутствовали также Корней – куда же без него, и Афобий с подносом кваса и изюма, да наверху башенки за гостем внимательно наблюдали два ратника с сулицами наизготовку.
Цветисто высказав приветствие яицкому князю, Фаюрша, которому одинаково можно было дать и двадцать и сорок лет, поинтересовался, куда и зачем князь плывет такой вооруженной силой.
– Плыву от нового хазарского кагана. А большой силой, потому что приходится считаться с пиратами в здешних местах, хотел бы встретиться с вождем тудэйцев для заключения с ним союзного договора, – уважительно отвечал Дарник.
Сына вождя оживился:
– А в чем заключена польза от такого договора?
– Польза в том, чтобы открыть второй торговый путь по Ахтубе до Идлиба и получить от этого много шелка и красивых вещей, которых нет ни у вас, ни у меня. От торговых пошлин дохода будет много больше, чем от мелких пиратских захватов.
– Это хорошее предложение, но чтобы его обсудить, мне надо доставить ваше посольство к нашему вождю, – предложил Фаюрша.
Что-то в его тоне не понравилось Дарнику, и он потребовал заложников за свое посольство: шестерых гребцов со струга за трех переговорщиков. Гость возразил, что тогда будет некому грести по реке против течения. Князь заверил, что его переговорщики люди не чванливые, сами сядут на весла.
Пока сын вождя угощался квасом и изюмом, Рыбья Кровь коротко переговорил с воеводами. Корней рвался возглавить посольство, но Дарник его не пустил. Нельзя было также посылать хазар, памятую их давнюю вражду с тудэйцами, поэтому остановились, в конце концов, на трех полусотских: ромее и двух словенах. Им князь дал подробные указания, как и о чем говорить с тудэйцами, постараться убедить их вождя, что тому по договору заботиться ни о чем не придется, будет просто пропускать по Ахтубе купцов и получать за это хорошие пошлины: две трети из них пойдут тудэйцам, одна треть дарпольцам. А уж князь Дарник позаботится, чтобы не меньше половины всех речных купцов выбирали именно этот путь. В подтверждение своих слов Рыбья Кровь передал Фаюрше три сапфира и два серебряных блюда.
Шесть гребцов поднялись на борт «Милиды», а в струг спустились трое дарпольцев. Вместе с тудэйцами они уселись за весла, и струг быстро растворился в речных тугаях. Во время переговоров выяснилось, что тудэйцы прекрасно осведомлены о Заслоне, поэтому обратно послов должны были доставить именно туда.
Подхватив попутный ветер биремы с лодиями устремились дальше на восток. Команда «Милиды», порядком насмотревшись на непривычных гостей, скоро уже не обращала на них никакого внимания. И тудэйцы-заложники принялись разгуливать по судну, все осматривая и делясь между собой впечатлениями. Было приятно видеть, как все на биреме приводит их в восхищение. Так все тихо-мирно и продолжалось, как вдруг в очередной раз пройдя на корму, все шестеро тудэйцев ловким движением скинули с себя свои камышовые накидки и дружно нырнули с кормы в воду.
– Чего это вы задумали? – крикнул рулевой, удивленно проводя их взглядом.
Ближние гребцы вскочили и выглянули за борт. Заложники, под водой веером устремились к островку в полустрелище от биремы. Первым сообразил в чем дело сидевший на насесте задней мачты дозорный, прямо со своей жердочки сиганул следом за беглецами. И догнал! Поймал за ногу самого нерасторопного из тудэйцев. На помощь дозорному прыгнули два гребца. Втроем они легко справились с тудэйцем и потянули его к биреме. Увы, полные паруса не позволили даже лодиям быстро развернуться, а когда похватали луки и зарядили камнеметы, стрелять уже было не по ком. Прирожденные ныряльщики плыли и плыли под водой, высовываясь на миг из воды глотнуть воздуха лишь через десять сажен. А вскоре и вовсе скрылись в островных камышах. Островок был небольшой, и четыре судна достаточно расторопно окружили его, но искать в чаще камышей беглецов было уже бессмысленно – те наверняка успели уплыть еще дальше.
Попытки допросить захваченного тудэйца ни к чему не привели, он по-хазарски не понимал. Его просто связали и упрятали в трюм. Оставалось лишь продолжать свой путь и самим додумывать, что все это означает: был ли это приказ Фаюрши, или заложники самостоятельно решили вырваться на свободу? Дарник отказывался верить в коварный тудэйский замысел. Трое удачных переговоров: с тургешами, Ислахом и хазарами вселили в него уверенность в собственной хитрости и изворотливости, да и будущие выгоды, о которых он сказал перьяносному сыну вождя, выглядели неоспоримо. А вот получить столь грубый и резкий отказ, к этому он был совсем не готов. Теперь что же, в самом деле, придется с этими камышовыми полурыбами воевать?! Еще и придумать надо, как с ними такими справиться!
В Заслоне князя поджидало новое беспокойство. На севере объявилось малоизвестное племя макрийцев, недавняя чума обошла их стороной и, собрав большое войско, они принялись воевать с Булгарским ханством за Итильский торговый путь. Не сумев победить в этой войне, макрийцы вдруг обнаружили, что на юге есть Яик-река, с торговыми достоинствами не меньшими, чем у Итиль-реки. Еще зимой макрийцы разграбили в Рипейских горах селища абориков с их рудниками и кузнями, весной двинулись на юг и разгромили Большую Орду кутигур, которая после ухода из нее Калчу с пятью улусами была уже не так сильна, как прежде, и вот теперь осаждают потеповскую Вохну и, захватив ее, скорее всего, пойдут дальше на юг к Дарполю и богатому Хемоду.
Об этом Дарнику с Корнеем рассказала Калчу, что за два дня до флотилии прибыли в Заслон вместе с Эсфирью и парой беглецов из Большой Орды.
– Макрийцы не только разбили Большую Орду, но часть кутигур им подчинилась, стала их Черным войском, – добавила к рассказу Калчу Эсфирь. – По словам гонца из Вохны, войско у макрийцев небольшое, но очень сильное.
– Небольшое войско это сколько? – даже повеселел Рыбья Кровь – неужели ему так повезло, что на него кто-то сам напал!
– Десять тысяч пешцев с большими щитами и луками и три тысячи конников.
– И они разбили двенадцать тысяч кутигур? – удивленно глянул на тарханшу князь.
Калчу принялась неохотно объяснять:
– Большую Орду подвели ее собственные распри. Они расположились на ночевку тремя станами в одну линию. Макри дождались сильного ветра, когда стрельба из луков бессмысленна, и
